Анастасия Артемьева - Вздох до смерти

А причём Алина?

Она оказала первую помощь и сделало то, что ни одному нормальному врачу не пришло бы в голову: вколола прямо мне в сердце пару кубиков адреналина. У девушки было медицинское образование, хотя и работала она не по профессии, но несостоявшаяся карьера оказалась как раз кстати.

— Она всё равно труп, — выкрикнула девушка, когда воткнула в меня толстую иглу с лекарством, под ошарашенные взгляды медиков.

Сумасшедший поступок подруги Германа спас мне жизнь, а все её дальнейшие распоряжения только закрепили результат. Конечно, без операции я бы точно сдохла, но она бы и не понадобилась, если бы не Алина, но пока у меня не было возможности поблагодарить красавицу лично.

А Аристарх…

Он ни разу не навестил меня, и слова Молота о том, что Соколов улетел в Англию по срочным делам, меня ничуть не волновали.

В очередной раз наступила на грабли.

Хотелось рассмеяться: громко, на грани безумия. Только нельзя отрицать факта, что я была дурой и навсегда дурой останусь, пытаясь раз за разом, спасать того, кому на меня плевать. Будь иначе, уверенна, Сокол уже давно бы пришёл. Но даже после всего мне ничуть не было жаль за выбор.

Выбор, сохранивший жизнь Арису. Выбор, лишивший родителей.

У меня никого не осталось. Никого…

Странно, но вместо истерики, слёз, проклятий, испытала…

Ничего.

Внутри образовалась пустота, с каждым днём разрастаясь всё больше. Мне не было всё равно на происходящее, не было больно или обидно… Я просто ничего не замечала, временами выпадая из жизни. Молот видел моё состояние, и, кажется, пытался вразумить, даже кормил из ложечки, хотя я не ощущала вкус еды, запахи, желание…

Ничего не было. Пустота.

Всё время, что находилась в палате одна, я лежала на кровати и смотрела в окно на небо. Облака проплывал, точно ушедшие отрывки моей жизни, и иногда перед глазами всплывало звёздное синее небо. Небо, которое, как мне казалось, я вижу в последний раз.

К счастью, мне довелось встретить за свою жизнь мало тех, кто был уверен в своей смерти, но по различным причинам выживал. Только неизменно всегда было одно: все в мельчайших подробностях могли описать последнее, что видели. И это не удивительно.

Сама смерть страшит даже самых бесстрашных, а последние секунды до неё приобретают совершенно необыкновенные краски и…смысл.

Последнее — невозможно предсказать.

Последнее — сравнимо с первым глотком воздуха при рождении.

Последнее — навсегда становится напоминанием.

Напоминанием о том, какова смерть на вкус и, как прекрасна жизнь.

Только я больше не ощущала этой красоты, а «последнее» всплывало в сознании, как «напоминание» о не произошедшем. Оказалось, что настолько готовилась к смерти, ждала заветного конца, что теперь, жизнь потеряла весь смысл.

День.

День.

День…

Целый хоровод дней, проплывающих мимо.

Выписка не вызвала должного прилива радости, а Герман, решив растормошить меня, повёз в город, но никакие шикарные магазины и салоны красоты не подняли настроения.

В дороге друг кому-то звонил, а я, прислонившись лбом к холодному стеклу, наблюдала за каплями дождя, скользящих по окну. Вздрогнула, едва наше авто выехало на территорию особняка «предвестников смерти» и показалась крыша дома. Теперь это место ни с чем хорошим не ассоциировалось, хотелось бежать подальше и без оглядки.

Почему?

Слишком много воспоминаний с этим домом…людьми…

После смерти Роберта наплевала на место проживания, потому что была цель — отомстить, рядом были любимые люди, были планы, а теперь всё исчезло, оставив после себя тошнотворный шлейф боли и разочарования. Конечно, Молот никуда не делся, да и не намерен это совершать, Клэрри улетела в Лондон пару дней назад и ждёт моего возвращения, но на этом всё.

Родители умерли от «случайного» пожара в собственном доме, а информация об этом только тронула губы в лёгкой грустной улыбке, вызывая полное недоумение у Германа.

Даже смерть не остановила Валентина выполнить условия «Игры».

…

На улице покрапывал мелкий дождик, северный ветер пробирал до костей, вынуждая кутаться в тёплый вязаный кардиган, а взгляд то и дело скользил по входной массивной двери, окнам дома, охранникам. Даже Молот успел занести все покупки в помещение, раздать указания своим людям, а я всё продолжала стоять на холодном воздухе близ машины.

Всего пару метров, Ангелина. Пару жалких метров до «возвращения» воспоминаний.

Меня словно током прошибло, а весь масштаб трагедии личной жизни ударил под дых и в спину. Эмоции жаждали найти выход, и они его нашли.

Упала.

Упала на колени, хватая ртом воздух и зажмурив глаза. Пальцы рук впивались в твёрдый асфальт, ломая отросшие ногти до крови. Всё тело задрожало, а я, как мантру твердила про себя:

— Не плачь. Не плачь. Не плачь.

Ощущение, словно без наркоза разрезают грудь и ломают кости, скрутило так сильно, что будь рядом пистолет, я бы застрелилась, не задумываясь. Впала в то состояние, когда не замечаешь и не слышишь ничего, концентрируясь лишь на себе и всех своих чувствах, мыслях, воспоминаниях…

Сколько я так просидела? Минуту? Час? А может быть всего пару секунд?

Ответа на собственные вопросы найти не могла, но Герман, сидящий на коленях около меня и держащий за плечи, выглядел взволнованно, а в глубине глаз плескалась боль. Знала, что мужчина переживал за моё состояние, пытался помочь, но не мог. Не хотелось видеть Молота таким подавленным и уязвимым, но больше всего жаждала сбежать из этого места и из этой страны сию же секунду. Высказав своё желание, ухудшу состояние, чего делать категорически было нельзя.

Нужен план!

И вот появилась новая цель. Цель, за которую цеплялась, благодаря которой вновь становилась собранной.

— Лина? — в очередной раз тихо позвал Янковский, заглядывая в глаза.

— Мне нужно отдохнуть, — отстранённо ответила.

Моментально друг поднялся, подхватил меня на руки и понёс в дом.

Закрыла глаза, кладя голову на надёжную грудь Молота. Увы, отключить слух не могла.

— Я принесу еды, — сказал Гер, уложив на кровать.

Машинально схватила руку мужчины, вынуждая посмотреть на меня. И «предвестник» смотрел, но смотрел с долей настороженности. А я…

Я мысленно прощалась.

— До своего отъезда в Лондон, спрятала кулон, подаренной мне Робертом. Ты наверняка помнишь: небольшой зелёный изумруд, в обрамлении золотых узоров, — дождалась кивка Германа, чтобы продолжить. — Кулон был напоминанием, а после смерти брата стал ненавистен, но я больше не хочу бояться и убегать от воспоминаний.

— Ты хочешь, чтобы я его вернул?

— Да. Очередная поездка вымотает меня окончательно, а я не смогу успокоиться, пока кулон не будет здесь.