Эбигейл Стром - Холли и плохой парень

Холли это не понравилось.

— Мне нравиться думать о себе, что я сдержанная, — возразила она, пытаясь вернуть легкую атмосферу. — Изысканная и безупречная.

Алекс покачал головой.

— Я понимаю, что ты делаешь. Это так смешно. Ты носишь эти консервативные наряды и думаешь, что всех обманываешь. Даже себя. Черт, наверное, большую часть времени все так и работает. Но меня это никогда не обманывало. Даже в школе не обманывало, и я позволял тебе лгать мне и себе снова, и снова, и никогда ни черта не делал.

Холли стало трудно дышать. Она дрожала от желания и понимала, что, если не уйдет прямо сейчас, Алекс об этом узнает.

— Думаю, я пойду и… — Начала она и шагнула в сторону, но, в мгновение ока, Алекс схватил ее и прижал обратно к двери.

— Мы не закончили разговор, — сказал он.

— Какой разговор? Это не разговор. Это…

— Наконец, я скажу тебе правду и ты, наконец, ее выслушаешь.

Глаза Алекса никогда не были такого глубокого синего цвета, его взгляд пронзал ее и мужчина был неумолим. Черты лица Алекса стали суровыми и опасными, а намокшие волосы делали его… какое слово он использовал?

Диким.

— Прекрати, — прошептала Холли.

— Заставь меня, — грубо сказал он. — Ты знаешь, что сможешь, если захочешь. Оттолкни меня. А еще лучше — скажи, что я тебе не нравлюсь. Если сможешь, я уйду. — Алекс немного отступил. — Можешь это сделать?

Холли могла. Должна. Потому, что если она поддастся этим чувствам, ее жизнь никогда больше не будет прежней.

Женщина открыла рот, чтобы сказать, но из ее рта не вылетело ни слова.

Алекс оттолкнулся от двери, отступил на несколько шагов, но не отрывал от Холли свой взгляд.

— Ты не можешь этого сделать. Но ты также не можешь протянуть руку и взять то, что хочешь. — Он шагнул к ней. — Ты боишься. И позволяешь страху принимать решения за себя. — Еще один шаг. — Я был слишком напуган. Я боялся того вечера, когда мы поцеловались. Но будь я проклят, если позволю одному из нас снова убежать. В любом случае, не без драки. Так что вперед, Холли. Назови все причины, почему ты не можешь это сделать.

Еще один шаг и мужчина был так близко, что Холли не могла думать, не могла дышать, не могла ничего видеть, кроме него. Алекс наклонялся до тех пор, пока его рот не оказался около ее уха и когда он заговорил, женщина задрожала.

— Ну, же, Холли. Уверен, ты сможешь придумать только одну причину.

Наконец, женщина обрела голос.

— Перестань, Алекс. Я не могу думать, когда ты… когда ты такой. Ты слишком близко. Это не честный бой! — даже когда она произнесла слова, то поняла их абсурдность, но Алекс просто мрачно усмехнулся.

— Это и есть именно честный бой. Что у нас всегда и было. Мы дрались друг с другом с момента нашей встречи, и, думаю, что мы уже поняли, что ни один из нас не победит. Почему, черт возьми, ты этого не видишь? Чего ты боишься?

В его глазах было что-то знакомое Холли. Он смеялся над ней, черт побери, так же, как и в старшей школе.

Мужчина покачал головой.

— Я думаю, ты действительно настолько труслива, чтобы идти за тем, чего хочешь.

Он замолчал и когда снова заговорил, его голос был другим, спокойнее и как-то опаснее.

— Если только это не в моих мечтах, верно, Холли? Потому что ты мечтаешь обо мне. Я слышал тебя на прошлой неделе, через твою дверь. Я вошел, а ты спала и снова, и снова звала меня. И по тону твоего голоса я бы сказал, что, чтобы бы там ни случилось во сне, тебе это понравилось.

Холли была настолько зла и смущена, что, наконец, нашла в себе силы протолкнуться мимо Алекса, и оказалась между ним и дверью, и тогда уже смогла смотреть мужчине в лицо после маленькой передышки.

— Как ты мог такое сделать? — выпалила она, ее щеки горели. — Зашел в мою спальню, слушал, как я говорила во сне. Как ты мог вторгнуться в мою частную жизнь?

— Почему нет? — спросил он. — Ты вторглась в мою. Ты вторглась в каждую часть меня. В каждый нерв, в каждую клетку моего тела. Думаешь, я не мечтаю о тебе?

Мужчина снова подошел к ней, но на этот раз Холли не отступила. Она знала, что это ее последняя битва. Женщина высоко держала голову, сжимая челюсть и раздувая ноздри, и ее глаза сверкали, когда она встретилась с ним взглядом.

— Я хочу тебя, Холли, — сказал Алекс и впервые за его страстью она увидела тоску. — Я хочу тебя так, как никогда ничего не хотел в своей жизни. И ты хочешь меня. Но единственный раз, когда ты позволяешь нам быть вместе — когда ты одна в постели по ночам. Ты думаешь обо мне? Как бы это было, если бы я положил на тебя руки так, как хочу?

И вдруг Холли что-то поняла.

Алекс не положит на нее руки. Не сегодня. Он пробил ее оборону, но не использовал свое оружие, которому она не могла сопротивляться. Если бы Алекс схватил ее и поцеловал, как после игры Уилла, она бы сдалась без боя.

Но Алекс этого не хотел. Он не хотел брать.

Холли закрыла глаза. Она почувствовала что-то пронзительное, такое яркое и неистовое, что заставило все остальное отойти на второй план.

Алекс все еще говорил, но ей было все равно. Она знала только один верный способ его заткнуть.

Алекс так и не закончил свое последнее предложение. Когда Холли положила ему на грудь свои руки и толкнула, мужчина так удивился, что потерял равновесие и, спотыкаясь, отступал назад, пока не врезался во входную дверь. Прежде чем он смог опомниться, женщина уже была возле него и прижимала свой рот к его рту, ожесточенно, отчаянно и неуклюже. На секунду Алекс замер. Затем он поцеловал ее и настолько ошалел от этого, и так испугался, что Холли передумает, что поднял женщину и развернул так, чтобы теперь она была зажата между дверью и ним; и вздрогнул, когда Холли обхватила его за талию своими ногами, ни на секунду не отрывая от Алекса свой рот.

Его Холли на вкус был как дождь и пламя. Его голод заставлял Алекса быть дикарем, он сокрушал женщину своим ртом, но и она в ответ яростно его целовала. Если бы позади Холли не было двери, чтобы поддерживать их, Алекс бы упал на колени.

Она была такой влажной, такой страстной. Женщина, о которой он так долго мечтал и никогда, никогда не думал, что это произойдет. Теперь Алекс пробовал ее, чувствовал и между ними так интенсивно распространялся жар, что казалось, будто Холли горела сквозь слои мокрой одежды, которая их разделяла.

Алекс прервал поцелуй и прижал свои губы к ее горлу, прямо на пульсирующей жилке. Холли вздохнула и откинула голову назад, впиваясь пальцами в его плечи, достаточно сильно, чтобы остались синяки.

Алексу нужно было быть внутри нее. Сейчас. Но они не могли подняться наверх на одну из кроватей. Алекс боялся торопиться, боялся, что она ускользнет от него, передумает, оттолкнет. Он хотел Холли так долго и теперь женщина была его и он мог ее держать и не собирался отпускать.