Анна Премоли - Прошу, позволь тебя ненавидеть (ЛП)

— Определенно, он вреден, но не думаю, что затуманивает умственные способности. Почему моя идея кажется тебе такой безрассудной? — он говорит это, надеясь заполучить симпатию?

Окей, мой желудок определенно сыт.

Кладу вилку на тарелку и смотрю на него серьезно.

— Итак, теперь попробуй повторить, потому что я уверенна, что ты никогда бы меня об этом не попросил и не сказал бы, — хитрец мне улыбается такой невинной улыбкой, что я почти влипла. Я сказала «почти», я не вчера родилась.

— Ну, правда, насколько поразительно было бы с этим согласиться, но ты единственная женщина, которую я знаю, что могла бы быть в липовых отношениях со мной, не желая превратить их в настоящие. Если еще и не учитывать, что нас уже сфоткали вместе... —

я хватаю бокал виски, который стоит передо мной, и делаю решительный глоток.

— Э-э-э-э? — единственное, что мне удается сказать; я немного отупела от алкоголя.

— Да и потом, ты абсолютно не та обычная краля, для которой это было бы действительно слишком хитро.

Я начинаю быть довольно раздраженной.

— Это последнее я мог опустить, да? — спрашивает он, интуитивно чувствуя причину моего изменившегося лица.

— Возможно... — подтверждаю, шипя сквозь зубы.

— В любом случае, это было бы идеально! — повторяет он, не особо учитывая утверждение, сказанное выше

Окей, игра прекрасна, пока длится недолго. Но это уже переходит все границы.

— Я действительно ничего не выигрываю от твоего предложения, — подмечаю, очень стараясь быть спокойной. — И потом, те, кто меня знают, прекрасно понимают, что у меня вкус намного лучше...

Это не совсем правда, но фраза звучала так хорошо, что я не выдержала. На мгновение на лице Йена проскользнуло обескураживающее выражение, прежде чем вернулось нейтральное. Это длилось не больше пяти секунд, но они были бесценны.

— Дженни, подумай, ты можешь быть под боком у самого желанного холостяка города. И это поднимет немного твои позиции...

Ну, конечно же, как будто мне это нужно.

— Я уверен, что у меня получится понравиться даже твоим друзьям и твоей семье. Когда я хочу, чтобы люди меня любили, у меня это получается, — продолжает болтать кретин.

Я останавливаю его взглядом убийцы.

— Я считала тебя достаточно умным человеком, — решительно говорю ему, пытаясь пережить мысль, что только что сделала ему почти комплимент. — Следовательно, скажи мне, ты действительно думаешь, что я помогу тебе? Что. Я. Помогу. Тебе? — отчеканиваю медленно вопрос, как если бы говорила с ребенком. Мой тон недоверчивый.

— Почему нет? — наконец решается спросить он, как будто ничего не случилось.

— Йен, не провоцируй меня! — предупреждаю его, надеясь больше ничего не объяснять. Я могла бы не отвечать за свои действия.

Я хочу сказать, он ведет себя так, словно ничего не случилось, после того как превратил мою жизнь в ад на годы, и тем не менее он ждет, что я ему помогу? Что я буду в обществе с ним?

— Что тебе терять? — настаивает он, пытаясь сменить тактику. Но ему не везет, к его несчастью, я знаю все его фокусы. Думаю, я в совершенстве овладела предметом.

— Лицо, чувство собственного достоинства, честь. Хочешь, чтобы я продолжила список? Если я начну перечислять, здесь мы останемся до полуночи, — мой готовый ответ.

— Тяжелая игра, — подытоживает он после маленькой паузы раздумий.

Я выдвигаюсь вперед и сцепляю свой взгляд с его.

— И здесь осел упал: я не играю, в отличие от тебя.

На несколько секунд мы изучаем друг друга. Никто не хочет отвести взгляд первым, потому что никто не хочет проиграть. Обычная, старая, скучная история.

— Окей, чего ты хочешь? — внезапно спрашивает он меня. Йен, должно быть, плевался пеной, только подумав о попытке заворожить меня своими бездонными голубыми глазами. Хуже для него: еще несколько минут и возможно я бы сдалась. В глубине души я все же человек!

— Я бы хотела, чтобы ты держался подальше от моей жизни. Говоришь, это можно устроить? — пытаюсь подсказать ему.

Он закатывает глаза, взбешенный моим нежеланием к сотрудничеству.

— Я имел в виду, что-то более реализуемое. И если можешь избежать сарказма, я буду тебе очень признателен.

— Я и сарказм? За кого ты меня принимаешь? — спрашиваю его, делая вид, что не понимаю о чем он.

— Не притворяйся, что не понимаешь, и не пытайся поменять тему. Что ты хочешь взамен этой маленькой услуги? — он настаивает еще раз.

Конечно же, маленькой, как же иначе.

— Если ты думаешь, что я могу согласиться на такое предложение, ты действительно дурак, — говорю ему четко и сильно.

Перед лицом оскорбления он не смутился.

— Я готов торговаться. Уверен, мы сможем прийти к удовлетворяющему нас обоих решению.

— Я сомневаюсь...

— Давай, подумай. Должно же быть хоть что-то. Что-то, как например, мое неприпятствие по отношению к нашему общему делу. Я бы мог быть очень упрямым, если только мне представится случай... — скрытно угрожает он мне.

— Давай проясним: не путайся под ногами. Дело Беверли мое, и я его хочу вести, так как посчитаю нужным. Твое присутствие стало необходимым по случаю обстоятельств, но мы попробуем свести его до минимума. Не хочу твоих советов и мнения, и прежде всего не хочу сравнивать тебя с собой, — говорю ему на одном дыхании. Слова выскакивали так быстро из моего рта, что у меня не было времени их остановить.

— Видишь? Все-таки есть что-то, чего бы ты сама хотела. Ты хочешь иметь возможность работать без моего вмешательства. И я буду очень счастлив предоставить тебе такую возможность взамен маленькой, крошечной, незначительной услуги.

Предпочитаю ничего не добавлять. Я боюсь, что все закончится тем, что я повешусь.

Йен внимательно на меня смотрит и долго думает, прежде чем сказать:

— Я знаю, у нас были некоторые разногласия в прошлом, но я думал, что то, что говорят о тебе, правда, — на мгновение его обычный тон исчезает, и Йен наоборот становится серьезным.

— То есть?

— Говорят, что ты «также» милый человек, который пытается помогать другим.

— Я хорошо расслышала твое «также»? — подмечаю я, не зная за что ухватиться. Есть надоедливая часть меня, которая необъяснимо толкает меня согласиться. Не решаюсь даже рассмотреть это «почему».

— Да, но я сказал все же «милый». И я говорил о тебе. Я бы хотел, чтобы ты собрала все мои добрые намерения в словах, которые я сказал.

Поднимаю глаза, чтобы посмотреть на него, и вижу, что он посылает мне одну из тех улыбок, от которых люди обычно сдаются. Я уже видела, как он это делает миллион раз, но только с другими. Обнаружить себя получателем такого жеста, как получить удар ниже пояса.

— Я прошу тебя... — осмелился он убедительно сказать мне, опасно понизив голос.