Оксана Алексеева - Зарисованное лето (СИ)

На секунду представил, могу ли я испытывать к нему романтическую симпатию, но тут же отказался обдумывать эту мысль. Это действительно полностью разрушит нашу дружбу моим устойчивым отвращением.

Для себя я успел решить только одно: мне дружба с ним не настолько важна, чтобы держаться за нее до последнего. Конечно, я понимал, что тот уровень общения, который он задал между нами, ни один из моих знакомых потянуть бы не смог. Потому и ответ простейший: если это только дружба, то ей быть, а если добавляются какие-то другие аспекты, то я своим психологическим комфортом рисковать не стану.

На следующий день я пропустил регулярный визит к бабе Дусе. Просто пока был не готов. Сашка у нас тоже не появлялся, и я решил, что он дает мне время все обдумать. До него я не встречал никого, кто так хорошо разбирался бы в людях, поэтому и не ждал давления или необдуманных шагов, которые окончательно бы разрушили нашу дружбу. А завтра начинается рабочая неделя, последняя до моего долгожданного отпуска. Хотя отпуск уже почему-то не казался таким желанным.

Однако же я Сашку переоценил. Опять влез ко мне в комнату посреди ночи, разбудив будто специально усиленным грохотом оконной рамы. А потом просто включил свет.

- Никит, поехали на речку, - дождавшись осмысленно-негодующего взгляда, негромко сказал он.

Я не знаю, что разозлило сильнее - что он не дал мне достаточно времени переварить вылитую информацию или что он срать хотел на мою утреннюю смену. И я не нашел способа лучше излить свое раздражение, чем сказать:

- Уебывай отсюда, пидорас.

Он, глядя куда-то в сторону, медленно кивнул, но продолжал едва уловимо улыбаться.

- Потом извинишься за это. Только не забудь. А сейчас поехали на речку, - он говорил так же тихо, но в голосе прозвучала непривычная для него жесткость.

- А если нет, кинешься в драку? - усмехнулся я.

- Нет. Я не стал бы тебя бить. И не позволил бы тебе бить себя. И закатывать истерики я не позволю ни тебе, ни себе. Я просто хочу, чтобы ты начал вести себя как человек, которого я знал до сих пор.

- О, похоже, цель моей жизни - оправдывать твои ожидания, - съязвил я, но уже сдавшись.

Встав с постели, я и не думал начинать скромничать, выпрямился, а только потом демонстративно начал одеваться. Это он тут гей, пусть он и решает, как должен вести себя в присутствии полуголого мужика. Но Сашка просто исподлобья продолжал смотреть мне прямо в глаза, ничуть не напрягаясь от этой фальшивой демонстрации.

В машине мы ехали молча, пока я не решился:

- Ладно. Ты это... извини меня. Я не должен был так говорить.

- Ого, быстро ты думать начал. Я в восторге. Извинения приняты.

Во всей ситуации сильнее прочего раздражало, что он оставался хозяином положения, несмотря на то, что все должно было быть иначе. Поэтому я решил уточнить с некоторой долей издевки:

- А если бы я не извинился?

- Никит, это просто слова. Я слыхал и похуже, и даже тогда не пропускал это внутрь. Извинения эти тебе нужны были, а не мне.

Он точно на архитектора учился, а не на психолога?

- Так зачем мы едем на речку? Будешь просить моей руки и сердца?

Он опять не отреагировал на укол:

- Поговорим. Я знаю, что все испортил. И хочу сделать все, чтобы исправить, раз уж сам виноват. До рассвета не больше часа, и если мы за это время не успеем все исправить, значит, и исправлять было нечего.

Мы вышли из машины на пустой берег. Мусор компания за собой почти весь убрала, но до идеальной чистоты теперь было далеко: кое-где еще валялись пустые бутылки, окурки, а в центре белел одинокий футбольный мяч. Сашка подошел к нему, носком подкинул вверх, дважды накинул правой ногой, а третьим ударом отправил точно в меня. Я рефлекторно поймал мяч руками, а затем откинул в сторону, этим показывая, что не собираюсь устраивать спортивные турниры. Потом прошел мимо него и уселся на песок, подкурил и прислушался к шуму воды. Прохлада, источаемая рекой, накладывалась на предрассветное марево, что делало температуру не слишком уютной.

Сашка, сев рядом, наконец-то произнес:

- Просто спрашивай.

Я дал себе еще минуту, а уже потом начал:

- Твои родители и друзья знают?

- Конечно.

- И как они восприняли?

- Друзьям по барабану. Родители вопили, истерили и пытались отправить к психиатру, но потом, под влиянием Тани и времени, просто пришли в себя.

- У тебя есть парень?

- Сейчас нет.

- А ты был... с девушкой?

- Да, - в его голосе послышалась улыбка.

- Так, может, ты бисексуал? - я отчего-то тоже начал улыбаться.

- Это ты так тонко указываешь на мои заблуждения? Как мило, - он смотрел на меня, но мне до сих пор не хотелось встречаться с ним взглядом.

- Зачем ты рассказал Киру?

- Да как-то... Выпивший был сильно, расслабился, в привычном кругу друзей эта тема давно перестала быть запретной. Он меня про девушек спрашивать начал, ну, а я ляпнул про парней.

- Жалеешь?

- Нет, Никит, это ерунда все. Я уже десятки раз убеждался, что для людей, которым я нужен, это не является препятствием. Максимум, требуется несколько дней на принятие.

- Мне ты нескольких дней не дал.

- Потому что не считаю, что они тебе были нужны. Разве нет? Ты уже в первые пару часов все проанализировал и вынес вердикт. У тебя склад ума такой - переработать и прийти к выводу. Поди еще и зарисовку на эту тему запилил в своей тетради - что-нибудь типа «О гомосеках и дровосеках».

- Ты не знаешь меня настолько хорошо, чтобы делать такие выводы.

- Скорее, это ты не хочешь, чтобы я знал тебя настолько хорошо.

Я усмехнулся и закрыл глаза. Ветерок становился прохладнее.

- В твоем отношении ко мне нет... таких эмоций? - я все же решился задать этот вопрос, потому что только он и имел принципиальное значение.

Но Сашка молчал. Я открыл глаза и удивленно уставился на его профиль.

- Что зависит от моего ответа? - наконец выдавил он.

- Ответь! - я снова начал нервничать.

Но он объяснил уверенно:

- Нет, Никит, я вообще никогда не думал о тебе в этом смысле. Разве ты не видел сам? Или, может, заметил пару томных взглядов и обреченных вздохов?

Нет. В нашем общении ничего подобного не было. Никакого пристального внимания, которое всегда порождается страстью, только интерес к беседам. Я проследил историю еще раз и окончательно убедился, что никаких симпатий, кроме дружеских, между нами замечено не было. А это значит, что общение легко можно реанимировать. Я даже облегченно выдохнул, заявив напоследок:

- Вот ведь! А я-то думал, что я красавчик! А оно вон как обернулось!

Сашка рассмеялся.

***

С этого момента все довольно быстро вернулось на круги своя. И мы возобновили ежедневное общение, совместные визиты к друзьям, ужины у нас или бабы Дуси. Теперь все снова было в порядке, хоть и не совсем в том, что раньше. Кирилл тоже обуздал внутреннее пламя, по крайней мере такой очевидной нервозности в присутствии Сашки уже не проявлял.