Лорен Лэндиш - Продана: по самой высокой цене

Как будто читая мои мысли, Госпожа Линн произносит:

— Это не конец, Катя. Просто дай ему толчок.

Я киваю головой, чувствуя, как будто у меня, по крайней мере, имеется план.

— Я дам.

Еще ничего не закончилось. Я не прекращу надеяться.

Глава 31

Айзек

Тихий гул автомобиля кажется громче, чем обычно, пока я еду темной ночью к Кате.

Прошло всего несколько часов, но я знаю, что совершил ужаснейшую ошибку. Я выбросил самое прекрасное и чистое существо, когда-либо освещавшее мою жизнь.

Не могу поверить, что я отпустил ее. Нет, я выкинул ее.

Черт!

Я сильнее вцепляюсь в руль.

Мне так чертовски больно. Я до сих пор помню ее взгляд.

Она сказала, что любит меня. Я знаю, что так оно и есть. Она любит.

Но теперь…

Если она не простит меня, я никогда не оправлюсь от этого. У меня был мой идеальный котенок. Такой великолепный, полный жизни, надежды и счастья. И исцеленный. Такой сильный во всех отношениях.

Я втягиваю воздух так сильно, что больно легким. Такое ощущение, что моя грудь разорвется.

Мой котенок. Моя Катя.

Я склоняю голову, опираясь ею на кулаки, пока сижу в ожидании зеленого света и борюсь с мучающими меня эмоциями.

Я не достоин ее, вот в чем проблема. Я — убийца. Я видел, как умирают люди. Хуже того, во мне есть тьма, которая поглотит ее прекрасный свет. Мне необходимо помнить об этом.

Но для нее я буду стараться. Я обещаю Богу, что попытаюсь стать лучше для нее.

Мне просто нужен шанс. Я хочу, чтобы она простила меня.

Мне нужно ее вернуть. Я эгоистичный человек, но мне необходимо, чтобы она возвратилась в мою жизнь.

Для меня это такой отчаянный поступок. Поехать и вернуть ее обратно. Но если она позволит мне, я никогда не отпущу ее.

В машине раздается сигнал телефона, и на мгновение я думаю, что это она. Мой котенок.

Я сворачиваю к обочине, почти на мгновение теряя контроль. Черт! Я теряю его!

Потому что я потерял ее.

Я чуть не выбрасываю чертов телефон из окна, когда вижу, что звонит Госпожа Линн. Не знаю, какого черта ей надо, но у меня нет времени. Я почти готов швырнуть его на пол, но не могу. Уже поздно. Так чертовски поздно, но если она звонит в такой час, то, значит, имеется серьезная причина.

— Твою мать, — проклинаю я свое дыхание и без гнева пытаюсь ответить на телефонный звонок, пока еду к дому Кати. Я скоро ее верну, и тогда все будет хорошо.

— Алло? — отвечаю я.

— Привет, Айзек, — ее голос звучит ровно и спокойно, без намека на срочность.

— Сейчас не совсем подходящее время, — произношу я сквозь зубы.

Я сразу сожалею, что так ответил.

— О? Я думала, ты должен как можно скорее узнать, что Катя согласилась пойти на аукцион завтра. Но полагаю, что если у тебя нет времени…

Моя кровь леденеет, сердце перестает биться.

— Чушь.

— Нет. Вот что происходит, если растоптать сердце женщины, как сделал ты, Айзек.

Я начинаю тормозить и съезжаю с дороги, останавливаясь на обочине. У меня пересохло в горле, и я не могу вынести эту боль. Прошло лишь несколько часов.

Одна гребаная ошибка

И она сделала шаг.

Я выгнал ее. Я заслужил это. Я качаю головой в отрицании. Я не хотел. Я не имел это в виду.

Мне было страшно, я так боялся, что позволю ей сблизиться, страшился, что могу уничтожить сильную женщину в ней.

