Сизон Вайнинг - Прекрасный наркотик (ЛП)

Они говорили о любви и жизни, о грядущих переменах, планировали своё будущее, как будто были уверены, что всё так и будет. Роб признался, что никогда никого не любил прежде. И хотя Моника не могла признаться в подобном, она была уверена, что никогда не чувствовала себя так, как сейчас. Роб жаловался на нереальные ожидания и требования по его работе и на страх провала. Так много ответственности лежало на его плечах, и временами этот вес казался неподъёмным. Моника призналась, что, несмотря на все трудности, она любит свою работу.

— Она приносит мне такое чувство удовлетворения, — призналась она. — Эти дети, которых так или иначе покинули, у них нет никого, кто бы позаботился о них. Поэтому я этим и занялась. Это моя работа — быть уверенной, что они в безопасности. Я хочу, чтобы у них был шанс реализовать свой потенциал.

— Да, но ты не устала нести ответственность за детей других людей? Разве ты не желаешь, чтобы родители исполняли роль родителей?

— Я чертовски сильно желаю, чтобы люди несли ответственность за своих детей, но я чувствую, что обязана помочь, — ответила Моника.

Для неё всё было просто. Она способна помочь, и она делала это.

— Когда я была моложе, я думала, что могу спасти их всех. Я была глупой. Я совершила ошибки, которые мои наставники скрыли, замели под ковер лёгким движением запястья. Порой я чувствую себя так плохо, когда вспоминаю, что я вышла сухой из воды, при том, что невинная девочка заплатила полную цену. Моника почувствовала, как слёзы появились на её глазах. Она быстро моргнула, стряхнув их.

— Что случилось? Она...? — спросил Роб, но не смог закончить свою мысль.

Моника покачала головой.

— Уже на тот момент её жизнь была очень непростой. Она потеряла обоих своих родителей, её перевезли сюда через всю страну. Она была моей третьей подопечной. Я поместила её в приёмную семью, к паре, которая казалась мне идеальной. У них был безопасный дом, работа на полный рабочий день, старший сын, который вот-вот должен был уехать в колледж. Они хотели предоставить свой дом девочке-подростку. Я отправила её туда. Я сделала это.

Слёзы текли по её щекам, и она не думала останавливать их.

— Это нормально, — прошептал Роб, захватив её руку в свою и поглаживая её ладонь своим большим пальцем.

— Это ненормально. Они делали с ней ужасные вещи, Роб, ты даже не можешь представить. Это моя вина, что я ничего не заметила, верила в их ложь. Это моя вина.

Об этом были её ночные кошмары, предмет разговора с психотерапевтом, никогда не заканчивающееся черное облако, маячившее над ней. Несмотря ни на что, Моника не могла отпустить чувство вины и стыда, ассоциировавшиеся у неё с Джосси Бенкс.

— Ты представляешь, каково отвечать за что-то такое ужасное?

— Это не твоя вина, что те люди оказались настолько жуткими.

— Это моя вина, что ей пришлось жить с ними, моя вина, что она была настолько напугана, чтобы рассказать мне правду. Сейчас ей двадцать два года. Она использует наркотики, секс и бог знает, что ещё, чтобы избежать настоящих отношений. Она чертовски талантлива, художник. Я навещаю её, всегда стараюсь направить к лучшей жизни, спасти её от неё самой. Хотя Джосси и не хочет быть спасённой. Думаю, я просто эгоистка. Потому что, если с ней всё будет хорошо, это будет значить, что я не провалила дело.

И она снова сломалась, в этот раз потеряв весь контроль. Она рыдала, уткнувшись в его плечо, оставляя на его футболке бесформенные круги солёной водой. Моника схватила его руку, нуждаясь в том, чтобы чувствовать его силу и насытиться ею. Она вздохнула, когда почувствовала, как его рука выводила успокаивающие круговые движения на её спине. Любовь Роба помогла ей справиться с этим.

— Дорогая, ты делала, что могла. Я уверен, она знает, что ты не планировала ничего из того, что случилось.

Моника потёрла глаза и глубоко вздохнула. Она заставила себя улыбнуться, глядя в обеспокоенное лицо Роба, сожалея о том, что нагрузила его столь трагичной историей.

— Я знаю. Правда. Я просто хочу, чтобы она была счастлива. И сейчас я чувствую себя ещё более виноватой, потому что нашла тебя.

— Моника? — глубокий голос позвал её где-то совсем рядом.

Она взглянула вверх и обнаружила неподалеку своего кавалера из кофейни, Эвана. Она натянуто улыбнулась и оглянулась вокруг, стараясь понять, откуда он взялся. Чувствуя себя такой уязвимой, ей хотелось знать, слышал ли он хоть что-то из их разговора. Роб быстро сел, но остался расслабленным, пока Эван подходил к ним.

— Привет, Эван. Не ожидала встретить тебя здесь, — поздоровалась она, прикрывая глаза от солнца, чтобы она могла смотреть вверх на него.

— Ну да, я направлялся в музей с несколькими друзьями, когда заметил тебя. Ты выглядишь гораздо лучше, чем в последний раз.

Моника и Роб огляделись вокруг в поисках его друзей, но не увидели никого, кто бы его ожидал.

— Да, выходной помог, — сказала она. — Ох, Эван, это Роб. Роб, это Эван.

Эван подошёл ближе, явно наслаждаясь тем, как он возвышается над сидящим мужчиной. Он предложил свою руку как жест вынужденной учтивости. Это добавит ему очков в глазах Моники, если он проявит дружелюбие к её бойфренду. Роб удерживал его руку, и Эван ощутил силу его хватки. На предплечье Роба выделялись мышцы и сухожилия, пока его лицо выражало безразличие, а рука сдавливала руку Эвана.

Роб кивнул и освободил руку возможного поклонника, надеясь, что его предупреждение понятно. Она моя .

— Эван уронил меня на задницу в один из дождливых дней. Он купил мне кофеев извинение, — продолжила Моника, совсем не замечая того, что случилось между двумя мужчинами.

— Правда? — спросил Роб.

— Это было меньшее, что я мог сделать, — сообщил Эван.

Он посмотрел вокруг, сжимая руки вместе, и вернул своё внимание парочке перед ним.

— Хорошо, мне уже пора. Был рад увидеть тебя снова, Моника. Роб, приятно с тобой познакомиться.

— Аналогично, — выплюнул Роб на прощание.

Когда Эван скрылся из их поля зрения, Моника повернулась к Робу и заметила, что его взгляд до сих пор направлен в пустое пространство, где до этого находился Эван. Его голубые глаза были сужены, а лицо искажено угрожающе сердитым выражением.

— Роб? Он ушёл, и ты уже можешь перестать пробовать сломать мне руку.

Роб смог заглушить ревность и отпустил её руку. Она улыбнулась ему и потрясла пальцами, слегка преувеличивая свою боль.

— Этот парень мешок с дерьмом.

— Оу, милый, ты ревнуешь, — подразнила она. — Это так мило.

— Нет, я не ревную, — отрицал он.

Моника оседлала его колени и поцеловала в лоб, затем в нос, а затем в губы.

— Да, ты ревнуешь, но это так восхитительно. Ревность тебе к лицу.

— Ты знаешь, ты могла бы представить меня как своего бойфренда.