Нора Флайт - Неспешные наслаждения (ЛП)

- Нет. - Да. - Никогда! - С тех самых пор, как услышала твоё пение на репетиции.

Нет. Ещё раньше.

Я влюбилась в Дрездена Гелифакса в тот самый день, когда впервые прослушала его диск. Он был рядом со мной ещё до того, как узнал моё имя или увидел моё лицо.

А прямо сейчас этот самый человек находился так близко ко мне, что я могла потереться об него своим носом, всего лишь слегка подавшись вперёд. - Ответь мне, Лола. - Он делает вдох, легко касаясь моей талии и задирая вверх рубашку, которую я так и не сняла после фотосессии. - Почему ты борешься с этим? Я могу сказать, что прошлой ночью в ванной ты хотела меня.

Меня заполняют картинки его твёрдого тела, прижимающего меня к кафельному полу.

- Я уже сказала тебе. - Мой голос становится громче, наполняемый энергией моего страха. - Я не хочу навредить группе, мать твою!

- Я думал, что ты крутая. - Он не повышает на меня голос. Он звучит жёстко и глухо, принуждая меня слушать каждое слово что он говорит. Я зависима от его голоса. -Ты думаешь, что я не переживаю за группу? - Он дёргает меня, крепко припечатывая к стене так, что кости внутри меня вибрируют. - Ты думаешь, что мне наплевать? Лола, дело не в этом! Речь идёт о том, чтобы быть готовыми, сильными, чтобы пойти на такой риск, чёрт побери!

Я не могу двигаться. Я едва стою на ногах, лишь его руки удерживают меня. Рискнуть? Я знаю, что значит пойти на риск. Шон обвинил меня в том, что я не готова к этой группе. Он заставил меня пройти прослушивание, из-за него я увидела, какую возможность могу упустить.

Но это не то же самое.

Тогда что?

В коридоре послышался шум. Дрезден отпустил меня, отступая назад, и направился к микрофону. Я стою напротив стены, со страхом взирая наружу. Если мой разум вырвали бы наружу, выставляя его на всеобщее обозрение, то это было бы ещё хуже.

Кольт опрокидывает в себя содержимое стаканчика, сопровождаемый ворчанием Портера, входящего следом за ним в комнату. - Меня не волнует, если это была последняя чашка кофе, - говорит барабанщик. - Ты выпил три долбанные чашки, я заслуживаю хотя бы одну ... - Он останавливается, заметив меня на том месте, где я стояла.

Ох, блядь.

Медленно облизывая губы, я стараюсь заговорить. Я должно быть выгляжу подозрительно с этим своим диким взглядом, раскрасневшимися щеками и тяжёлым дыханием. Твёрдые соски выделяются, словно пики, через мою рубашку.

- Лола, - спросил он осторожно, - ты в порядке?

Я не отвечаю сразу же. Портер врезается в барабанщика, эти двое сталкиваются, выплёскивая кофе. - Мать твою, Кольт. Почему тебе надо стоять прямо за занавеской?

- Нахрена ты идёшь прямо на меня! - кричит он, вытирая рубашку.

Пока продолжается перепалка, я отталкиваюсь от стены. Надеюсь, никто не будет трогать её, потому что её поверхность ощущается как раскалённая лава, после моего тела. Пересекая комнату, я выбегаю через занавес и исчезаю до того, как кто-нибудь посмеет остановить меня.

Я знаю, что только одна пара глаз смотрела мне в след, когда я покидала комнату. Зелёные глубины Дрездена заклеймили меня так, будто высекли тату на моём плече.

Мне нужен воздух, мне просто нужен воздух. В коридоре я одна. Бренда присоединилась к автобусу, на котором перемещался персонал, сразу после того, как мы забрали пиццу. Водитель натянул тонкую простыню в передней части автобуса, устроив для себя немного личного пространства, пока тихо подпевал радио.

Заняв место подальше, я приоткрываю одно из тонированных окон. Прохладный ветерок забирается вовнутрь, приятно покалывая лицо. Тот мира снаружи пролетает как движущиеся картинки. Горы, лазурные небеса и такие густые облака, что кажется, что можешь удержать их в руках.

И, тогда, я понимаю, где мы.

Мы пересекли границу Колорадо. Это значит, что мы прибудем на место ... я достаю свой телефон, смотря на время. Неужели уже шесть вечера? Мы прибудем завтра утром. Не могу поверить. Всё, произошедшее с Дрезденом, покидает мою реальность.

Вскоре я увижу место, где я отыграю своё первое шоу. Мой первый самой настоящий концерт. Сжав телефон покрепче, я начинаю писать сообщение Шону. Он единственный, с кем я могу поговорить об этом. Он поймёт, как боль и возбуждение снедают мою плоть изнутри.

«Привет» ,- пишу я ему. - «Мы уже скоро приедем. Я сейчас просто описаюсь».

Нажимаю кнопку, чтобы отправить это, жду в нетерпении. Моё сердце делает удар, затем второй, а потом ещё пятнадцать, прежде чем мой телефон начинает жужжать. Слова Шона отражаются на моём мерцающем экране.

«Привыкай к этому чувству».

Беспомощно улыбаясь, я убираю телефон. Мне нравится думать, что он прав. Я уверена, что хочу, чтобы это было так. Может ли всё это быть правдой? Я, Лола Купер, собираюсь выступать на сцене для тысяч людей.

Лицо Дрездена всплывает в моей голове. И в моём сердце тоже; его улыбка и то, как печально звучал его голос, когда мы разговаривали. Он хочет, чтобы я рискнула. Но ...

Не каждый риск стоит того.

Просто разглядываю красивый пейзаж, пробегающий снаружи, но этого недостаточно, чтобы избавить себя от чувства вины. Дрезден что-то сделал, взрастил что-то внутри меня. Частичку, которая хотела, чтобы я пошла на тот риск, о котором он меня просит, послав всё ко всем чертям.

Рукой поглаживаю свой телефон.

Как он может просить меня рискнуть всем, когда я совсем не готова потерять всё это?

Глава 3

Дрезден

Небо снаружи имело бледно-голубой цвет, но я не спал с тех пор, как оно начало трещать как яйцо с ярко-оранжевыми полосами. Спать было довольно трудно, когда такое творилось вокруг. Лола занимала все обрывки снов, что были у меня. Постоянно дразнила меня, хотя и не была рядом. Я хотел схватить её, а потом просыпался в поту.

Когда рассвело, я оставил эти попытки.

Мы должны будем ехать всю ночь. Одев сегодня потёртые рваные джинсы и белый свитер с длинным рукавом, я сел в кресло автобуса и просто ... смотрел. Денвер предстал во всей своей красе.

Я никогда раньше не играл в Колорадо.

Однажды, когда я был моложе, я видел, как Wingless Harpies играли в «Филлмор». Я пошёл туда с отцом и вернулся, когда он напился до смерти, но прежде, чем она начал использовать меня в качестве живой мишени, для своей слепой ярости.

Я обхватил низ спины, там полыхала фантомная боль.

Теперь я здесь, играю на сцене. От этого меня должна переполнять гордость. Вместо этого я чувствую тревогу. Я не позволю себе ощущать себя счастливым до того, как шоу пройдёт без сучка и задоринки. Тогда я позволю себе немного расслабиться.

Всё должно пройти идеально. Я наблюдал за Лолой, когда она пробиралась сквозь занавеску вдоль автобуса. Если всё пройдёт так хорошо, как я того желаю, то у неё будет всё, чего бы она ни хотела.