Татьяна Тронина - Паиньки тоже бунтуют

– Я вас простила, вот что. И теперь все у вас будет хорошо, и никто, никакие высшие силы не потребуют с вас лишнего. Все долги закрыты.

– Что?..

– Всего доброго! Русику привет. – Я схватила ее руку и энергично пожала.

Она вдруг с перекошенным, некрасивым лицом бросилась ко мне, обняла. Я тоже ее обняла, похлопала ободряюще по плечу.

– Ты простила меня? – пролепетала моя мачеха.

– Да. Идите домой. Все хорошо, мне сейчас некогда, Вера Петровна, правда. Привет Руслану и племянникам! Пока-пока!

– Пока… – тающим, замирающим и потрясенным голосом ответила Вера Петровна.

Я зашла в свой подъезд и засмеялась. Мой смех эхом отозвался по всему подъезду, раскатился звонко от первого и до последнего этажа. Мне хотелось и плакать, и смеяться.

А я ведь правда простила свою мачеху. И как же легко стало на сердце, как легко… Да, конечно, можно было подумать еще о том, что если бы мне не представилась возможность получить в ближайшем будущем новую отдельную квартиру, то как бы я тогда рассуждала, на сколько бы хватило моего благородства… Но зачем думать о худшем? И вообще, вот перестала я себя терзать обидами, и жизнь моя стала лучше, словно доброе мироздание само решило пойти мне навстречу.

– О, du lieber Augustin, Augustin, Augustin, О, du lieber Augustin, alles ist hin… – запела я, поднимаясь вверх по лестнице. «Ах, мой милый Августин, все прошло, все…» Мелодия у этой старинной песни была весьма задорной, веселой, но мало кто знал, что речь в ней шла о чуме, о смерти, о потерях, в том числе и денежных… Или в этом и есть смысл этой песенки: пройдя нелегкие испытания, упрямо не терять радости?..

Мимо с грохотом, в развевающемся плаще, черной молнией промчался Герман. Я кивнула ему, продолжая петь, однако он не отозвался. Лишь, находясь пролетом ниже, проскрежетал:

– Что за соседи… Нальют зенки с обеда, а потом голосят… А тут, между прочим, люди отдыхают! Наберут кредитов, а потом из-за них коллекторы стены пачкают… Вопиющая безответственность!

– О, ду либер Аугустин, Аугустин, Аугустин…

Он еще что-то орал снизу, но я уже не слушала. Поднялась на свой этаж, вошла в квартиру. Тишина. Значит, соседка отсутствовала.

На кухне был порядок, в ванной тоже. Тугина, вероятно, морально готовилась к переезду в новое жилье, раз начала потихоньку заниматься уборкой.

Трель мобильного. Леша!

– Привет! Ты заметила, Лида, что сегодня прекрасная погода?

– Еще как заметила, – невольно улыбнувшись, ответила ему я.

– Сегодня ты от меня не сбежишь. И хотя на самом деле я думаю только об одном, предлагаю тебе прогуляться.

– О чем же ты думаешь?

– Не скажу, – ответил он, смеясь. – Потом. Потом все скажу и покажу тоже…

Я вдруг невольно вспомнила то, что сказала мне сегодня про Лешу Наташа, что он чудовище и еще покажет свое истинное лицо. Просто пока он заинтересован во мне и потому такой добренький, но, когда придет время… мне самой мало не покажется.

– Что ты молчишь? – спросил он. – Молчишь и пыхтишь в трубку! Лидочка… Ты где сейчас?

– Я у себя.

– Я заеду за тобой, часиков в семь так, ладно? Отправимся на Воробьевы горы. Как тебе мой план?

– Отличный план. Жду, – ответила я и нажала на кнопку отбоя.

Наталья хотела сделать мне напоследок больно. И сделала это самым простым образом – очернила Лешу. Простой, но очень эффективный способ!

