Янина Логвин - Только ты

И засыпаю под тихий смех Стаса.

– К нам заглянет, Эльф. Привыкай теперь думать только так. Эта спальня всегда была нашей.

– М-м.

Завтра я обязательно ему скажу, что думаю по этому поводу…

Но конечно, я не встаю с зарей. И даже ранним утром. Я просыпаюсь многим позже, когда дождь давно закончился и в окно сквозь густые облака проклевываются тонкие солнечные лучи.

Это сколько же я спала? Вспомнив прошлую ночь, спешу сесть в постели и оглядеться.

Стас стоит у окна, одетый в футболку и джинсы, и смотрит на улицу. В комнате витает приятный цветочный аромат, и я замечаю на столе – там, где еще вчера одиноко лежали орхидеи, – букет белых роз. Охапку белых роз, если уж называть вещи своими именами.

– С пробуждением, Эльф. Как спалось? – серые глаза находят меня и взглядывают с ожиданием. Неужели боятся, что я о чем-то жалею? Напрасно.

– Замечательно, – улыбаюсь, спуская одеяло на грудь. Любуюсь Стасом, развернувшим ко мне широкие плечи. – Мне кажется, я никогда не спала крепче. Наверное, это все аромат роз, он восхитителен. Не замечала раньше, Фролов, что ты любишь цветы.

Он не смущается. Да наверняка и не надо.

– Люблю, – просто признается, удерживая мой взгляд, – если они для тебя. Я много чего задолжал своей девушке за столько лет, и цветы – лишь малая толика внимания. И потом, мне еще никогда не приходилось ухаживать. Самое время учиться.

– Неужели?

– Как на духу, Эльф. Вот как раз стоял и думал, что бы тебе такое подарить? Что ты хочешь?

Отличное утро, не на шутку озадаченный и серьезный Стас, и я смеюсь, падая на подушку.

– Тебя! Я хочу тебя! – сознаюсь, протягивая к нему руки. – Иди ко мне! Я соскучилась…

Вот теперь он счастливо улыбается, и ему это очень к лицу. В два шага пересекает спальню, стягивает футболку и легко пробирается под одеяло. Притягивает меня к груди, встречая поцелуй.

– М-м-м… Такая горячая и отзывчивая, а я голоден как волк! А еще ты – жуткая соня, Эльф! Наш завтрак успел остыть раз десять, а ты все не просыпалась. Спала и спала. Я утомил тебя…

Нет, совсем нет. Я привыкла вставать рано, но, глядя в довольные серые глаза, соглашаюсь. О, да-а-а.

– Стас, однажды ты уже готовил для меня и пообещал, что тот раз был последним. Так неужели обещание нарушено?

Он нависает сверху, поглаживает большим пальцем щеку.

– Я соврал. Когда дело касается тебя – я страшный лгун. Готов лгать даже себе. Но в тот раз, Эльф, я точно помню, что держал пальцы скрещенными. Мне очень хотелось тебе угодить. А еще накормить – ты была такой худенькой и бледной, а я толком не умел готовить. И сейчас я, если честно, не повар-мастак, но сегодня старался. Все равно спать не мог. Оставалось либо чем-нибудь связать руки, чтобы оставить тебя в покое, либо занять себя.

Он смотрит на меня не отрываясь. Вчера я не расчесала волосы, и сейчас они – достаточно длинные – наверняка лежат на подушке и плечах непослушной волной – мягкой, встрепанной. Я пытаюсь пригладить их под взглядом Стаса, но он тихо просит: «Оставь, Эльф. Пожалуйста. Я хочу запомнить это утро и тебя». Сам касается волос пальцами, перебирает и склоняется надо мной. Целует глубоко и долго, заставляя сердце заполошно забиться.

Мое платье и белье так и остались мокрыми лежать в ванной комнате, и я говорю Стасу, что мне надо вернуться к себе, чтобы одеться. Мы не можем целый день валяться в постели. Но он тут же упрямо хмурится.

