Б. Хэмел - Бэйсд

Она растерялась:

— Я не могу решить, чувствовать себя оскорблённой или нет.

Я снова засмеялся и медленно встал, пытаясь не выказать боль.

— И да, и нет, — сказал я.

Она молча смотрела, как я поковылял к холодильнику, взял молоко и залил хлопья. Затем похромал обратно и сел на табуретку. Меньше всего я хотел, чтобы Бри видела, как мне больно, но не мог ничего поделать. Курс физиотерапии помогал, но мне нужно было ждать ещё несколько месяцев перед тем, как снова нормально ходить.

— Сильно болит? — спросила она, прерывая молчание.

Я покачал головой. Так похоже на Бри, говорить именно то, что она думает.

— Иногда. Но я могу контролировать её.

Я отправил ложку хлопьев себе в рот, пока она наблюдала за мной. Мне казалось странным сидеть с ней за одним столом после стольких лет. Хотя мы и не проводили много времени вместе до свадьбы наших родителей, мы быстро нашли общий язык. А потом события той ночи изменили всё, или, по крайней мере, прояснили то, что происходило между нами.

— Что говорят врачи?

— Много чего.

— Я имею в виду о твоём восстановлении?

Я перестал есть, и посмотрел на нее.

— К чему все эти вопросы?

— Наверно, любопытство.

— Ну, так усмири его. Я в порядке.

Она выглядела удивлённой, и я сразу пожалел о своей грубости. Я знал, что Бри просто хотела разговорить меня, возможно, даже на свой лад выразить обеспокоенность, но я ненавижу жалость. Ненавижу больше, чем что-либо ещё, именно поэтому мне было невыносимо находиться в коляске. И меньше всего я хотел, чтобы меня жалела Обри.

Прежде чем я смог извиниться, может даже загладить своё поганое поведение, заговорив о курсе физиотерапии, на кухню, как обычно вовремя, зашла моя мать.

— Доброе утро, дети, — почти пропела она, захватив йогурт из холодильника и прислонившись к столешнице.

— Доброе утро, Джулс.

Я кивнул.

— Мама.

— А что вы двое собираетесь делать сегодня?

— Как обычно, — сказал я, прежде чем Обри успела ответить. — Разминать мои искалеченные ноги, пока какие-то чуваки тычут камерами мне в лицо.

Мама неуверенно улыбнулась, и мне стало гадко. Я знал, что она не понимает сарказм, и мне следовало промолчать. «Какого чёрта со мной происходит этим утром?» — подумал я. Возможно, я вёл себя отвратительно из-за нарастающей боли.

— Вот и славно, Линкольн, — сказала она.

Обри посмотрела на меня.

— Он какой-то раздраженный этим утром, — объяснила девушка.

Я засмеялся.

— Раздражённый? Я само веселье.

— Когда прибудет съёмочная группа? — спросила мама, не обращая внимания на то, что должно было стать невероятно остроумной шуткой Обри.

Я посмотрел на неё.

— Через сорок минут или около того.

— Мне нужно прихорошиться.

Обри засмеялась, а я улыбнулся. Мама говорила абсолютно серьёзно, но, тем не менее, смотрела на нас с глупой улыбкой.

— Кстати, — продолжила мама, — что касается благотворительных акций.

Я взглянул на Обри, предположив, что она знает, о чём идёт речь.

— А, да, — сказала Обри.

— Я уже придумала задание для тебя, но сначала нужно ещё прояснить детали. Ты ведь подождешь?

Я приподнял бровь. Обри помогала маме с одним из многочисленных благотворительных проектов? Это становилось интересным.

— Без проблем. Всё, что угодно.

— Огромное спасибо, дорогая.

— Между прочим, а где папа?

Мама замолчала, что было странно. Мне тоже было интересно, однако хватило ума не спрашивать.

— Он в Лос-Анджелесе, работает над новым сценарием.

— О, ладно. Когда он вернётся?

— Скоро. Я думаю, очень скоро.

Обри замолчала, и я пожал плечами.

— Я ничего не знаю, так что не смотри на меня.

Она насупилась, но ничего не сказала.

— Ну что ж, ещё раз доброго утра, — сказала мама и ушла к себе в комнату, чтобы, возможно, заняться другими делами.

Я взглянул на Обри.

— Мне показалось, или она тормозила больше, чем обычно?

Обри улыбнулась, вновь концентрируясь на мне.

— Нет, всё как обычно.

— Клянусь, колесо её хомячка вращается в два раза быстрее, чем шестеренки у неё в голове.

Девушка засмеялась.

— О, не будь так груб по отношению к своей матери.

Я вскинул руки.

— Я не бываю грубым. А просто говорю правду.

Она снова засмеялась, а затем наступила тишина, и мы молча доели хлопья. Наконец, Обри поднялась с табуретки и положила миску в раковину.

— Ну ладно. У меня есть кое-какие дела. Успехов тебе с терапией.

— Спасибо, Бри, детка.

Она закатила глаза и ушла. Я смотрел, не отрываясь, на её совершенную округлую попку, едва прикрытую лёгкими хлопковыми шортами.

Чёрт бы её побрал, Обри снова вернулась в мою жизнь. Может, если всё пойдёт хорошо, я восстановлюсь быстрее, чем ожидал, а мама займёт её чем-нибудь. Может, этим летом мы не будем слишком часто встречаться.

Может, мне не придётся провести следующие три месяца, пытаясь скрывать свой стояк каждый раз, когда она нагнётся что-нибудь подобрать.

Глава 3

Обри

Я смотрела на отблески солнца в бассейне, отправив очередное сообщение. Паника начала постепенно заполнять моё существо.

За последний час, который последовал за маленьким столкновением с Линкольном на кухне, я отправила S.O.S. сообщения всем своим друзьям из старшей школы с надеждой, что кто-нибудь ещё проводит каникулы дома. Не получив через некоторое время ни одного ответа, я начала осознавать, что, возможно, мне придётся провести все летние каникулы только в обществе Линкольна.

Мой сводный брат. Линкольн «Бэйсд» Картер. Даже прихрамывая, он выглядел чертовски потрясающе. Когда парень спускался по лестнице, тяжело опираясь на трость, я могла видеть, как мускулы перекатывались под его белой футболкой. Это делало его цветные татушки более заметными. Он бросил на меня одновременно «я-знаю-ты-меня-хочешь» и «я-великий-дар-Бога-этому-миру» взгляд, со свойственной ему уверенностью в себе и высокомерием, которые совершенно меня взбесили и невероятно возбудили. Моё сердце безумно билось в груди всё время, пока мы обменивались любезностями. Когда он, наконец, подошёл к шкафчику, чтобы взять хлопья, у меня появилась возможность рассмотреть те его мышцы, которые находились ниже поясницы, и кусочек татушки на боку.

Какого чёрта со мной произошло? Я уставилась на него, как будто парень кусок мяса и я только и ждала момента наброситься на него. Я думала только о том, способен ли он заниматься сексом после своей травмы. Хотя, наверно, это не имело для Картера значения.

Я посмотрела на телефон.

Тишина.

И застонала. Это был кошмар. Я едва сдерживала порыв убраться из дома, пока не нагрянула съемочная группа и не стала тыкать микрофонами в лицо, в ожидании, что я начну расхваливать Линкольна. Я совершенно точно не собиралась становиться частью его документального фильма или чего бы то ни было. Ни за что и никогда.