Я приняла душ, оделась соответствующе – джинсы, белая рубашка, кожаная короткая куртка (по горам же не гуляют в вечерних нарядах!), и принялась ждать своего возлюбленного.

Семь, полвосьмого. Восемь.

Наконец, раздался звонок мобильного:

– Лида, я уже подъезжаю, спускайся.

Я натянула кроссовки и сбежала по лестнице, распахнула дверь на улицу. Светло, тепло… И, кажется, пахнет сиренью? Или показалось? Уж слишком рано для нее.

Леша ждал меня у машины. Обнял, порывисто поцеловал и произнес несколько взвинченным тоном:

– Прости, опоздал. Пробки.

– Ничего, – благодушно ответила я.

Мы ехали по городу медленно, то и дело останавливаясь. Улицы были перекопаны, на иных – только одностороннее движение. Заборы, ограждения, строительная техника повсюду. Рабочие тащили какие-то красные трубы… Наверное, закапывали кабель в землю?

– Ну что за жизнь… – нетерпеливо произнес Леша. – Еле тащимся. И ведь не объедешь, весь город перерыли, и на других улицах то же самое.

– Ничего, мы никуда не опаздываем, – сказала я.

Леша метнул на меня изумленный взгляд, затем произнес саркастически:

– Да, но этот вечер никогда больше не повторится, имей в виду!

– Будет другой.

– Да не будет, я тебе объясняю, каждый день неповторим.

– Ну и что теперь… – пожала я плечами. – Это Москва, милый.

– Дурацкий город. Вечная стройка.

– Хочешь уехать отсюда? – поинтересовалась я с насмешкой.

– Хочу, чтобы этого безобразия было поменьше. Который год подряд все перекапывают, перекладывают.

– Это город для пешеходов, – философски заметила я.

– Да? А нам, автомобилистам, что делать? – вспылил он. Потом улыбнулся, погладил меня по колену. – Прости, весь на нервах. Думал о тебе всю дорогу. Ты меня вот ждешь, а я опаздываю… Я боюсь тебя потерять, понимаешь? Ты мне очень, очень дорога, Лидочка.

– Не бойся, – сказала я. – Я не психованная дура, а нормальный человек. Из-за пробок не собираюсь предъявлять тебе претензии. Лучше расскажи, как прошел твой день.

– В мыслях о тебе. Надеюсь, в ближайшее время ты не собираешься в какую-нибудь очередную командировку?

– Нет. Я уволилась.

– Ого! – поразился Леша. – Поздравлять или…

– Конечно, поздравлять! – убежденно произнесла я.

– Да ты отчаянная девчонка!

– Беру пример с тебя.

Мы переглянулись и засмеялись.

– Еще я ходила смотреть свой новый дом. По-моему, ничего так. Можно вселяться и жить.

– Вот так просто? И не надо стяжку делать и прочее?

– Нет, не надо, я же говорю: вселяйся да живи… – ответила я. – Хотя, возможно, какой-то ремонт все-таки потребуется.

– Я в полном твоем распоряжении, если что, – тут же отозвался Леша.

– Ты не обязан заниматься моим ремонтом. Не должен…

– Нет, не должен. Но почему же нет?! – тут же возразил он сам себе. – Вообще, при чем тут должен или не должен? Я так хочу. Мне в радость помочь тебе.

Мы встали в очередной пробке и, пользуясь моментом, поцеловались. «Сказать ему о том, что я сегодня виделась с Наташей, или нет?»

– О, вон оно, это место… этот дом! – наклонился Леша и указал мне на какой-то полуразрушенный особняк с остатками розовых стен. – Уже половину снесли, видишь? Утром еще целый стоял. Доходный дом какой-то вдовы, не помню ее фамилии… Девятнадцатого века. Я сегодня в новостях во время обеда прочитал. Исторический памятник, архитектурное наследие, а его снесли! На его месте новодел поставят, многоэтажный, разумеется. В этом особняке долгие десятилетия работала больница.