Уинтер Реншоу - Ройал

Мы долго смотрим друг другу в глаза, пока в ее желудке не начинает бурлить.

— Давай, — она берет еду в руки и несет ее в безупречную гостиную. Я снимаю плед с дивана и разворачиваю его перед камином.

Огонь разгорается и оседает в приятном свечении.

Сидя со скрещенными ногами напротив друг друга, мы едим в тишине. Еда холодная, но это не является проблемой.

— Мне нравятся твои волосы, — говорю я.

Деми проводит рукой по запутанным локонам и приподнимает брови.

— Я выгляжу ужасно. Ты не должен лгать.

— Нет, я имею в виду локоны. Ты потратила сегодня время, чтобы уложить их.

Она жует небольшой кусочек чизбургера и запивает его.

— Бренда постоянно скидывает на меня интервью, — говорит она. — Она что-то сказала про фотографа, который приедет, чтобы вести хронику мучений Брукса, но мы не знаем когда. Он летит откуда-то. Из Лос-Анджелеса, что ли? Это смешно, но это Бренда.

— Не очень-то она любит соблюдать приватность.

— Вообще. Не. Любит.

— Она хорошая хоть?

— Очень, — Деми кладет руку себе на грудь в область сердца. — Я люблю эту женщину. Она была бы самым лучшим, что было бы в нашем браке с Бруксом. Она относится ко мне, как к дочери, которую никогда не имела. Не могу сказать тебе, сколько раз она выводила меня на шопинг. Весь мой гардероб оплачен Брендой и выбирался с помощью персонального консультанта в «Сакс».

— Ужасная жизнь, — ухмыляюсь я.

— Я никогда не желала тех вещей. Это она настаивала на их покупке, — Деми откладывает недоеденный бутерброд в сторону и вытирает руки салфеткой. — Не думаю, что это правильно, когда ты носишь сумку, которая стоит больше, чем твой подержанный автомобиль.

Деми переводит взгляд на меня, и ее плечи резко опадают.

— Мне нужно выпить, — говорит она. — Ты хочешь выпить?

Перед тем как у меня появляется шанс ответить, она уже уходит. Звон и шум исходят из кухни, и, когда она возвращается с двумя бокалами, наполненными до краев белым вином, уже слишком поздно отказываться от напитка.

В основном, я не пью. В условиях условно-досрочного освобождения четко сказано, что я не должен находиться в каком-либо измененном состоянии, будь это наркотики или алкоголь. Я украдкой проносил пиво в свою квартиру, но по большей части мне не нужно пить.

Никогда не был фанатом потери контроля.

Я прожил почти всю свою жизнь без контроля. Ощущение опьянения, понимание, что не смогу уйти, если будет нужно, понимание, что мои запреты улетят к чертям и слова, которые вылетят из моего рта, наверняка будут поняты неправильно — это не по мне. Я делаю маленький глоток, потому что не хочу, чтобы Деми пила одна. Это вино на вкус дорогое.

— Чувствую себя необычно, — дразню ее я. Она улыбается. Я хочу упомянуть, что богатые люди топят свои проблемы в бутылке дорогого вина, но успеваю остановиться. У нее шестизначный долг из-за этого мудака, и она, черт побери, учительница.

— Никогда не любила вино, — Деми делает щедрый глоток, а затем розовым язычком облизывает губы. — Начала его пить, чтобы произвести впечатление на Брукса. Он сказал, что коктейли — это мусор. Эбботты пьют изысканные вина, бурбон и виски. Что-то импортное и стоящее больше, чем валовый внутренний продукт маленькой страны.

— Этот мудак ухаживал за тобой, не давая прохода, не так ли? Превращая тебя в свою идеальную маленькую Степфордскую жену. ( Примеч. «Степфордские жены» (англ. The Stepford Wives) — название фантастического триллера 1972 года, написанного известным писателем Айрой Левином. Из-за популярности романа, словосочетание «степфордская жена» стало нарицательным — так говорят о женщине, которая стремится стать идеальной домохозяйкой, ставя интересы семьи превыше своих).

Деми делает глоток и ставит бокал на рядом стоящий столик, поднимаясь на ноги. Семейные фотографии выстроены в один ряд, и она берет две из них.

— Я не могу больше смотреть на них, — она уносит их на кухню, и я слышу, как начинает работать электронное мусорное ведро, а затем слышу звон стекла, когда оно падает вниз. Деми возвращается, очищая ладони, словно они грязные. — Так намного лучше.

Она садится напротив меня, прижимая колени к груди, и берет свой бокал.

— Так чем же ты занимаешься? — спрашивает она. — Где работаешь? Ты ходил в колледж? — она поднимает руку, прежде чем у меня появляется шанс ответить. — Не то чтобы я забочусь. Не то чтобы мы друзья. Я просто чувствую, что мне нужно знать эти мелочи. Так много пробелов, которые мне нужно заполнить. Так много недостающих частей.

— Я работаю механиком в «Автомастерской Паттерсона» в Саут-Форк, — говорю я. — Не тратил четыре года. Пошел в торговую школу.

— С кем-нибудь встречаешься?

Ее вопрос застает меня врасплох. Она приподнимает брови, когда делает еще один глоток этого фантастического вина.

— Нет, — отвечаю я, — ни с кем не встречался после тебя.

Она скрывает довольную улыбку за бокалом и наклоняет голову.

— Я не верю тебе ни секунды.

— Ты и не должна верить этому, — говорю я. — Но это правда.

Она выпрямляет ноги и не сводит с меня взгляда, пока удобно усаживается на полу, и, судя по ее расслабленному положению, она чувствует себя комфортно рядом со мной.

— Такой парень, как ты? Красивый. Очаровательный. Мужественный, — она опускает взгляд своих голубых глаз на мой рот и задерживается там. — Я уверена, что женщины все время ошиваются около тебя.

Я закидываю руки за голову, сцепляя пальцы, и самодовольная ухмылка появляется на моем лице. Да, женщины крутятся вокруг меня. Но я никогда не позволял им приближаться. Люди сплетничают. Но, чем меньше люди знают обо мне, тем лучше. Мне не хотелось, чтобы информация дошла до Деми прежде, чем у меня появилась возможность поговорить с ней, так что я держал всех на расстоянии вытянутой руки. Кучка приятелей и устойчивый поток девиц на одну ночь был моим образом жизни в последние годы.

— Почему ты ухмыляешься? — спрашивает она.

— Ты назвала меня красивым.

Деми закатывает глаза к потолку.

— Тем не менее, дерзкий как всегда. Рада видеть, что хотя бы это не изменилось.

Печально, когда двадцатишестилетний мужчина понимает, что его дни славы давно прошли, навсегда увековечены в ежегоднике средней школы. Это сумасшествие — думать, что никому ненужный приемный ребенок может показаться в этом маленьком городке и сделать себе имя. Еще до восемнадцати лет у меня было много друзей, большое количество девушек и жизнь, которой позавидовал бы любой нью-йоркский плейбой.

Но значение имела только Деми.

Разговор с любой девушкой в школе не составлял для меня проблемы. Я мог подойти к любой из них и пойти на свидание в пятницу вечером.

Но не с ней.

Пришлось надрывать свою задницу. Намекать. Успокаивать. Дразнить. Пинать ее, сидя за обеденным столом в доме Роузвудов, и видеть, как она извивается.