Моника Мерфи - Девушка на неделю

– Нет, не позвонишь.

Злость переполняет меня, и я с силой захлопываю дверцу, но чувствую, что облегчения это не приносит.

Бреду к дому, сутулясь, подставляя плечи дождику, который накрапывает с неба, словно потемневшего от гнева. Слышу, как Дрю заводит машину, как зовет меня из открытого окна. Но я не оборачиваюсь.

Не отзываюсь.

Делаю, как он сказал: иду к своему брату.

Захожу в квартиру и замираю на пороге. Мама сидит на диване: глаза покраснели, щеки распухли, словно от слез. Оуэн стоит позади нее. При виде меня беспомощное выражение на его лице сменяется облегчением.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я у матери, закрывая дверь.

Она пристально смотрит на меня.

– Я тут живу. Где мне еще быть, по-твоему?

Не говоря больше ни слова, я подхожу к Оуэну и быстро обнимаю его.

– Ты как, нормально?

– Ага. – Он нервно озирается на мать. – Слушай, раз уж ты пришла, я заскочу к Уэйду ненадолго, ладно? К обеду вернусь, обещаю.

– Мы же вроде в кино собирались.

Мне так нужно отвлечься. Голова забита Дрю и бесконечной драмой, в которую превратилась его жизнь. Так что какой-нибудь ненапряжный фильм был бы сейчас очень кстати.

Хотя вряд ли это сработает, конечно. Как я смогу о нем забыть, даже на пару часов?

– По-моему, мама хочет с тобой поговорить.

Увиливает. Явно хочет улизнуть.

– Ладно, тогда сходим в кино в другой раз. – Взъерошиваю его темно-русые волосы, и он с улыбкой выныривает из-под моей руки. – Давай закажем пиццу на обед?

Его лицо сияет от восторга.

– Правда? Вот здорово!

Проследив за тем, как Оуэн вышел и закрыл за собой дверь, я поворачиваюсь к маме. Она настороженно смотрит на меня из-под челки. Волосы у нее светлые, точь-в-точь как у меня. Глаза сильно накрашены, губы сжаты. Мне вдруг приходит в голову, что лет через двадцать я буду выглядеть так же, и от одной этой мысли ноги подкашиваются.

Нет, я не собираюсь превращаться в свою мать, несмотря на то, что наши жизненные пути так похожи.

– Почему он спрашивает разрешение у тебя, а не у меня? – Взмахом руки она указывает на закрытую дверь. – Ведет себя так, будто ты его мать.

– Бывала бы дома почаще – тогда, может, он отпрашивался бы у тебя.

Отношу сумку к себе в комнату и бросаю на незастеленную кровать. Перед отъездом я устроила тут такой бардак. Повсюду валяется одежда, на старом туалетном столике – груда дешевой бижутерии, зеркалу давно нужна тряпка и моющее средство. Я в этой комнате только сплю. Больше ничего не успеваю – мотаюсь по работе или… по другим делам.

Представляю, что было бы, если бы я пригласила сюда Дрю. Наверняка закатил бы глаза, он же просто помешан на чистоте, а у нас в доме с этим напряженка.

Хотя я вряд ли его сюда приведу. Ничего у нас с ним не выйдет. Пора это признать. Он слишком измучен и упрям, чтобы дать мне шанс.

– Я все время дома, – заявляет мать, когда я возвращаюсь в гостиную. Потом открывает банку пива и отпивает из нее, тяжело дыша. – Уик-энд у меня выдался тот еще. Так что нечего тут отчитывать меня.

Интересно, что, по ее мнению, означает «тот еще уик-энд»? Что, курева и выпивки не хватило? Или хахаль стал заигрывать с другой? Если у кого и выдался тот еще уик-энд – да, черт возьми, и вся неделя – так это у Дрю Каллахана.

И у меня.

– Сегодня только суббота, – замечаю я. – Тебе не пора в бар или еще куда-нибудь?

– Когда это ты успела стать такой нахалкой?

