Екатерина Риз - Тайна, покрытая глазурью

Но надо сказать, я далеко не сразу привыкла к своей новой жизни. Труднее всего было отвыкнуть от ответственности, поверить, что больше от меня никто ничего сверхъестественного не ждёт, можно расслабиться и заняться собой. Всю свою нерастраченную энергию направила на поиск дома, на ремонт и обстановку, на поиск подходящей школы для Дениса. Андрей занимался раскруткой бизнеса, и мы настолько замотались, пытаясь наладить, привыкнуть и обустроить свою новую жизнь, что, если честно, даже пожениться забыли. На путь истинный нас родители Данилова наставили. Вернулись из очередной командировки Ивана Александровича и непрозрачно намекнули, что пора бы уже. Я к тому моменту уже на седьмом месяце беременности была, но о формальностях мы с Даниловым опять же забыли подумать. Зато Нина Максимовна, мама Андрея, приехала и скоренько всё уладила. Спустя годы жизни с её сыном, я уже знаю, от кого у Данилова талант проблемы разрешать — от матери. У моей свекрови всё так легко получалось, как у феи-крёстной, иногда складывалось ощущение, что она только и делает, что стоит в сторонке, пристально наблюдает за происходящим и дирижирует, направляя и наставляя бестолковых окружающих на верный путь. Честно, Нина Максимовна первый человек, с которого мне захотелось взять пример. У меня вот не получалось настолько невесомо и аккуратно объяснять людям, что они дураки. И Андрей прав: надо посоветоваться с ней насчёт роз. Не смотря на то, что свёкра и свекрови не бывало в Питере, куда они перебрались через пару лет вслед за нами, по несколько месяцев в году, каждое лето их сад радовал глаз и внушал зависть. Мне точно внушал, но у меня к цветоводству не было никакого таланта. Это удручало.

Я кинула ещё один печальный взгляд за окно, после чего штору задёрнула, и прошла на кухню.

— Антоша, тебе погреть булочку или ты хлопья будешь?

Антону было шесть, спокойствием и вдумчивостью он в меня пошёл. Огня и задора Андрея в нём немного было. Антоша рос тихим мальчиком с умными глазками, и всё свободное время предпочитал проводить не за шумными играми, как Денис в своё время, а за чтением или компьютером. Честно? Меня это более, чем устраивало. У Антона были хорошо выраженные математические способности, у него для этого все предпосылки были, гены подходящие — и отец, и дед по материнской линии. А ещё две недели назад наш с Андреем сын пошёл в первый класс и был переполнен новыми впечатлениями, правда, делиться ими ни с кем не спешил. Обдумывал, видимо. Зная своего сына, чувствую, что после того, как обдумает, выдаст какой-нибудь номер. Например, попросит его из школы забрать, потому что ему там не нравится и его там отвлекают всякими глупостями — правописанием и чтением. Антон терпеть не мог, когда его пытались учить чему-то, с чем он, по его мнению, в состоянии справиться сам.

— Отвлекись от Гарри Поттера, — попросила я более настойчиво. — Хлопья или булочку?

— Хлопья. — Даже головы от книги не поднял, пока я пальцем в страницу не ткнула. Тогда уже недовольно выпятил нижнюю губу (вот это совсем, как отец), книгу закрыл и отодвинул от себя. Я его в тёмную макушку поцеловала.

— Ты не выспался?

Он плечами пожал, взял коробку с хлопьями и начал сыпать себе в тарелку, немного просыпал мимо, но внимания не обратил. Я налила ему в тарелку молока, потом отвернулась и сунула в тостер хлеб.

— Андрюша, иди завтракать!

В коридоре послышались быстрые шаги, и вместо Андрея на кухню Денис ворвался. Именно ворвался, его всегда энергия переполняла, и он если что и делал, то всегда в порыве чувств и с наскока.

— Я проснулся!

— После того, как я трижды стаскивала тебя с кровати, — не преминула заметить я с лёгкой долей иронии.

— Ну, мам! Я же не высыпаюсь. Знаешь, сколько домашки задают?

— Знаю. В пятницу на собрании, тебя как раз и хвалили за то, что ты всегда её выполняешь, — сказала я, ставя перед старшеньким тарелку с омлетом. Никто кроме Дениса в нашей семье омлет из одних белков не ест, а у него в последние полгода просто бзик на белковую пищу. Его спортивная диета волновала куда больше, чем занятия с репетиторами. Такое чувство, что и Денису, и Андрею всё равно, в какой институт ребёнок будет поступать, одной мне это надо. У этих двоих сплошной футбол в голове. «Зенит» — чемпион, и только.

Денис голову пониже опустил, глянул на брата, и вздохнул. После родительского собрания в школе не обошлось без серьёзного внушения, и мальчик до сих пор стыдился. По крайней мере, делал вид, хотя меня обмануть нельзя, я то знала, что Денис вздохнул свободнее, когда все его двойки и прогулы выплыли наружу, ему назначили наказание, и теперь можно было с чистой совестью их исправлять, ничего не скрывая. Уж лучше так, чем снова терять дневник и придумывать небылицы. Это отнимает много времени и сил, а Денис не любил на это отвлекаться, с его-то графиком тренировок. Помнится, вечером в пятницу я грозилась запретить ему тренироваться и, вообще, собиралась забрать его из юношеской футбольной школы «Зенита», но мою угрозу никто всерьёз не воспринял, знали, что это неосуществимо. Но иногда мне всё-таки хотелось сделать этот кардинальный шаг. Мне хотелось, чтобы мой сын поступил в какой-нибудь именитый институт, возможно даже в Европе, получил отличную профессию, стал настоящим профессионалом, но если бы я решилась, в один вечер в моей семье появилось бы сразу два трупа — мой сын и мой муж. С тех пор, как Денис всерьёз занялся футболом и начал подавать определённые надежды, эти двое просто бредили его будущей карьерой. И меня уже никто не слушал. Хорошо, что у меня есть Антон, который наверняка (я даже не сомневаюсь в этом) осуществит все мои честолюбивые планы. Закончит школу с медалью, поступит в Сорбону или Гарвард, и я буду им неимоверно гордиться. Одним сыном буду гордиться за его спортивные успехи, а другим за интеллектуальные. Во всём должен быть баланс, мне это ещё папа в своё время говорил.

Но у нас есть ещё одна красавица, дочка Маша. Ей всего три года, но даже в этом возрасте уже в полной мере ощущается степень её упрямства и твёрдость характера. Какой путь изберёт она, когда придёт время выбирать — я даже не могу представить. Со слов Андрея он то пророчил ей карьеру топ-модели, то банкирши, а то всенародной любимицы, когда Маше приходило в голову попеть или потанцевать перед любимым папой. Для него она во всём была лучшей и замечательной, и надо отметить, что Маше, по крайней мере пока, в голову не приходило сомневаться или стесняться себя. Эта черта ей от Данилова досталась, точно. Но внешне Маша была моей копией, со светлыми кудряшками и голубыми глазами, правда, любила щуриться, как отец, изображая проницательность. То ли подсмотрела у отца эту привычку, то ли на самом деле с генами передалось. Но выглядело это забавно, особенно, когда Маша ещё нижнюю губу старательно выпячивала.