Дж. Уорд - Доля Ангелов (ЛП)

— Вот так сюрприз.

Эдвард медленно развернулся, и на миг потерял дар речи. На Саттон было одето красное платье и ее прическа была высокой, дополненная шиньоном брюнетки, духи должно быть были по-прежнему Must de Cartier . Но поразило его не это. На ней были рубины, которые он ей подарил.

— Я помню эти серьги, — тихо сказал он. — И эту брошь.

Своими длинными пальцами она дотронулась до мочки уха.

— Я все еще люблю их.

— Они по-прежнему идут тебе.

Van Cleef & Arpels набор — бирманских прекрасных бриллиантов. Он подарил ей, как только она стала вице-президентом корпорации «Ликеро-водочные заводы Саттон».

— Что случилось с твоей щиколоткой? — спросила она.

— Судя по тому, что ты надела сегодня красное, ты собираешься говорить о УЧ, — Университете Чарлмонт. Вперед Орлы. И Нахрен Тигров. — Стипендиях? Или расширении стадиона Папы Джона.

— Итак, ты не хочешь говорить, почему ты хромаешь на одну ногу.

— Ты… прекрасно выглядишь сегодня.

Саттон снова потеребила сережку, потом прошла немного вперед. Платье было, скорее всего от Кельвина Кляйна, от maison de haute couture , не массового производства, его струящиеся линии были настолько гладкими, настолько элегантными, что от женщины невозможно было отвести глаз.

Она прочистила горло.

— Я не могу представить, что ты пришел поздравить меня.

— С чем? — спросил он.

— Не обращай внимания. Так зачем ты здесь?

— Мне необходимо, чтобы ты исполнила обязательства по кредиту под недвижимость.

Она выгнулась бровь.

— О, на самом деле. Это явный прогресс. В прошлый раз, когда мы говорили об этом, ты потребовал, чтобы я разорвала договор в клочья.

— У меня есть номер счета для перевода.

— Что изменилось?

— Куда ты хочешь мне отправить информацию о состояние счета?

Саттон скрестила руки и прищурилась.

— Я слышала о твоем отце. Сегодня в новостях. Я не знала, что он совершил… прости, Эдвард.

Он позволил ее словам повиснуть в воздухе. Здесь он ничего не мог поделать, он не собирался говорить о смерти отца, тем более с ней. И в тишине, он ощупывал глазами ее тело, вспоминая, каково это прикасаться к ней, представляя, как он встал рядом и зарылся в ее волосы, чувствуя их запах, ее кожу… только на этот раз, он знал, что это была она.

Боже, он хотел ее обнаженной, вытянувшейся перед ним, чувствовать ее гладкую кожу и слышать стоны, когда он накрывал ее собой.

— Эдвард?

— Ты выполнишь условия кредита под недвижимость? — нажал он.

— Иногда помогает, стоит только поговорить.

— Итак, давай обсудим, куда можно перевести десять миллионов.

Шаги в коридоре заставили их повернуться.

И что вы думаете? В богато украшенном арочном проеме показался сам губернатор.

Губернатор Дэгни Бун, да, потомок настоящего Дэниела, и у него было такое лицо, которое спокойно могла быть на двадцати долларовой банкноте. Несмотря на свои сорок семь, у него было полно волос, естественно, темных, тело, отточенное часами игры в теннис, и в нем чувствовалась сила человека, который только что выиграл свой второй срок с большим отрывом. Он был женат на своей школьной подруге в течение почти двадцати трех лет, имел троих детей, но четыре года назад его жена умерла от рака.

С тех пор он был один, насколько было известно общественности.

Он взглянул на Саттона, но взглянул ни как политик. Его взгляд задержался чуть дольше, словно он с каким-то трепетом наслаждался ее видом.

— Так это свидание, — протянул Эдвард. — С полицией, как сопровождение. Как романтично.

Бун вскользь глянул… и глазам своим не поверил, словно он не признал Эдварда.

Игнорируя его насмешку, Бун шагнул вперед с протянутой рукой.

— Эдвард. Я не знал, что ты вернулся в город. Мои соболезнования по поводу смерти твоего отца.

— Только часть меня вернулась, — произнес Эдвард, все же пожимая руку, только лишь потому, чтобы потом не выслушивать упреки Саттон. — Поздравляю с победой в ноябре. Снова.

— Предстоит много работы, — губернатор взглянул на Саттона. — Извините, что вмешиваюсь, но ваш персонал интересуется можно ли подавать ужин? Или стоит организовать еще одно место за столом? Я могу помочь.

— Он не останется…

— Я не останусь…

— Как одновременно, — губернатор улыбнулся. — Хорошо. Я оставлю вас. Было приятно повидаться с тобой, Эдвард.

Эдвард кивнул, и не упустил, как мужчина, выходя из комнаты, легко сжал руку Саттон.

— Новый парень? — протянул он, как только они снова остались одни.

— Не твое дело.

— Ты не отрицаешь.

— Куда ты хочешь, чтобы я перевела деньги…

— Почему ты не отвечаешь на вопрос…

— Потому что не хочу.

— Так это свидание.

Они оба молчали, воздух искрился между ними гневом и чем-то эротическими искрами, которые разделяли их… или, по крайней мере, сексуальная составляющая была с его стороны. И он ничего не мог поделать. Он раздевал ее глазами, снимая мысленно с нее платье, видя ее обнаженной во всей своей красе.

Но она заслуживала лучшего. Лучшего, чем он. Она заслуживала настоящего парня такого, как Дерьмовый Дэгни со всем его надежным прошлым, его слащавостью и его политической властью. Губернатор был именно тем мужчиной, который будет стоять рядом с ней во всем, полностью функционируя, будет отодвигать ей стул и вставать на ноги, когда она соберется пойти в туалет освежить губную помаду. Он мог сказать ей то, что она должна была слышать, но и то, что она хотела ему сказать. Он смог бы помочь ей с ее бизнесом, а также с ее отцом. Эта пара бы совершила великие дела для государства.

И да… Дермовый Дэгни, несомненно, наслаждается ею и имеет на нее определенные планы, Эдвард не мог даже об этом думать.

Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

— О кредите под недвижимость. Ты выполнишь условия? У тебя нет никаких оснований их не выполнять. Процентная ставка хорошая, и ты будешь единственной в обеспечительном интересе на Истерли. Ты в безопасности, в этом смысле.

— Что заставило тебя передумать?

— Это «да»?

Она пожала изящными плечами.

— Я заключила сделку добровольно и у меня имеются наличные.

— Хорошо.

Он слышал себя со стороны, спокойно передавая реквизиты счета, которые сообщил ему Лейн, но при этом думал о губернаторе таком слащавом и заманчивым, который ждет ее внизу, и желал он ее не потому что она была свободной, а потому что она была красива и умна, и мужчины это видели, такого невозможно было не замечать и желали, даже жаждали.

И знаешь, Эдвард был поражен возникшем у него желанием пройти в другую комнату и совершить убийство, разбив о голову губернатора супницу. Конечно, его бы тут же застрелили в процессе мести, это было бы справедливо, но тогда разрешились бы и многие проблемы.