Алеата Ромиг - К свету (ЛП)

- Привет, - сказала я, присаживаясь. - Плохой день в морге?

Она фыркнула, сдувая челку со лба.

- Разве в морге бывают хорошие дни?

Несмотря на все усилия, мое прошлое по-прежнему начиналось с того дня, когда я проснулась в клинике почти четыре месяца назад. Гипса больше не было и тело зажило. Но разум так и не смог ничего вспомнить. Со временем мои самые близкие подруги, Рейчел и Элизабет, поделились секретами из нашего прошлого, и Джейкоб продолжал напоминать мне о забытых воспоминаниях. Каждая история или утверждение помогли мне восстановить время, которое я не могла вспомнить, и дали мне взглянуть на мое прежнее «я».

С тех пор, как закончилось наше изгнание, и мы вернулись в "Свет", общину и нашу жизнь, когда я была с Джейкобом, публично или наедине, мои движения больше не требовали сознательных усилий - они принадлежали ему. Пока мой разум продолжал борьбу, тело охотно подчинялось. Одного лишь касания, взгляда или слова мне хватало, чтобы понять чего он ждет.

Хотя небольшая часть меня сопротивлялась, разумная часть хотела стать лучшей женой, которая только могла быть у члена Собрания. В конце концов, поддержка со стороны жен Собрания, а также то, как Отец Габриель повторно ввел нас в общину, я поняла, что мы с Джейкобом действительно были частью избранных. От мысли о том, что я все это поставила под угрозу, у меня заболело сердце.

Сразу после того, как мы вернулись в сообщество, у меня были проблемы. Часто я просыпалась среди ночи, продрогшая до костей, мое сердце бешено билось в кромешной тьме. Страхи моих ночных кошмаров включали драконов с нечистым дыханием и зубами, острыми, как лезвие, а также безликого мужчину, кричащего, чтобы остановилась в темноте.

Проснувшись однажды, я стала жертвой подавляющего чувства раскаяния - вины за то, что меня почти забрали не только от Джейкоба, но и от себя. Когда я почувствовала это, я постаралась не разбудить мужа. Обычно я выползала из его объятий, цеплялась за дальний край кровати и заглушала свои слезы подушкой.

Я знала учение Отца Габриеля, я усердно училась. Согласно его словам, после того, как исправление закончилось, согрешивший был освобожден от ответственности за грех. Так, как если бы этого никогда не случилось. Но я не чувствовала себя свободной.

Однажды ночью, когда я прильнула к дальней стороне кровати, и все мое тело сотрясалось от приглушенных криков, я почувствовала тепло Джейкоба прямо за спиной. Я замерла, не в состоянии двигаться и, боясь, что он расстроится. Вместо этого, его руки вновь обхватили меня, и он спросил:

- Что случилось?

Я плакала слишком долго и не могла вымолвить ни слова. Все, что я могла сделать, это отрицательно покачать головой.

Осторожно он развернул меня к себе, и в темноте спросил меня о двух вещах:

- Кто ты? – и, - Кто я?

Я наклонила голову в бок, обдумывая его необычные вопросы. С заиканием, вдыхая воздух я ответила:

- Я Сара Адамс, а ты мой муж, Джейкоб Адамс.

Он нежно вытер мои щеки своими большими пальцами и потерся своим носом о мой. Тихо шепча, он сказал:

- Это все, что важно. Засыпай.

Несмотря на то, что это казалось слишком упрощенным, он был прав. Концентрируясь исключительно на нас, я свернулась в его тепле и устроила голову на его на груди. Со звуком его спокойного сердцебиения у моего уха, я заснула. Когда я проснулась на следующее утро, я вспомнила, что не смогла ответить ему в первый раз, и меня накрыло непреодолимое чувство вины и одиночества. Я ожидала выговора, больше вопросов о том, что произошло, или лекции о том, как все мои мысли принадлежали ему. Он не упоминал об этом.

В следующий раз, когда меня разбудило шипение дракона, вместо того, чтобы откатиться, я прижалась к нему и вспомнила его вопросы. Когда я чувствовала его ровное дыхание на моей голове, я напомнила себе, кем была я, и кем был он. Вскоре я снова заснула. Со временем драконы исчезли.

Хотя я знала, что должна поговорить с Джейкобом о моих кошмарах и чувстве вины из-за несчастного случая, мое мужество сделать это уменьшалось с каждым днем. В конце концов, если бы я следовала учению Отца Габриеля, то рассказала бы Джейкобу тотчас. Я была знакома со штрафами за неповиновение, я испытала их на себе не раз.

Только после того, как несколько ночей подряд я провела без сна, в то время как мы были одни в нашей квартире, Джейкоб снова спросил меня о том, что случилось. Он подвел меня к дивану и спокойно потребовал ответов.

- Сара, я ждал, чтобы ты сама рассказала мне. Очевидно, ты не сделаешь этого. Я не знаю почему, но я хочу получить ответы. Скажи мне, почему ты плачешь каждую ночь?

Я сделала глубокий вдох, желая сказать правду, но, несмотря на это, я боялась его реакции.

- Все началось с кошмаров. Кажется. - Попыталась объяснить я. - Они меня разбудили, но потом, мне кажется, это было чувство вины. - Моя грудь вздымалась. - Я все еще не могу поверить, что рисковала всем, тобой и нашими друзьями, взяв твой грузовик. Я не понимаю, зачем это сделала. Не думаю, что хотела, но, очевидно, я это сделала. – Из уголка моего глаза выкатилась слеза.

Он поднял мой подбородок. То, как он смотрел, обнажало мои чувства. Его нежные карие глаза обращались не только ко мне, но и к моей честности. Я не отводила взгляда. Плененная его объятиями, я нуждалась в том, чтобы он увидел мою искренность. Затаив дыхание, я ждала, пока его взгляд не сузится, а голос не станет безэмоциональным.

- Что говорит Отец Габриель об исправлении? - Его глаза все еще искали мою честность, в то время как тон оставался полон эмоций.

Я выдохнула.

- Я знаю. Да. Я помню, что мы были изгнаны, а теперь мы вернулись. Я знаю, что это должно уйти. - Неспособная опустить подбородок, я опустила глаза и зажала губу между зубами. Я призналась и теперь все, что я могла сделать - ждать наказания, которое я заслужила из-за того, что усомнилась в учении Отца Габриеля.

- Сара, это не то, что должно уйти. Оно уже ушло.

Я кивнула, и мое тело задрожало.

- Я верю, только...

Он поднял мои сжатые руки и раскрыл кулаки палец за пальцем, пока не смог поцеловать мои ладони. Затем большим пальцем он мягко высвободил мою губу.

- Почему ты так напряжена?

- Потому что я знаю слова Отца Габриеля, но я ими не живу. Если бы я следовала его учению, у меня не было бы этих мыслей, и я не знаю, что ты собираешься сделать.

- Как ты думаешь, что я должен сделать?

Мое сердце сжалось, и ужин, который мы только что съели встал комом в моем желудке. Я ненавидела, когда он спрашивал меня об этом. Эти простые вопросы возвращали ответственность обратно ко мне. Я её не хочу. Пусть она лежит на нем. Снова я пыталась опустить подбородок, но безрезультатно. Я вздохнула и добавила это к моим прегрешениям.