Ольга Горовая - Ритм Карецкого (СИ)

— Чушь! — прервала его на полуслове Лера, зачем-то ухватив Руслана за руку. И потянула все-таки в сторону площадки, где уже вовсю веселились танцующие.

А Карецкий, немного удивив, шел следом, пусть и не подавал признаков восторга и радости.

— Слушай, — обернувшись через плечо, продолжала говорить она, стараясь перекричать музыку. — Какая разница, что подумают те, кто вокруг? Мы же ничего дурного или плохого не делаем? Умеешь ты профессионально танцевать, или не умеешь — им какое дело? Что мешает нам удовольствие от музыки получить?

— Глупо дергаться, не умея толком танцевать, — буркнул Рус, и она скорее догадалась о смысле, чем услышала эту фразу.

Комплекс «отличника»? Все, за что ни брался бы, надо сделать идеально, иначе не получишь ничего? Лера понимала. Сама подобным страдала не так давно. Пока жизнь не дала понять, что не это главное.

Тем не менее, он вышел за ней на танцплощадку. Правда, сейчас только встал с краю, позволяя Лере вокруг него двигаться так, как ей приспичит.

— Глупо не позволять себе делать что-то, действительно классное, только потому, что это кому-то может не понравиться! — не согласилась Лера. И да, уж она-то себе в этот момент позволила танцевать так, как весь вечер хотелось. — Те, кто любят сплетничать или обсуждать чужие жизни — всегда найдут повод придраться, будь ты хоть святым! — она тряхнула волосами в такт музыке, не чувствуя усталости.

Ей нравилось быть здесь. С ним. И танцевать. Тоже не особо умело, а так, как просили этого душа и тело. Даже если Рус так и простоит все это время столбом. Лера все равно искренне получала удовольствие от вечера.

— Всегда найдется то, что ты сделал «неправильно», — Лера широко улыбалась, продолжая говорить. А Руслан, хоть и чувствовал себя немного глупо, топчась на краю танцевальной площадки столбом, не хотел уходить. И слушал… Или с удовольствием упивался тем, как женщина перед ним танцует… — Не так стоял или не туда ходил. Неправильно говорил или не то написал. Слишком усердно учился или не учился вообще. Ходил на свидания или дома сидел затворником — сто процентов же с тобой что-то не так по мнению всех родственников и соседей. Сидишь на шее у родителей или чересчур поторопился «из гнезда выпорхнуть». Работу не ищешь… На плохой работаешь… Или женился-замуж вышел слишком рано. На очередные курсы повышения квалификации поехала? Дура, лучше бы поучилась у подруг, как мужа найти, часики-то тикают!

Рус глянул Лере в лицо: ощущалось, что ее монолог переходит в личную плоскость. Явно наполняется собственным жизненным опытом Леры. Однако в ее голосе не звучало ни одной жалобной нотки, и она точно не ныла, с обидой перечисляя то, что ей приходилось от кого-то слышать. А даже улыбалась. И танцевала с таким задором, с таким явным наслаждением процессом, что Рус непроизвольно получал эстетическое удовольствие, то и дело ловя себя на «подтанцовке». Пусть и не врал — вообще к танцам за собой не отмечал умения и способности.

— «А еще ж и детей должна успеть родить! Или ты из этих, которые сейчас везде и против детей?» Тут они обычно начинают подозрительно рассматривать меня с ног до головы, — видимо, вспомнив то самое внимание соседей и знакомых, еще веселей рассмеялась Лера. — И всегда уточняют: «а ты, вообще, мужиков любишь или этих, ну, тоже женщин?». И все потому, что я действительно люблю свою работу и много времени посвящаю развитию, — по всему было видно, что ее это все больше забавляло, чем расстраивало.

А Руса такой подход скорее удивлял. То ли детством в селе заложено было, да еще и не в самой благополучной семье, то ли той самой бабкой — сельской ведьмой, а может непростой и длинной дорогой к любимой работе и нынешней должности — в нем настырно и подспудно, вечно вертелось опасение «что люди подумают?». Вроде и не осознанное, да и не делал его Рус своим девизом по жизни, наоборот даже, иногда показательно игнорировал всех. С виду… Однако вот в таких ситуациях, как сейчас с танцами, испытывал неловкость и нежелание выставить себя нелепо перед другими…

Лера же подобным, похоже, действительно ни капли не заморачивалась, продолжая танцевать рядом с ним. И ее сумасшедший аромат арбуза все очевидней сводил и его с ума.

— И знаешь, что еще смешнее? — взгляд, которым Лера наградила его, смело можно было охарактеризовать искристым.

И его это околдовывало. По ходу — это она его как-то прокляла. Или приворотила — точно. Не мог глаз отвести от ее безыскусного удовольствия музыкой и движением.

Не будь Руслан на сто процентов уверен, проведя весь вечер с ней, решил бы, что Валерия выпила шампанского, как минимум. Или пару коктейлей. Но ведь только лимонад пила. И совершенно без алкоголя. А такая жизнерадостная сейчас, веселая… бурлящая. Елки-палки! Он и сам уже почти забыл, что сегодня отпахал смену, спорил с ней о развитии больницы, а после еще и был на тренировке. Да и обо всех тех проблемах, которые еще предстояло решить — не вспоминал. А если и мелькала мысль, внутри не возникало разочарованного и усталого протеста с отвращением. И все — только оттого, что она его жизни учила, веселя и забавляя своими доводами? Даже наивными, по факту. Но тем же и верными. Искренними…

Руки зудели от желания сгрести эту женщину в охапку. Он четко понимал, что плечи и шея напряжены не от физической нагрузки за сегодня, а от попытки сдержаться и не дать себе волю. Ибо только Богу ведомо, куда их тогда выведет… У него понемногу срывало стоп-кран — это факт.

— Что? — не смог удержаться от широкой усмешки. Старался отвлечь себя, поддерживая разговор.

Да только… Зачем? Когда так хочется поддаться! Погрузиться в это искрящееся удовольствие. И не столько тело даже довлело над ним, хоть Рус и солгал бы, начав утверждать, что физически не возбуждается, глядя на нее. Ага, где там!

Но еще больше он какой-то эмоциональный кайф ловил рядом с Лерой. Почти как на операции, если честно. Только без давящего груза ответственности за жизнь другого человека в твоих руках. Странное и немного пугающее понимание, учитывая не настолько длительное знакомство и все оговорки. Однако Руслану настолько дико хотелось душой, вечно напряженными мозгами погрузиться в эту искрящуюся эйфорию имени «Леры» и саму ее жизнерадостную суть, что не срабатывали привычные принципы и установки.

Сам не вполне отдавал себе отчет, когда протянул руки и обхватил Леру за талию, обнимая в этом танце. И она это восприняла совершенно нормально, только на секунду пытливо скрестив свой взгляд с его, а в какой-то момент даже полностью откинулась на руки Руса в своем импровизированном танце. Ее тепло, ее какая-то бьющая изнутри энергия, легкость и радость — словно передавались ему.