Не удостоив ее ответом, я ухожу на крохотную кухню и распахиваю холодильник, заглядывая внутрь. Печальное зрелище. В дверце – почти пустые бутылки из-под кетчупа, горчицы, майонеза и виноградного желе. Внутри – столетней давности остатки китайской еды на вынос и пакет молока – скорее всего, там осталось уже на донышке, да и судя по сроку годности, просрочено оно много дней назад. Что тут еще? Две бутылки газировки и мятая, полупустая упаковка на двенадцать банок пива. Ну конечно. Мама ведь никуда без своего любимого светленького.

Клянусь, завтра утром я первым делом пойду в магазин и куплю нормальной еды на те деньги, что заработала как «девушка на неделю». Оуэн еще растет, ему нужно питаться как следует, а не запихивать в себя всякую гадость и фастфуд. Сегодня у нас на обед будет пицца с пепперони, но это – в последний раз. С завтрашнего дня начинаем правильно питаться.

– Я слышала, тебя с работы уволили, – говорю я, открывая бутылку газировки.

Чувствуя, как холодная волна кофеина с сахаром легко вливается в горло, я закрываю холодильник и оборачиваюсь. Мама стоит, опираясь о кухонный стол; почти пустая банка пива покачивается в ее пальцах.

– Оуэн выложил, да? – Она мотает головой. – Они там такой бред несли.

– А что они сказали?

Отлично. Похоже, она потеряла работу по своей вине.

– На меня якобы нажаловался посетитель. Мол, когда я говорила с ним, от меня пахло алкоголем. – Она чокается со мной своей банкой, а потом высасывает оставшееся пиво. Какая ирония. – Ну, я накануне допоздна выпивала с Ларри, так что, наверное, несло немного. Но я же трезвая была. Как стеклышко.

Я молча смотрю на нее, потягивая газировку. Моя жизнь – отстой, моя мама – абсолютно безответственная, но все это ерунда по сравнению с проблемами Дрю.

Просто ерунда.

– А где Ларри? – наконец спрашиваю я, и мать удивленно смотрит на меня. – Это же твой новый хахаль, да?

– Не знаю, – пожимает плечами. – Мы крепко повздорили, и он бросил меня тут где-то час назад. Мы собирались пойти в бар сегодня.

О господи, как же я не хочу ее видеть сейчас. Хоть бы она свалила куда-нибудь и оставила меня наедине с моими мыслями. Правда, Оуэн скоро вернется, но с ним побыть вдвоем я не против.

– Может, позвонишь Ларри и извинишься?

– А почему ты думаешь, что это я неправа?

Потому что ты всегда неправа.

– Может, тебе стоит взять инициативу в свои руки и извиниться, даже если ты не виновата? – Теперь уже я пожимаю плечами.

Задумчиво постукивая указательным пальцем по губе, мама достает мобильник из кармана.

– А что, неплохая мысль. Сейчас звякну ему.

Прижимая телефон к уху, она уходит в свою комнату. «Привет, малыш. Это я», – доносится до меня, а потом дверь медленно закрывается.

А я еще долго не двигаюсь с места, думая о Дрю. Как он сейчас? Где он? Что делает? Я умираю от беспокойства. Ненавижу это ощущение. Так хочется, чтобы он не закрывался от меня. Чтобы открылся мне.

Мечтать не вредно.

Высадив Фэйбл возле ее дома, я кружу по улицам около часа, любуясь знакомыми видами. В этом городке, где я прожил последние три года, мне намного уютнее, чем в родных местах. Ведь с ними связаны в основном жуткие воспоминания – конечно, не считая нескольких дней с Фэйбл.

Проезжаю мимо кампуса, мимо стадиона, где я провожу большую часть времени. Сейчас здесь так пустынно. Еду по центру города, мимо магазинов, кафешек на углу и «Старбаксов»; чуть сбрасываю скорость на подъезде к La Salle. В баре, похоже, тихо. Неудивительно, ведь еще только шесть часов. Да и студенты пока не вернулись с каникул. То ли дело будет завтра.