Евгения Ливина - Полет в Нифльхейм [СИ]

- Нормально. Мама с ним возится. Она пока у нас. Но я вижу, что ей трудно с маленьким ребенком. Собираюсь уговорить ее вернуться к отцу на дачу. С ребенком буду сам заниматься. Я хорошо справлялся до нее. Есть же ясли. Была отговорка раньше уходить с работы.

- Вот все люди вокруг чем-то занимаются, у них есть планы, надежды. А ведь скоро год, который перечеркнет это все, - Лада действительно выпила за эти полдня уже прилично и теперь ее развезло на демагогию.

- Я не верю, что что-то произойдет в этом году.

- А твой брат верил.

- Значит он был не прав. Дети вырастут. Многое поймут и создадут свой мир. Жизнь не остановится.

- Как знать...

Они вернулись в зал и стояли перед картиной с бабочками. Лада с любопытством поглядывала на его лицо. Олег всегда со странным выражением интереса и боязни рассматривал ее картины и она вначале не понимала почему. Но на самом деле, он боялся не понять ее смысла. И каждый раз старался тщательней вглядеться, чтобы различить все нюансы. Хотя этого не требовалось. Смысл угадывался только когда видишь картину целиком, на расстоянии.

- Призраки прошлого? Я бы назвал «мечты».

- Это потому, что ты смотришь в будущее, а я в прошлое.

- Лада, Лада, а я сейчас видел вот такую божью коровку, - рядом с ней стоял мальчик и руками показывал им что-то большое. Олег с удивлением посмотрел на ребенка и тут же улыбнулся. Он посмотрел Ладе в глаза и улыбнулся сильней. Они стояли рядом и в этом было что-то мистическое: ребенок с этим нежно-оливковым оттенком кожи, светлыми волосами и черными, как бездна, глазами и женщина с такой же кожей, с воздушными, почти белыми, волосами и ее глаза - глаза ночи. От них веяло неразрешимой загадкой, непостижимой странностью и добром. Добром легкой и эмоциональной души.

- А где мама? - спросила Лада, взяв ребенка за руку.

- Она там. Сейчас придет. Она меня не догнала.

Вскоре у входа в зал появилась Вероника и, на ходу ругая сына, подошла к ним.

- Вероника - Олег, брат Влада. Олег - Вероника, моя сестра, - представила Лада.

Олег посмотрел в лицо девушке и почему-то смутился. В ней не было той тайны, которая поражала в ее сыне и сестре. В ней было нечто другое. Красота может принимать разные облики и в ней она была искренней, прямодушной, сильной, упрямой, честной и сострадательной... живой. И, если и хотелось поговорить с кем-то про наступление года-апокалипсиса, то с ней, а не с ее сестрой...

- Как ваш малыш? Проблем нет? - спросила она.

- В порядке. У вас, я вижу, замечательный сын.

Вероника прижала голову мальчика к себе и радостно улыбнулась.

- Иногда непослушный. Сейчас, например, еле вытащила его из кафе, все пирожные перепробовал. Мы ждали Ладу, чтобы вместе поехать домой.

- О, я вообще-то хотела задержаться еще немного. Олег, ты не торопишься? Не мог бы ты отвезти Веронику с сыном ко мне домой?

- Конечно, - Олег так взволнованно отреагировал, что Вероника с удивлением посмотрела на него, но когда их взгляды встретились, то оба тут же опустили глаза.

Лада задумчиво посмотрела им вслед. Она думала: «А мне так осталась одна забава - веселый свист. Хотя можно попытаться еще что-то сделать. Не для себя, а для кого-то. Может быть, в этом и есть смысл. Помогать людям...»

Дверь открылась лишь после третьего звонка и твердого пинка. На пороге стоял Рома и без особого удивления смотрел на свою бывшую. Он выглядел болезненно: у него были красные опухшие глаза и посеревшее лицо, как от длительного недосыпа. Лада вытаращила глаза на его порванную белую майку и шорты, перепачканные кетчупом и жиром. Он усмехнулся и пропустил ее. Квартира пропахла устоявшимся запахом перегара и она сразу поморщилась. Заметив это, Рома как-то передернулся и сказал:

- Что-то не нравится? Или этот запах нам уже нос режет? С каких это пор?

- Что у тебя тут происходит?

- Не видно, что ли? Творческий кризис.

Он предложил ей кофе, но она отказалась и просто села напротив него за стол. Хотя, это вышло неудачно - она случайно задела ногой стоящую там бутылку водки, которая выбила соседнюю, и по полу покатилось штук десять разнообразных бутылок. Рома не стал ничего поднимать, остался сидеть на месте.

- Что-то кризис, видимо, затянулся? - спросила Лада.

- Да-а. Затянулся. Как и в стране.

- В чем причина?

- Да плохо все: ролей нет, ничего не предлагают; денег тоже нет - уже заложил машину, не знаю, как буду выкупать; поругался с родителями, они теперь меня якобы не знают; и последнее, так сказать под занавес, недавно девушка бросила. Да как-то смешно. Ушла к какому-то чудику. Вот так.

- Тебе надо встряхнуться. Начать шевелиться. Появятся роли и с родителями само собой наладится.

- Ага, совет от моей мудрой подружки, которая сама уже сменила ... какого по счету мужа? - Роман рассмеялся и откинулся на спинку стула.

- Я сейчас не замужем. И мне самой не слаще, чем тебе. Хотя вроде бы, на первый взгляд, все не так уж плохо. Но только я одна знаю, что плохо. На самом деле плохо.

Он странно посмотрел на нее, но ничего не стал говорить. Видимо ее слова произвели впечатление.

- Какими судьбами? Так давно о тебе ничего не слышал. Уже года три прошло. Или больше, - он добавил себе еще кофе и, наконец, решил говорить серьезней.

- Слышала про твои проблемы. Твои родители переживают за тебя. Не накаляй обстановку.

- Да уж. Так можно только говорить. Не знаю... Все так испортилось в последнее время. А ведь были роли, была тусовка, были дела...

- Что думаешь делать? - спросила она, стараясь скрыть во взгляде жалость, он мог неправильно ее интерпретировать.

- Не знаю. Первое: наверно, попытаюсь помириться с родителями. Пусть хоть машину выкупят. Потом, пойду обивать пороги театров, вдруг пригожусь. Вдруг что-то есть в моем амплуа.

- А у тебя есть амплуа?

- Было... когда-то, - он криво усмехнулся.

- Хочешь, по старой дружбе, дам тебе денег на выкуп машины? Надеюсь, у тебя там не Мерседес?

- Нет, Мицубиси.

- Ну, вполне. Отдашь, как сможешь. А не сможешь, не отдавай. Все-таки ты - друг детства. Друзьям надо помогать. А то, что в последнее время сидишь дома - тебе на пользу. На улице убийственная жара. Еще горят торфяники и вдыхаешь один дым. Тебе же лучше.

Рома слабо улыбнулся. В его облике промелькнуло что-то трогательное. Что-то в нем все-таки осталось. Что-то от того мальчика, с которым они залазили в соседский огород и рвали там кабачки, а потом подкладывали нищей старухе, жившей на окраине деревни, и смотрели на ее реакцию; или привязывали наполненную камнями тачку к выхлопной трубе пикапа председателя; или ходили на утренние сеансы в кино, пропуская ненужные пары физкультуры (у нее) и вокала (у него). Каким бы он не стал, он останется тем парнем.

6

6