Тереза Рэйгэн - Игра за счастье

Макс удивлённо поднял бровь и спросил себя, почему Коул позволил Линдси так себя одурачить.

— Я уже поговорил с Терминатором, — сказал Коул, очевидно, прочитав его мысли. — Он знает, что будет терпеть неудачи каждый раз до конца сезона, если прикоснется к ней, — он ободряюще похлопал Макса по плечу. — Удачи.

Макс пошёл на танцпол, и Ребекка последовала за ним.

Через динамики зазвучала «The Next Episode» Снуп Догга. Ребекка, не теряя времени, обхватила Макса за талию и начала тереться об него бёдрами, чтобы в полной мере насладиться его затруднительным положением. Она взяла инициативу на себя, и Макс задался вопросом, не легче было бы решить этот вопрос по старинке, подойти к Хоффману и предложить ему выйти за дверь.

Пока Ребекка проявляла своё обаяние, он поймал Кари на том, что она краем глаза наблюдала за ним. У него не было никакого желания для игр, и Макс знал, что вёл себя по-детски, но это не остановило его от ухмыляющейся Ребекки и ответного движения бёдрами, которое он усовершенствовал за время, проведённое в колледже.

Через пять минут Макс заметил, что Кари исчезла. Он сжал руки в кулаки, пока оставлял Ребекку в одиночестве на танцполе и пошёл в наступление. По словам ребят из бара, Кари и Хоффман ушли вместе.

Макс покинул ночной клуб и был благодарен за прохладный бриз, обдувающий его лицо. Он услышал, как захихикала женщина, которую мужчина не знал, пока один из его товарищей по команде помогал ей забраться в машину. Кари нигде не было видно, также как блестящего красного «мустанга», на котором приехал Хоффман.

Впервые с тех пор как мужчина встретил Кари у доктора Стоуна, Макс понял, что всё кончено. Он полностью всё испортил, когда спросил её, хочет ли она стать его женой. Это был паршивый вопрос, и Кари, и он поняли это сразу, как только слова были произнесены. Даттон надеялся, что сможет всё исправить благодаря Молли, и под давлением добиться согласия её матери.

Макс перевёл взгляд обратно на клуб, и решил, что может ещё ненадолго остаться. Но вместо этого пошёл к своей машине. Мужчина абсолютно ничего не соображал. Он знал, что на самом деле Кари хотела услышать признание в любви. Но Даттон не был особенно хорош в этих чувствительных девчачьих штучках. Проклятье! Он даже не был уверен, что смог бы распознать любовь, если бы она укусила его за зад.

Макс был старшим братом, защитником и единственным сыном своей матери. И теперь также был отцом. На нём было слишком много ответственности для одного человека. У Даттона не было времени, чтобы сесть и обдумать эти сентиментальные вопросы о любви. Может быть, если бы он посмотрел несколько романтических фильмов, которые снова и снова пересматривали сёстры, всхлипывая перед телевизором, то смог бы понять, что на самом деле хотели женщины и о чём они думали. Макс не имел ни малейшего представления о таких вещах. Все эти разговоры о покупках и моде не помогли ни в малейшей степени.

И песни о любви – ради Бога! Что это, собственно, должно было быть? Был ли он действительно последним единорогом? Последним мужчиной в мире, который не имел ни малейшего представления о том, что такое – настоящая любовь?

Как он мог подумать, что они с Кари были на правильном пути? Макс думал, что они могут быть счастливы вместе. Кари была первой женщиной, которой он когда-либо делал предложение. Единственной женщиной, с которой мог бы провести остаток своей жизни. И она не хотела иметь с ним ничего общего. То, что Кари убежала с Хоффманом, стало последней каплей его терпения. Один мужчина мог вынести только определённое количество отказов.

Через двадцать минут, когда Макс загнал машину в гараж, он чувствовал себя эмоционально опустошённым. В доме было тихо и темно. На двери висела записка от Бреанны, в которой говорилось о том, что сегодня ночью её не будет дома.

Макс вздохнул и открыл дверь. Он стянул кожаную куртку и бросил её на скамейку; слишком устал, чтобы разбираться ещё и с одеждой. Когда мужчина поднялся наверх, его охватило глубокое чувство одиночества.

Он вошёл в спальню и закрыл за собой дверь. Затем медленно избавился от обуви и носков, и начал расстёгивать рубашку.

— Почему ты так долго?

Макс обернулся. Когда его глаза привыкли к темноте, он разглядел силуэт.

Кто-то лежал в его постели.

Глава 21

Линдси стояла около бара и ждала, пока Терминатор вернётся из мужского туалета и отвезёт её домой, потому что Кари уехала домой без неё. Была уже полночь, а завтра ей предстоял долгий день. Впервые за двенадцать лет завтра Линдси не будет дома, чтобы встречать детей, о которых она заботилась. Дженни заменит её, пока она будет проходить процедуры связанные с ЭКО. Но через девять месяцев у неё уже будет собственная семья, и жизнь, наконец, станет наполненной.

Коул подошёл к ней, пока она ждала. Его широкие плечи было трудно не заметить.

— Давай, дорогая, — сказал он, гремя ключами. — Я отвезу тебя домой.

— Терминатор отвезёт меня, — ответила она резким тоном.

Коул покачал головой.

— Мне очень жаль, детка, но он и Ребекка пять минут назад исчезли через заднюю дверь.

Она схватила свою сумочку и вышла наружу. Терминатор не оставил бы её. Линдси осмотрела стоянку. Машина Терминатора исчезла.

— Зачем бы ему такое делать?

Она посмотрела на Коула. Он нерешительно пожал плечами, но в его глазах женщина увидела правду. Линдси постучала пальцем по его крепкому плечу.

— Что ты сделал? Что такого ты сказал Терминатору, из-за чего он убежал так быстро?

— Я сказал ему правду.

Она вопросительно подняла бровь.

— Я сказал ему, что ты моя.

— Это смешно. Я не принадлежу тебе. Я никому не принадлежу. Я независимый человек, и делаю то, что хочу и когда хочу. Я не перед кем не отчитываюсь, и сама принимаю решения!

Пока её истерика не стала сильнее, Коул осторожно взял Линдси под локоть и отвёл к своей машине. Он открыл пассажирскую дверь, и она села, не задавая никаких вопросов. Женщина пробормотала что-то о том, насколько мужчины и собаки похожи, за исключением того, что собакам можно доверять.

Коул закрыл за ней дверь и обошёл машину с другой стороны. Он сел и завёл двигатель.

— Теперь давай проясним одну вещь, — сказал он, прежде чем вывел автомобиль со стоянки. — Ты можешь протанцевать всю ночь с кем захочешь, но до тех пор, пока принадлежишь мне, домой возвращаешься только со мной.

Она скрестила руки на груди.

— Я не принадлежу никому.

Коул протянул к ней руку и провел пальцами по её подбородку, потом прочертил линию вверх и мягко погладил губы Линдси. Она задрожала всем телом.

— Поехали со мной домой, — сказал он. От хриплого звука его голоса она покрылась мурашками.