Ольга Резниченко - Яркими красками по небу [СИ]

Нервически смеюсь:

- От не пи**и...

Ржет.

Казалось, вполне искренне:

- Одному неэффектно уезжать, да и тебе хотелось отомстить...

Резвый взгляд мой ему в глаза, выстрелом. Но молчу.

Продолжил:

- А ты с Киселем?..

Пристыжено рассмеялась я, отведя очи вбок. Томные, давящие мгновения тишины - его выжидания - и сдаюсь, враз встаю со стола, шаги на выход, но замираю у двери, полуоборот. Взгляд гордый, саркастически заливаясь победной ухмылкой:

- А это, Борис Федорович, вам необязательно знать.

Пораженчески, хотя и смиренно, рассмеялся:

- Ну, и ты стерва...

Ухмыляюсь:

- Зато желанная...

Закрыл веки и в негодовании закачал головой. Миг - и добро как-то улыбнулся. Глаза в глаза:

- Прощай, Лесь, - вдруг движение, сгреб со стола мои бумаги, подошел ближе и ткнул мне в грудь. - Хватит уже с нас... Давай жить порознь. Жить, как до этого жили... Ибо ничего у нас толкового не получается, и не получится. Да и я... едва уже сдерживаюсь, чтоб тебя не пристрелить.

***

И пусть уже все слова сказаны, и все надежды разодраны, перед самым финишем вновь иду в его кабинет.

- Там совещание, - взволнованно бросает мне Лиля, секретарша.

Улыбаюсь ей, игриво подмигнув:

- Ниче, я быстро.

- Лесь... ну... - отчаянное.

Но уже тарабаню в дверь.

Несмело приоткрыть и просунуть нос в дверную щель.

Не сразу, но заметил Кузнецов.

Обернулись и почти все "граждане-заседатели".

- Я сейчас, - живо подрывается с места и топает ко мне. Сильнее приоткрыть полотно, шаг ближе - застыли мы на пороге.

- Ну, что еще? - с негодованием, отчаянием и сдержанным раздражением.

- Одну подпись забыл поставить...

- Смеешься? - удивленно вздернул бровями. - Прямо сейчас? Давай потом?

- Тут всего лишь один штрих, да и мне давно пора... бежать отсюда.

И снова давлю на мозоль: застыл под чувством тяжести действительно окончательного нашего прощания (и даже уже невзначай ничего не будет). Поддается. Горький, звонкий вздох:

- Где? - взгляд на бумаги.

Живо передаю всю пачку - подчиняется, подхватывает.

- Там, чуть ниже, - тычу пальцем.

- Ручка? - взгляд на меня.

- Да, сейчас, - ныряю в сумку и достаю "подарок", игнорирую его ступор и силой запихиваю оного в карман его пиджака.

Секунды, мгновения, дабы отойти от шока - и наконец-то сухим, охриплым голосом бормочет:

- Что это?

Едко ухмыляюсь:

- То, что теперь не только у Киселёва будет.

Глаза округлились. Нервически сглотнул слюну. Окаменел. Побледнел от прозрения, бедолага.

Забираю, вырываю из его хватки свои бумаги - дерзкий разворот и, победно дефилируя, виляя бедрами, вновь маня без белья задом, в одной только обтянутой, тоненькой юбке... пошагала я прочь, взрывая прошлое... и увлекая Его за собой в наше, общее, но не менее беспощадное, будущее.

Глава 8. Дипломированный юрист

Глава 8. Дипломированный юрист

***

Закрытие практики. Та же картина, та же пьянка, что и на открытие, только уже на дворе – месяц апрель, и жара стоит неприличная…

Опять укуренные, пьяные полутрупы валяются в креслах-«плетенках» и на скамьях на веранде дачи Дробышева. Кто-то еще шевелится, а кто-то - уже в полной отключке.

