Хейди Лис - Никогда не сдавайся

Карла ахает.

— Я поражена, он так капризничал. Когда Миха держал его, он совершенно успокоился, а теперь Вы усыпили его. Мне придется взять вас обоих на ночь, он не дает мне прилечь до самого рассвета.

Да, держу пари, она бы хотела, чтобы Миха был с ней ночью.

Бедный малыш, он сейчас в полном порядке. Возможно, это его мать.

— Откуда Вы знаете Синди Уинтерс? — выдала я, даже не задумываясь, прилично это или нет.

— Что?

Она пытается изобразить удивление, но взгляд, который она посылает мне, подсказывает, что она почти ожидала этот вопрос. Странно!

— Ну, она моя старая подруга, — она нервно играет рукавами своей рубашки. — А почему Вы спрашиваете?

Ее рот продолжает шевелиться, но она не смотрит на меня.

Карла не умеет врать.

— Я ее дочь, — медленно говорю я.

— О... понимаю.

Это все, что она сказала, продолжая заставлять свои руки напряженно трудиться. Возвращая свое внимание опять к Михе, она выносит решение, что внезапно поняла, как пользоваться новой системой, и что ее муж должен быть завтра вечером дома. Он свяжется, если им понадобятся какие-либо дальнейшие указания или если будут какие-нибудь вопросы. С этими словами она нетерпеливо хочет отделаться от нас.

Она берет своего спящего сына из моих рук, и он начинает шевелиться. Когда он открыл свои глаза, я замечаю, какого прекрасно голубого цвета они. Он невероятно потрясающий. Выражение ужаса накрывает его лицо, когда он рыдает. Громко. Входит Мэтт со странным выражением на лице. Он кивает Михе, прежде чем ставит Карлу в известность, что он закончил. С плачущим сыном, она подталкивает нас к двери, желая уложить его спать.

— Господи, это было странно, — я не могу сдержать слов.

— Да, конечно, — Мэтт не может удержаться от смеха.

Обвив рукой мое плечо, Миха шепчет мне на ухо:

— Давай уберемся отсюда.

Мэтт вел фургон, а Миха поехал домой со мной. Остаток вечера Миха был тих, и это оставляет меня с каким-то беспокойным чувством. Кажется, что-то не так. На самом деле ночь заканчивается на спокойной ноте. Я не придаю этому значения ... сейчас.

В субботу утром я еле проснулась, и мне холодно. Очевидно, я в постели одна. Ни пробуждающего поцелуя, ни чего-то другого. Ковыляя из нашей спальни, я слышу, как беседует Миха. Видимо, он разговаривает по телефону. Сдерживая свой голос, он кажется напряженным. Считаю это странным и тревожным, особенно с его необычным поведением прошлым вечером. Подхожу поближе к гостиной, мой живот беспокойно трепещет, когда замечаю Миху, сидящего сгорбившись на диване.

— Нет, приятель, а что, если он ошибается?

Откинув голову назад, он потирает шею.

Да, он напряжен.

— Черт, если бы я знал, что он тот, нужно удостовериться, прежде чем я скажу ей хоть слово.

Я, должно быть, зашумела, потому что Миха повернул голову, изображая фальшивую улыбку. Закатив глаза, я награждаю его взглядом, типа неужели?

— Нужно идти, — говорит он, выключая свой телефон.

— Привет, детка, как давно ты не спишь?

Он терпит неудачу в своей попытке прикрыть свой разговор.

— Ты хочешь спросить, сколько на самом деле я услышала? — поправляю я его.

— Блин, — издает он гневный вздох. — Это именно то, чего я пытался избежать.

— Что ты пытаешься избежать? — спрашиваю я, не двигаясь ни на дюйм.

Протягивая свои руки, его пальцы шевелятся и приглашают меня.

— Иди сюда.

Сидя, вынуждена слушать очень мрачную историю, и я в полном недоумении. Я не могу понять, что он говорит. Тайлер, парень, которого Мэтт нанял помочь ему, был либо волшебник, либо он просто сбрендил. Мой мозг закручивается, и не знаю, что и думать. Вскоре я понимаю, что есть только одно место, куда я могу пойти, чтобы узнать нужные мне ответы. А это последнее место, где я хочу получить их.