— Прости, — говорю я в телефон, но это скорее не Госпоже Линн, а моей Кате. — Я облажался.

— Я знаю, что ты сделал.

— Она не может пойти туда. Не могу позволить ей.

— У тебя нет выбора, — Госпожа Линн фыркает в трубку.

— Ты не понимаешь, — начинаю я.

Я не собираюсь позволять кому-то забрать ее. Нет никого, черт побери, кто бы заслуживал ее больше, чем я.

— Серьезно? А то я не знаю, — голос Госпожи Линн звучит жестко. — Она полюбила, ты полюбил. Ты должен пойти и вернуть ее, Айзек. Тебе следует извиниться и сделать все правильно.

Прежде чем она даже закончила, я вдавливаю ногу в педаль газа и направляюсь к Кате.

— Ее не будет там завтра, — говорю я ей.

— Надеюсь, что не увижу ее, но если она окажется там, я буду очень переживать за тебя.

— Ее не будет, — говорю я решительно и вешаю трубку, не дожидаясь ответа.

Она принадлежит мне.

***

Стук, стук, стук . Я бью кулаком по двери. Воздух снаружи холодный и жесткий. Мои суставы с каждый тяжелым ударом в дверь испытывают все большую боль. Но лучше чувствовать боль, чем ощущать черную пустоту в груди.

Когда моя рука вновь обрушивается на дверь, та открывается. Стремительный поток воздуха обрушивается на обнаженные плечи Кати, и она укутывается в шаль.

Ее длинные светлые волосы слегка поднимаются от потока воздуха, и холод заставляет ее содрогнуться. Ее щеки горят и на вид пурпурного цвета, очевидно, из-за пролитых слез. Моя бедная Катя. Я это сделал с ней.

Но я все исправлю. Я сделаю все правильно.

— Айзек, — она мягко произносит мое имя.

— Катя.

Я хочу обнять ее, но не могу, не зная, почему она согласилась пойти на аукцион.

— Ты собираешься отправиться на аукцион? — спрашиваю я ее, хотя это скорее утверждение.

Она сверкает глазами, и в них заметен гнев.

— Это не твое дело, если именно по этой причине ты здесь.

Ее хватка усиливается на двери, и я знаю, что она собирается захлопнуть и запереть ее в одну секунду.

— Я не позволю, Катя.

Я твердо произношу эти слова и делаю шаг в сторону Кати, она медленно прикрывает дверь, и, похоже, ей требуется сдержанность, чтобы не захлопнуть ее со всей злости, но взгляд на ее лице не отражает ничего, кроме покорности.

Она злится .

Она качает головой и говорит:

— Ты сказал, что не хочешь меня.

Она пытается быть сильной, но боль в ее голосе очевидна. Это разрывает меня на куски.

— Я ошибался, говоря это, — произношу я спокойно, держа руки вверх и приближаясь к ней, словно к раненому зверю.

Мой бедный котенок. Я сделал это. Это все моя вина.

— У меня будет Хозяин, — говорит она медленно, ее голос звучит крайне низко.

— Тогда я буду твоим Хозяином, — говорю я с уверенностью, сжимая кулаки.

Нет, черт побери, я не отдам ее никому.

— Будешь? — спрашивает она, скрестив руки.

Я слегка наклоняю голову, мое сердце бешено бьется и тревога растекается по моему телу.

Пожалуйста, не отказывай мне, котенок.

Я не показываю страха. Я делаю к ней шаг, и она держится стойко на месте.

— Буду, — отвечаю я ей.

— Ты никогда снова не будешь мне лгать, Айзек.

Катя смотрит на меня покрасневшими глазами, ее нижняя губа дрожит, но все же именно сила является доминирующей чертой в ее выражении.

Меня поразила как сила, так боль в ее голосе.

— Лгать тебе? — мои брови поднимаются в удивлении.

— Ты сказал, что не хочешь меня.

Твою ж мать, мое сердце падает в груди.