- Вот ты мне тут… всего понарассказывала, - неожиданно отозвалась ожившая Шурка. – И я чё-т не догоняю… Так х** ты Киселя не бросила? Сама же всем этим и пох*ерила себе…

Печально ржу… Лениво тычу мордяку солнцу, и нет желания даже веки приподнять:

- А того, - решаю ответить, - что если бы я уступила – Борюсик тут же бы меня и оприходовал, причем, наверно, не отходя от кассы, на том же месте, где бы и услышал сию новость… И всё: плакали мои планы, мечты… чувства…

- Чувства? – удивленно взвизгнула (аж затарахтело кресло, когда та, судя по всему, провернулась, уставивши на меня изумленный взгляд).

Игнорирую:

- И вскоре бы я стала той же «сиськастой», которую он просто бы отвез домой, даже после хорошей синьки, - и на том бы всё закончилось, «и на том хватит» (если, конечно, не пи**ит). Нет уж! Дудки… А так… из-за бешенной ревности к Киселю, неприступности, недоступности из-за своих же стальных, непоколебимых принципов… при одной только мысли обо мне, даже одетой, – у него там сразу всё… закипает, горит невъе**нным пламенем. И у меня уже рождается шанс… Вопреки всем моим страхам – я достигну вершины. Вот увидишь. И черт с этим «ОНГМ». Главное, что на одной планете…

Немного помолчав, вновь отозвалась неугомонная Саня:

- Я, конечно, поражаюсь… терпению Фирсова…

- А ему деваться некуда… Боится повторения моего первого курса.

- А что там? Это… когда ты болела? – голос ее стал оживленным, взволнованным.

- Ага, - неприкрыто язвлю. – Боле-ла, - паясничаю, коверкая интонацией слово, - …по подвалам, по теплотрассам, по вокзалам, по электричкам… Пока до Питера не доехала… Там-то меня его «коллеги» и приняли. А чё мне? Восемнадцати еще нет, вот Максу и стуканули, слили, уроды. Приехал – извинялся, клялся, умолял… Чуть «на пузе крест не рисовал», что больше никогда звереть не станет, в жизнь мою лезть не будет и указывать, что, как и где мне делать.

- А чё он упорол? – тихим, напуганным шепотом. – Вернее, - вдруг тотчас себя поправила, - что ты отчебучила, что он?..

Ржу цинично, всё также не роняя взгляда:

- А это, мать, уже не твоего ума дело…

Но не обиделась та. Отнюдь – давно привыкла, что я – сплошная закрытая книга, а потому и сему скромному откровению, что только что вырвалось из моей груди, из пьяного сознания, была безмерно рада.

Но вдруг:

- А бомжи к тебе приставали?

Даже поперхнулась я слюной от такого поворота мыслей в башке у Кути.

Хохочу язвительно:

- Я к ним приставала…

- Фу! Девки, б***ь! – внезапно гаркнул в негодовании Митя. – Чё за х**ню вы несете? Да и потом… Леська – сто пудово еще целка. Пять лет квасим до одури – а так никому и не дала.

Смеюсь издевательски:

- Ну… а толк? Никто из вас брателлу моего вызверить не сможет. Да и сами зассыте тягаться. Поди, разные весовые категории… То ли дело Кузнецов, или хотя бы Киселев… А вот с девственницей – тут уж извините, ребята. Разочарую: чего нет во мне, того нет. Не сваяю обратно…

Ржет, давясь сарказмом, Димка:

- Чё? Всё-таки принца встретила, да?

- Ага, - не сбавляя оборотов яда, отвечаю я, - Принца. Именно его… Заломал и не спросил: хочу ли я быть его Золушкой, али не хочу. Домурыжилась в своё время… Вот теперь и практикую, проверяя и остальных на смелость…

- Че? Реально? – живо подорвался со скамьи, оперся на локоть. Взгляд на меня.

Не сдержалась от интереса и Шура.

Строю вид, что не заметила, что по**ю всё: как и доныне, блуждаю взглядом в облаках.

- Нет, б***ь, фигурально… Да так, что потом не один день пришлось заживать. А чё? – желчная ухмылка; взор на всполошившегося кобеля: - Тоже хочешь?