Отправляясь к моим родителям, я молча качаю головой, вдруг что-то из этого содержит много правды. Все это время, как это может быть? Возможно, они знали все это время? Почему? Это не имеет никакого смысла.

Я вхожу без стука, зову их, когда пробегаю по дому в поисках их. Миха не сказал ни слова с тех пор, как мы покинули наш дом, часть меня хотела поехать одной, чтобы получить ответы, но он нужен мне здесь. Это так же касается и его.

— Мама!

— Папа!

Нет ответа.

— Господи Иисусе, где же они?

Я снова кричу несколько раз, на этот раз иду прямо в их комнату. Зная свою маму, я знаю, где она, скорее всего, хранит вещи. Ее личные вещи, она хранит в коробке в глубине своего шкафа. Забавно, как мне кажется, я делаю то же самое.

Найдя черную бархатную коробку, я боюсь открыть ее. Я боюсь, что найду там. Мои руки дрожат, когда двигаю коробку между ногами. Сделав вдох, я оглядываюсь через плечо на Миху, который медленно опускается на колени позади меня.

Мои руки трясутся, мое дыхание останавливается.

— Ну, давай посмотрим, есть ли здесь какие-нибудь секреты.

Я лишь получаю от него слабый кивок головой. Его глаза чуть не плачут, не зная, что я могу раскрыть. Осторожно поднимаю крышку, в ней голубая тонкая бумага, покрывающая ее. Кажется, моя мама аккуратно хранит свои вещи.

Отодвинув бумагу, я замечаю стопку конвертов, и мое сердце резко падает. Я неуверенно возвращаю бумагу назад, осторожно, чтобы не порвать ее. Конечно, я вижу имя, которое боялась найти. Иногда быть правым намного больнее. В данный момент я хотела бы ошибаться. Но я опять была разочарована. Понимание того, что я могу раскрыть, заставляет мое сердце биться через раз.

— Карла Митчелл, — говорю я, листая все подряд. — Они все от Карлы Митчелл.

Я в полном недоумении.

Я говорю это, но даже не оглядываюсь на Миху, потому что он тоже это знает. Мы оба понимаем, что я собираюсь раскрыть.

Я смотрю на даты на конвертах, молясь, чтобы они не были датированы около четырех лет тому назад, но к моему удивлению, это так. Наполненные печалью слезы ручьем текут по моим щекам. Письма в порядке от самого нового до самого старого. Я медленно читаю даты, чувствуя тошноту. Я чувствую себя преданной и откровенно обманутой. На дне коробки письмо потолще, которое немедленно привлекает мое внимание. На нем написано Договор.

Какого черта?

Держу письмо так, чтобы Миха мог лучше видеть, он читает слова, удивляясь, что же они могут значить. Я не жду, я открываю эту чертову штуковину. Бегло прочитываю документ, кажется правомерным, на нем имена, даты и, о мой Бог!

НЕТ!

НЕТ!

НЕТ!

Как они могли?

Мои пальцы стынут, а я железной хваткой держу этот лист бумаги. Вне себя от ярости, бесполезные угрозы слетают с моих губ, когда я читаю детали, обидные слово в слово. Сказано, несовершеннолетняя Эльза Уинтерс добровольно отдает указанного ребенка Марку и Карле на усыновление. Читая дальше, я болезненно поражена, узнав, что мои родители получили компенсацию за усыновление. Меня определенно тошнит. Я судорожно пытаюсь понять, что они взяли плату за моего ребенка. Документы заверены нотариусом, но нет упоминаний о юристе или Католической Благотворительной организации. Черт возьми, я не уверена, что это даже законно. Когда я бросаю бумаги на пол, Миха быстро поднимает их, чтобы прочитать. Он не произносит ни слова, и тот факт, что он молчит, пугает меня. Я бы предпочла, чтобы он кричал или кидал туфли моей матери. Так бы я знала, что он думает или чувствует сейчас.