– Стас, перестань! – смеюсь, чувствуя, как меня оплетают сильные руки. – Ты даже не заметишь моего отсутствия! Я быстро!

– Нет, Эльф, – он упрямо качает подбородком. – Больше никогда. Ты уже вернулась ко мне. Душ твой, полки я освобожу… Настя, неужели ты не поняла – я теперь тебя не отпущу и на шаг. Ты моя! – серьезно сообщает, глядя в глаза, и мне совершенно нечего на это возразить.

– Фролов, да ты, оказывается, жуткий собственник!

– Угу, – бурчит он в мое плечо. – Жуткий, страшный и коварный. Надень мою рубашку, Эльф, пожалуйста. М-м, – трется носом о шею, увлекая меня к себе на руки. – В доме все равно никого нет. А я так хочу на тебя посмотреть. Если попрошу ее не застегивать – согласишься? Я не только собственник, моя девочка, но и ужасный развратник.

– А как же родители?

– Уехали. Рано утром.

– Ты их видел?

– Мм? – губы нашли грудь, и я невольно подаюсь навстречу ласке. – Только Батю. Он приходил к тебе.

– Что? – замираю на выдохе, но Стас чувствует мое смятение и спешит успокоить: – Тшш, чего напряглась? Он каждое утро приходит, обычное дело.

Вот это новость! Не знала, да и мама Галя ничего не говорила.

– Ко мне? Зачем?

– Ну, ты его дочь – это самая простая причина. А потом, не забывай, Эльф, что от тебя через стенку живет озабоченный сосед. Нормально для отца переживать, я считаю. Ты не знала?

– Нет, – честно признаюсь. – У меня дверь закрыта, папа никогда ко мне не заглядывал.

– Зато у меня открыта. Была. Этого достаточно.

Я не знаю, что сказать, и в ответ на улыбку Стаса лепечу:

– А ты… А как же… А что же он…

– Конечно, понял. Не маленький. Пришла пора и его дочери жить своей жизнью.

– А…

– А что мне ему объяснять? Это он мне объяснил в трех словах. Все прямым текстом, как и полагается отцу – ясно и доходчиво. Правда, шепотом, чтобы тебя не разбудить, – Стас смеется. – Знаешь, я Батю даже зауважал. Он любит тебя, Эльф. Я тебя люблю. Нам нечего с ним делить.

– Значит, и мама Галя…

Руки у Стаса живут своей жизнью и пробираются туда, где еще недавно все просило его внимания.

– Не поверишь. Их как ветром сдуло! Не удивлюсь, если и ночевать не вернутся. Придумают что-нибудь неотложное и крайне важное, я мать знаю. Она у нас чудо-человек. Да и Батя ей во всем первый помощник, так что мы с тобой в доме одни, моя синеглазая.

– О господи! – я обнимаю Стаса за шею и упираюсь лбом в его лоб. Смеюсь, легко касаясь любимых губ. – И что они подумают? Что их дети сошли с ума?

Мы снова долго целуемся, пока он не отвечает неожиданно серьезно:

– Они подумают то, что знали о нас всегда. Мы любим друг друга. Всегда любили. И наконец-то можем этого не скрывать.

– Так как насчет завтрака, Эльф? – спрашивает Стас немногим спустя, покусывая мое колено, лежащее на его плече. – День длинный, и нам еще понадобятся силы. А без тебя я есть не стану.

– Если честно – я умираю, как хочу кофе.

– И все?

– Ну, от шоколада тоже бы не отказалась.

У него замечательно и чисто по-мужски получается изобразить обиду.

– Девчонки! Вот и готовь для вас мясо. Все старания прахом!

Неправда. Курица у Стаса получилась отменная – этот рецепт он стащил у моего отца, и я справедливо замечаю, отрезая ножом румяную корочку, что все получилось просто супер! Сама угощаю его кофе, дразню шоколадом, кормя с губ, и все заканчивается тем, что мы снова оказываемся в нашей спальне.