Анна Кувайкова - Жмурик или Спящий красавец по-корейски (СИ)

— У меня патологическая тяга к одному единственному патологоанатому, — и снова в голосе та неприкрытая нежность и мягкость, от которой хотелось закрыться, спрятаться и сбежать. Как можно дальше и как можно быстрее.

И в то же время я не двинулась с места, вцепившись пальцами в подлокотник так, что побелели пальцы. Как сказала бы Эльза, мазохизм во всей его красе!

— Ты разбиваешь мне сердце, — криво усмехнулась и склонила голову набок. — Кто этот несчастливец? Я должна выказать ему свои соболезнования… Твоя тяга к кому-то, как оказалась до добра не доводит. Проверено…

Не удержалась. Горечь прозвучала в словах против моей воли, но я мужественно делала вид, что всё нормально, что всё так и должно быть. В конце концов, за этот месяц я научилась виртуозно врать всем подряд, прятаться в морге и в собственной квартире и топить себя в работе.

Единственной отдушиной был Славик. С ним можно было просто сидеть и молчать. Просто сидеть и молчать. Порою, это всё, что мне было нужно, что бы пережить ещё один день.

Когда он оказался так близко ко мне, я так и не заметила. Просто в один момент он стоял у стола, в другой прохладные пальцы обхватили моё лицо, вынуждая поднять голову и заглянуть в такие знакомые серо-зелёные глаза. И раздельно, медленно произнесла:

— Иди к чёрту.

— Неправильный ответ, Харон, — тихо вздохнув, он невесомо коснулся моих губ. И этого оказалось достаточно, что бы вернуть все воспоминания, которые я так рьяно пыталась забыть.

Недоумённо качающий головой парень, так неожиданно восставший на моём столе. Сонный, смущённо улыбающийся и немного растерянный у меня дома. Заботливый. Нежный. Важный. Нужный…

Необходимый как воздух.

Я сама не заметила, как потянулась в ответ, прижимаясь крепче, обхватывая шею ладонями и зло кусая нижнюю губу. А когда осознала, уже не смогла остановиться, выдыхая между поцелуями:

— Ненавижу… Как же я тебя ненавижу…

А он снова молчал, уже привычно и так знакомо. Целовал в ответ, обнимал за талию, не давал отстраниться и высвободиться. И на какой-то миг я действительно поверила, что ничего этого не было. Месяца нервотрёпки, боли и слёз. Месяца разлуки.

Месяца без него. Только лгать себе последнее дело, да Харон?

Удар в живот оказался для Андрея неожиданностью. Выпустив меня из объятий, он отступил на шаг, пытаясь выровнять дыхание и недоумённо на меня поглядывая. Я же стояла прямо, сжимая руки в кулаки и отстранённо, ровно выдавила из себя:

— Иди к чёрту… Андрей. Уходи.

— Я знаю, что я виноват, — тихо вздохнув, повторил он уже прозвучавший аргумент.

— И снова поздравляю, молодец. Герой. Дальше, что? — дёрнув плечом, я отвернулась, опёршись ладонями на стол и устало сгорбившись.

— Я тебя люблю, Жень… — и прозвучало это так растерянно, что я невольно улыбнулась, весело фыркнув.

— Сочувствую, — и даже почти не покривила душой против истины. — Искренне. Наверное…

В зале воцарилось странное, неуютное молчание. Конечно, назвать морг уютным вообще проблематично, но сейчас, не смотря на годы работы тут, мне вдруг захотелось сбежать из этих привычных стен куда подальше. И я не знаю от чего мне так хочется сбежать, от холодных и безучастных стен или же от этого чёртового бывшего трупа, которого мне так не хватало…

Жмур молчал. Стоял в стороне, сверлил взглядом мою спину, но молчал. И только когда я начала сомневаться в собственном же решении, он так же молча развернулся и ушёл. Вот так просто, без очередной попытки что-то мне доказать, убедить, уговорить, взять силой в конце концов! И от этого стало ещё больнее…

— Дура… — тихо пробормотала себе под нос, сжавшись в комок и обхватив себя руками за плечи. — Какая же ты дура, Женя…

А дальше вновь была работа. Единственная моя неизменная константа, ставшая тем спасительным якорем, позволяющим держаться. Оставшиеся три часа до конца смены прошли насыщенно и не без весёлых приключений, реагировать на которые у меня уже просто не было ни сил, ни желания. Так что из морга я вышла в восемь вечера, потирая саднящие виски, и щурясь от слишком яркого света уличных фонарей.

Болело всё. Начиная от тела, заканчивая душой и сердцем. Пока работала с телами, успела раз десять переиграть в голове всё, что произошло, весь этот разговор, раз за разом коря себя за то, что поступила именно так. Да, мне всё ещё обидно. Да, я всё ещё злюсь.

Но без него было куда хуже, чем с ним. И если бы не моя чёртова гордость и не треклятое упрямство, я бы сейчас не думала о том, как оттянуть момент возращения в одинокую, пустую квартиру. Где нет ничего. Вообще. И так же пусто как в моей душе.

Вздрогнув от холодного ветра, забравшегося под кое-как застёгнутый пуховик, я поёжилась и медленно, нога из-за ноги поплелась в сторону дома. Засунув руки в карманы и старательно думая обо всём, кроме как о том, как теперь пережить оставшееся до новой смены время. И не будет ли слишком уж нагло попросить к Славику с ночевой? Почему-то рядом с недоученным психологом было спокойно, и я не боялась спать.

Что бы дойти до родного подъезда, у меня ушло где-то полчаса времени. Я шла обходными путями, специально задерживаясь подолгу на перекрёстках, пугая своим бледным лицом с тёмными кругами под глазами немногочисленных прохожих. Но как бы я не петляла, всё равно оказалась возле дома и нехотя открыла дверь, неторопливо поднимаясь на нужный мне этаж. Замедляясь, шаг за шагом.

И остановилась, не дойдя до квартиры каких-то пару ступенек. Охнула, схватившись рукой за перила, и медленно присела на корточки, уронив потрёпанный рюкзак на пол.

По щекам потекли слёзы, а дрогнувшие губы растянулись в слабой, неуверенной улыбке. Увиденное пугало, а ещё дарило робкую, неуверенную надежду, что сказки всё-таки не врут. И даже мне перепадёт свой кусочек личного, только моего счастья…

— Эй… — решив кое-что для себя, я осторожно коснулась кончиками пальцев щеки задремавшего на самой верхней ступеньке около моей квартиры парня. Тот выпал из полудрёмы и чуть не упал от неожиданности.

Глянул на меня и нахмурился, упрямо поджав губы:

— Я никуда не уйду, Харон. Можешь орать, ругаться, злиться, колотить меня или пытаться отравить. Мне плевать. Я тебя люблю и не больше не хочу с тобой расставаться, никогда. Как бы сопливо это не звучало.

— Андрей…

— Я не думал, что всё получится именно так, — он криво улыбнулся, неосознанно прижавшись щекой к моей ладони. Которую я так и не убрала, продолжая невесомо поглаживать слегка колючую от щетины кожу. — Отец слёг с сердечным приступом. Мать чуть не заработала нервное истощение. Я только через пару недель смог осознать, что натворил. Прости… Я, правда, не думал, что всё так получится.