Екатерина Риз - Все что нужно ей

Сережка счел ниже своего достоинства задавать мне вопросы о встрече с бывшим любовником. Даже не поинтересовался, что тот от меня хотел. Я весь вечер изнывала от беспокойства, а он появился дома ближе к полуночи, не совсем трезвый, и так на меня глянул, что я всерьез удивилась, почему под ноги мне не плюнул. А наутро маялся с похмелья, и опять же, смотрел на меня люто. Я даже предприняла попытку поговорить с ним, внести какую-то ясность, все-таки мы муж и жена, и надо хотя бы попытаться найти общий язык, но Сережа на контакт не шел, и вел себя так намеренно, в этом я уже не сомневалась.

А вечером в нашем доме появился гость. Приехал вместе с Сережей, меня же никто о визите не предупредил, и я подготовиться не успела, хотя было заметно, что мой муж перед этим мужчиной заметно робеет. На вид мужчине было лет шестедесят пять, седой, одет хорошо, костюм итальянский, модного покроя, какой, обычно, предпочитают носить мужчины помоложе, в руках трость. Он вышел из автомобиля и принялся, без стеснения, оглядываться, проявляя заметное любопытство. Потом повернулся к моему мужу и что-то тому сказал. Судя по тому, как Сережка старательно заулыбался, я поняла, что похвалил, а у моего мужа не достает выдержки, чтобы искренне поблагодарить. Видно, что волнуется.

Я поспешила спуститься вниз, в коридоре остановившись перед зеркалом, стараясь понять, как я выгляжу. Поправила прическу, застегнула пуговицу на груди, чтобы декольте не выглядело слишком вызывающе. По лестнице спустилась как раз в тот момент, когда входная дверь открылась и появился мой муж в компании гостя. Признаться, я уже догадывалась, кто нас посетил, уж слишком впечатленным выглядел мой муж.

Я тоже улыбнулась.

— Добрый день.

Мужчина уставился на меня смеющимися глазками-щелочками, не спеша отвечать на мое приветствие, а вот Сережка челюсти сжал, да с такой силой, что желваки заходили, правда, это я могла видеть, а не гость.

— Это Настя, моя жена, — представил меня Сережа, когда понял, что пауза затянулась.

Мужчина кивнул, разглядывая меня, да с таким видом, словно только за этим и пришел — посмотреть на меня. Я руку ему протянула, и он небрежно ее пожал, а глаза продолжали смеяться. И сказал, обращаясь к моему мужу, а не ко мне:

— Я так и понял.

Сережка вроде бы смущенно кашлянул, на меня глянул.

— Настя, это Петр Вячеславович.

Я натянуто улыбнулась, чувствуя себя редкой обезьянкой в передвижном зоопарке.

— Очень приятно. Я скажу Кристине, чтобы принесла вам выпить. В кабинет?

— В кабинет, — кивнул Сережка, а Петр Вячеславович его перебил.

— Нельзя мне, красавица, выпивать. Такую радость в жизни врачи отняли. Все зудят и зудят про инфаркт да язву. — Говоря все это, он паршивенько так улыбался, продолжая ко мне приглядываться. — А в молодости, признаться, любил я душу отвести.

— Тогда чай? — быстро сориентировалась я. — Зеленый, с липой. Очень успокаивает.

Петр Вячеславович, не скрываясь, хмыкнул.

— Успокаивает, говоришь? Ну что ж, попробуем. А то ведь никак жить спокойно не дают, твоя правда.

Только когда он отвернулся, я поняла, что до боли сжимаю пальцы. Выдохнула, и услышала, как Петр Вячеславович, на ходу, говорит моему мужу:

— Красивая. Все беды из-за красивых баб, точно тебе говорю.

А мне вспомнились слова Сулимы. Теперь ясно, откуда у него взялось такое убеждение. Как сказал Ефимов: от старших и битых.

Пока Кристина заваривала чай, я стояла у кухонного окна и пыталась решить, как мне себя вести. Может, плюнуть на гостеприимство и отправить в кабинет с подносом добработницу? Или самой показаться? Кто бы намекнул, чего от меня ждут. В итоге, в кабинет я не пошла. Со стороны наблюдала, как Кристина стучит, открывает дверь и входит в кабинет. Я же сидела в кресле, как примерная жена, мужчины при желании могли меня увидеть, для полноты картины мне рукоделия не хватало. Но как только Кристина вернулась на кухню, я скинула туфли и на цыпочках приблизилась к двери кабинета, надеясь услышать что-то важное. Не знаю, можно расценивать полученную мною информацию, как ценную, или нет, но Петр Вячеславович, а в народе Кот, как я понимаю, учил моего мужа уму-разуму. Не говорил, что надо делиться, наоборот, называл это смешным, но в то же время говорил, что долги надо отдавать. Или умело прикрывать свои грешки, чему мой муж, не смотря на возраст, так и не научился. Поэтому и придется ему платить.

— Тебя никто не просит отдавать свое, — говорил Кот. — Отдай то, что принадлежит ему. Так правильно и честно.

— Отдам, — кипятился Сережка. — И пусть проваливает! Вот это будет честно.

Опять стало тихо, они говорили почти шепотом, а потом Сергей возмущенно воскликнул:

— Да ни за что! Я не буду делить бизнес. Тогда все рухнет!

— Если не дураки, договоритесь, — флегматично отозвался наш гость.

И опять тишина. Я еще постояла, потом поняла, что ничего интересного больше не узнаю, и ушла к себе. Через полчаса Петр Вячеславович отбыл, я видела в окно, как его автомобиль выезжает за ворота, а вскоре услышала снизу грохот. Сережка пар выпускал, а страдала, судя по всему, ни в чем не повинная антикварная мебель. Я в комнате затаилась, надееясь, что он побеснуется и про меня не вспомнит, но через некоторое время он все равно в комнату зашел, глянул нетерпимо и сообщил:

— Не жилец твой Гришка, поняла? Кот — не последнее слово, миротворец хренов. За мной такие люди стоят… — Он подошел, глазами по моему лицу шарил, потом вдруг за волосы меня схватил, правда, потянул не больно. — А если я тебя наголо обрею и ему волосы отошлю, как думаешь, он проникнется?

Я осторожно освободилась от его рук и укоризненно проговорила:

— Ты пил.

Сережка кивнул.

— Пил. — Неожиданно схватил меня за подбородок и в глаза заглянул. Потом подался вперед и прижался лбом к моему лбу — Стася, что же ты наделала? — Вздохнул. — Я же все для тебя…

Я зажмурилась, не зная и боясь что-то сказать. А Сережка подбородок мой большим пальцем гладил, потом приподнял его и поцеловал меня в губы. Я стерпела. Глаз не открывала, только молилась, чтобы он держал себя в руках.

— Я так тебя хотел, — проговорил он мне в губы. Лицо мое гладил, а я испытывала невероятный ужас, будто это и не мой муж, которого я так беззаветно любила много лет, словно не с ним была счастлива еще совсем недавно. Боялась открыть глаза и встретиться с ним взглядом. Чувствовала запах алкоголя, и не знала, чего ждать. Очень боялась, что у него сдадут нервы, и он меня ударит. — Я любил тебя, — тем временем продолжил Сережка с укором. — А ты, как последняя потаскуха, с Гришкой Сулимой легла. С кем угодно, но не с ним. — Он снова меня поцеловал, а когда я, не сдержавшись, попыталась оттолкнуть его, разозлился и отшвырнул меня от себя. Даже сплюнул с досады. А я поторопилась отодвинуться к стене.