Рани Маника - Земля несбывшихся надежд

Муи Цай (Маленькая Сестренка), как я узнала позже, в действительности оказалась домашней рабыней. Я в нерешительности тоже улыбнулась ей в ответ. Я нашла друга, но это было начало потерянной впоследствии дружбы. Если бы я знала тогда то, что знаю сейчас, я бы больше ею дорожила. Эта девочка была единственным настоящим другом, который у меня когда-либо был.

Она попробовала со мной заговорить по-малайски, но этот язык все еще представлял для меня смесь каких-то незнакомых звуков. Мы смогли немного пообщаться только при помощи жестов. Я решила, что обязательно попрошу Айю, чтобы он научил меня говорить по-малайски. Мы расстались у ворот ее дома. Я увидела, как она поторопилась пройти внутрь с полной корзиной в руках.

Вернувшись домой, я тут же направилась на кухню и нашла там очень большой ржавый нож, который когда-то использовался для того, чтобы раскалывать кокосовые орехи. Затем я надела нижние юбки, которые обычно поддеваются под сари. Поверх сари я надела старую потертую рубашку мужа. Рукава были намного длиннее моих рук. Я подвернула их и с удовлетворением посмотрела на свое отражение. После этого я повязала себе голову огромным носовым платком и завязала его под подбородком, а сверху надела свою новую шляпу. Теперь, когда я была полностью защищена от палящего солнца, я открыла зеленую заднюю дверь и начала уничтожать сорняки, срезать траву и ежевику, которая до крови колола мне руки. Множество этих колючих кустарников росло по всему двору, но я была очень настойчива в своем стремлении их уничтожить, поэтому не остановилась, пока весь двор не был очищен от всего лишнего, а земля была раскопана моим кривым ножом. Спина у меня ужасно болела, все тело ныло, но я чувствовала настоящее наслаждение от выполненной работы.

Когда я, наконец, снова вошла в дом, пот стекал с меня ручьем. После холодного душа я помазала израненные руки сезамовым маслом и принялась готовить. Я замариновала мясо в специях и поставила его на медленный огонь в закрытой кастрюле на несколько часов. Пока мясо тушилось, я почистила и порезала креветки. После этого расколола свежий кокосовый орех и приготовила особенную мамину приправу из перца и лука. Потом притушила баклажаны, добавив к ним куркумы и соли, а когда они стали мягкими, я перемолола их в пасту, добавила кокосового молока и поставила вариться. Порезала картофель кусочками и пожарила с добавкой острой приправы. Лук и помидоры, также порезав на кусочки, смешала с йогуртом. Аромат готовящейся пищи доставлял мне настоящее удовольствие. Я наслаждалась им. И в этот момент обнаружила внутри открытой оловянной табакерки Айи порванное на клочки письмо. Я знала, что не должна этого делать, но не смогла совладать со своим любопытством. Разложив кусочки письма, написанного ровным с завитками почерком, на кровать, сложила из них текст и прочитала письмо, которое мой муж получил вчера.

Деревня совсем обеднела, как не случалось никогда ранее, и я даже не надеюсь уехать отсюда и добиться, успеха, как это получилось у тебя. Эта нищая земля станет пристанищем моего пепла, который развеют по ветру после моей кремации. Но последние несколько недель были дарованы мне богами, поскольку принесли мне радость. Я поняла, что люблю твоих детей больше, чем себя. По крайней мере, теперь я не умру в одиночестве.

Я надеюсь, что в молодых руках твоей новой жены и в счастье брака ты не забудешь и о своих обязательствах. Дети растут быстро, и им нужны новая одежда и обувь, а также хорошее питание. Как ты знаешь, у меня нет мужа, на которого я могла бы опереться. А теперь у меня появилось еще два лишних рта, которые нужно кормить. Я надеюсь, что ты срочно пришлешь мне денег, поскольку положение становится просто ужасным».

Дальше я не стала читать. В остальном письмо тети Пани представляло собой какую-то чушь. Внезапно я почувствовала слабость в ногах и тяжело осела на кровать. Я поняла, зачем она пришла в наш дом тогда, и вспомнила тот пронырливый взгляд торговки в ее хитрых глазенках и то инстинктивное отвращение, которое я испытала, впервые увидев ее. Она пришла в дом бедной женщины, чтобы выбрать покорную невесту, которой можно было бы впоследствии манипулировать. В тот момент я люто ее возненавидела. И этот противный высокомерный тон письма. Неужели она думает, что у моего мужа на плечах тыква вместо головы? У меня кровь закипела от ярости. Со дня свадьбы я ни разу как следует не поела. И в течение следующих восьми месяцев, если сработает мой план, мне придется перебиваться с хлеба на воду, а не то что еще ей деньги посылать. Для нее будет хорошим уроком, если мы просто не будем пересылать ей денег. Но потом у меня в голове появилась картина: двое маленьких детей, пустой и безнадежный взгляд в их глазах, худые лица, темная кожа, обтягивающая кости… Невинность и глупость — именно эти качества я увидела в них. На верное, их зубам было настолько скучно сидеть на своих местах что они начали вылезать двумя неровными рядами. Вне вся кого сомнения, дети были просто рабами у этой лукавой женщины, однако правда состояла и в том, что я не хотела жил вместе с ними, как бы ужасно это ни звучало.

Я закрыла глаза, переживая тяжелое поражение. Никогда раньше никто не пытался использовать меня. Если бы не эти сладкий лживые слова, я и сейчас была бы дома с моей любимой мамой.

Нам придется пересылать ей деньги. У нас не было выбора.

Потом взяла свое наивность юности. Как весна прикасается к распускающимся листьям, так молодость решила, что мой план должен включать в себя и выплаты детям на пропитание. Я и моя мама страдали от того, что мой отец не считал своим долгом высылать нам деньги. Я буду поступать лучше, чем мой отец. Мы просто не будем покупать мяса, пока не расплатимся по счетам. Мы будем питаться тем, что будет вырастать на грядках в нашем огороде, и яйцами, которые будут нести наши куры. К тому моменту, когда я пошла в кухню, чтобы приготовить мясо, уверенность полностью вернулась ко мне.

В тот вечер муж вернулся с деньгами, которые он занял, чтобы отправить детям, завернутым в газету подарком для меня и куском дерева, из которого он собирался что-то вырезать. Он положил подарок на скамью, рядом со мной, и стал ждать. Я посмотрела в его лицо, наполненное ожиданием, на ненужный подарок, завернутый в газету, и мне захотелось закричать от разочарования. Если все и дальше будет так, мы никогда не сможем выпутаться из паутины долгов. Как мне объяснить, что я готова голодать месяц, чем смотреть на очередь кредиторов, которая будет выстраиваться перед нашим домом каждый раз при получении зарплаты? Я глубоко вздохнула, прикусила язык и развязала ленту. Газета развернулась, и моя злоба мгновенно улетучилась при виде удивительной но красоте паре золотых туфелек на высоком каблуке, украшенных цветным бисером. Ничего прекраснее я не видела за всю свою жизнь. С благоговением я осторожно поставила туфельки на серый цементный пол. Очарованная подарком, я аккуратно просунула ноги внутрь этой божественной золотой обуви. Они великолепно сидели на ноге. Потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к высоким каблукам, но я уже любила это несвоевременное приобретение.