Екатерина Риз - Тайна, покрытая глазурью

— Да, и скакать из постели в постель ты устал.

Он слегка шлёпнул меня по ягодице.

— Не будь врединой.

Мы помолчали, я снова смотрела за окно, а Андрей гладил меня по животу.

— Куда мы поедем, Андрюш?

— Завтра?

Я кивнула.

— В Москву. А там решим.

— Я невеста с приданным, ты знаешь?

— Это ты про Жорика и Халеменчука?

— Конечно. А ты про что подумал? — Я ноги на подлокотник дивана закинула. — На остальное рассчитывать не стоит, обдерёт меня Зудин, как липку. Но в этом тоже можно найти плюсы.

— Это какие?

— Я буду точно знать, что ты женишься на мне не из-за денег, — сказала я и тут же засмеялась.

— Да? Теперь у меня сомнения появились. Большие. Ты за меня из-за денег выходишь?

Я притворно ахнула, попыталась в его руках развернуться, но Андрей меня удержал и даже пощекотал, а я ногами задёргала.

— У тебя что, денег много?

— Ну, я, конечно, не владелец заводов, газет, пароходов, как некоторые…

— Кстати, у меня есть теплоход! — подтвердила я. — Небольшой.

— Замечательно. Завтра не будет. Так вот, я не мистер Твисстер-миллионер, но о своём будущем я забочусь.

Я успокоилась, вертеться прекратила, и спокойным тоном заметила:

— Это хорошо. Главное, чтобы не посадили.

— Да типун тебе на язык. Сплюнь.

Я послушно сплюнула, трижды через левое плечо, всё, как полагается. Потом за руку Данилова взяла, провела пальцем по его костяшкам.

— В общем, мы понятия не имеем, что будем делать, когда уедем.

— Давай не будем бежать впереди паровоза, — отозвался любимый чересчур спокойно. — Надо довести дело до конца.

— Конечно, — сказала я. Выждала минуту, не отпускала его руку, а когда смогла успокоиться, голову Данилову на плечо откинула, в лицо ему посмотрела и улыбнулась вполне естественно. — Пойдём спать?

— Спать захотела? — Я кивнула, поцеловала его, когда он к моим губам наклонился. — Пойдём. Я тебе ещё сказку расскажу. Хочешь?

Я хохотнула, руки ему протянула, когда он поднялся. Андрей меня на ноги поставил и тут же обнял. А я его поцеловала в плечо, коснулась пальцем крестика на его груди. А Андрей вдруг за подбородок меня взял, глаз моих не видел, но наклонился ко мне, и я почувствовала его дыхание на своих губах.

— Я люблю тебя.

Я глаза закрыла.

— Я знаю.

— Нет, не знаешь. И чувство у меня такое, что пока мы из этого города не уедем, ты будешь думать о чём угодно, только не обо мне и не о том, что я тебе говорю. Ты ведь меня не слушаешь. У тебя своё на уме. — Я хотела отвернуться, но Андрей по-прежнему держал меня за подбородок, затем и вовсе лбом к моему лбу прижался. Было и больно и приятно одновременно. — Я только надеюсь, что ты не перемудришь.

— Странное слово, — еле слышно сказала я, — «перемудришь».

— Про тебя, — отозвался он язвительно. Но затем поцеловал, и я тут же про его язвительность забыла.

Зато наутро Данилов, кажется, позабыл и про свои признания, и про обещания и клятвы, и вновь принялся ко мне присматриваться с недоверием. И я бы даже сказала, что с явным подозрением. Я в какой-то момент даже разозлилась и попросила его отвернуться, а свои выразительные взгляды приберечь для дорогого друга Родиона Константиновича, вот кому доверять не стоит.

— Я просто надеюсь, что ты понимаешь — изменить ничего нельзя. Давай подпишем эти бумаги, получим деньги и уедем. — Данилов даже из-за стола поднялся, прервав завтрак, ко мне подошёл и в глаза мне заглянул. — Представь, совсем скоро мы сядем в машину и покинем этот город. Маленький, скучный, ничем ни примечательный городишко. Перед тобой все дороги открыты будут! — Мы глазами встретились, и Андрей поторопился исправиться: — Перед нами. Поедем, куда захочешь.

В том-то и дело, что я, особо, никуда и не хотела. Но меня настырно выживали из родного дома. И что прикажете делать?

Пришлось кивнуть и изобразить воодушевление. Знаю, что получилось не очень, но что есть, то есть. Я и не рассчитывала, что Андрей поверит в мою искренность, мне бы самой поверить, хоть ненадолго.

Я на часы посмотрела, потом указала на тарелку с недоеденной яичницей на столе.

— Ешь, а то мы опоздаем. Родион ведь нас ждёт. Подозреваю, что с нетерпением. — Я кофе допила, сполоснула чашку, на полку её поставила, и подумала о том, что скорее всего, я этой чашкой больше никогда не воспользуюсь. И, вообще, на этой кухне вряд ли буду готовить. А я ведь её люблю, не смотря на то, что она маленькая и тесная, зато уютная. И моя. Я вздохнула. — Мне нужно кое-куда заехать.

Данилов тут же насторожился.

— Куда это?

Я через плечо оглянулась.

— К нотариусу, Андрей. Или ты думаешь, что я слепо доверюсь Зудину? Пусть поищет другую дуру.

Он тарелку от себя отодвинул, рот салфеткой вытер, потом сдавленно кашлянул.

— Тогда расскажи, что задумала.

— Да ничего я не задумала! Вы же… — Я сбилась на полуслове и поспешила исправиться: — Он же хочет получить всё? Вот он и получит, я не собираюсь не отказываться, не спорить. Но мне нужен мой нотариус. Родиону я не доверяю.

Данилов недовольно пожевал губами.

— Как хочешь.

— Вот и замечательно. — Я отвернулась от него, наверняка выглядела взвинченной и немного разозлённой, но, если честно, такого эффекта и добивалась. Не хотела, чтобы Данилов принялся меня переубеждать, а так, надеюсь, не рискнёт.

Я ехала к Зудину отдать, продать, а самое правильное наверное — подарить свой бизнес. И совсем не ожидала обнаружить там Олега, а уж тем более Есина. И если Олег выглядел скверно, то Есина я с трудом узнала. Как Аркадий Николаевич и говорил, он здорово исхудал, как-то потемнел, из здорового, цветущего, довольного жизнью мужика, превратился в больного старца с тусклым взглядом. Я его не слишком хорошо знала, всего пара встреч, во время которых я не сочла нужным к нему присматриваться, но сейчас буквально споткнулась на пороге комнаты, не в силах отвести глаз. Даже думать о том, что я причастна к его несчастьям, хотя бы косвенно, не хотелось. Андрей за моей спиной остановился, а когда понял, что я в шоке, тронул меня за плечо. Я очнулась и прошла в знакомую гостиную. Наконец смогла отвести от Есина взгляд, и вот тут уже увидела Олега и Зудина в кресле у окна. Вот Родион Константинович выглядел довольным и происходящим, и жизнью в целом, его даже больной вид товарища нисколько не смущал. Этот маленький нюанс играл ему на руку, и уже этим Зудин был доволен. Зато на Олега было страшно смотреть, лица на нём не было. Он мерил шагами комнату и время от времени взволнованно морщился. А меня увидел, и его натуральным образом перекосило.

— Вот все и в сборе, — радостно сообщил Зудин, глядя именно на Данилова. Конечно, остальные были лишь участниками его спектакля, а вот Андрей приложил руку к написанию сценария.