Холден Ким - Гас (ЛП)

— Грипп, — подтверждаю я. — Лучше держись от меня подальше, Ма. И, кстати, привет. Я скучал по тебе.

— Привет, Гас. О, я тоже скучала по тебе.

Она обнимает меня, несмотря на предупреждение, и я благодарен ей за это. Крепко прижимаю ее к себе, от чего мои мышцы начинают просто вопить от боли, но я игнорирую это. Открыв глаза, я замечаю человека, который режет лук, грибы и красный перец в другом конце кухни. То, что я вижу ее, убеждает меня в том, что на смену лихорадке пришел бред.

Это Нетерпюха.

Какого черта?

Ее поза, как и всегда, демонстрирует вызов, но в этот раз она также выглядит застенчивой. Или испуганной. Не могу сказать точно. Обе эмоции едва ли характерны для нее. Нетерпюха кивает головой. В автобусе это означало «доброе утро» или «привет», или «доброй ночи» . Я настолько сбит с толку, что не уверен, о чем говорит ее кивок сейчас.

Разжав объятия, вопросительно смотрю на Ма. Она знает, что мне нужны ответы.

— Думаю, мне не стоит представлять вас двоих, — прочистив горло, говорит Ма. — Я взяла Скаут на должность новой помощницы. — Ее слова звучат нерешительно. Она явно старается не вдаваться в детали, пытаясь представить все так, как будто ничего особенного не произошло.

Но теперь, зная, что на кухне стоит именно Нетерпюха, я понимаю, что это «ничего особенного» очень даже и произошло.

Я качаю головой, отчего гул в ушах только усиливается. Несколько часов назад мой мозг, странным образом, сожалел о том, что ее нет рядом, а теперь, когда я снова нахожусь с ней в одной комнате, мне хочется лишь одного — уйти и забраться обратно в постель. Может, виной тому плохое самочувствие, но мне хочется, чтобы, проснувшись, ее здесь уже не было, потому что дом кажется чем-то не тем, когда в нем находится Нетерпюха. Может, это просто гребаный сон.

Я разворачиваюсь и ухожу, но на выходе из кухни меня останавливает голоса Ма.

— Сегодня вторник, а по вторникам у нас тако, Гас. Ты разве не хочешь есть?

— Нет, спасибо Ма. Я не голоден.

Еле волоча ноги, добираюсь до своей комнаты и, упав на кровать, мгновенно отключаюсь.

Среда, 28 июня (Гас)

Ближе к вечеру я, наконец, просыпаюсь. Невольно потянувшись, обращаю внимание на то, что тело чувствует себя нормально, хотя гланды все так же раз в десять больше, чем обычно. Пробую сглотнуть, но это действие вызывает ощущение, что я пытаюсь просунуть грейпфрут через трубочку для питья.

Кашляю, и по телу сразу же пробегает сильное, неподконтрольное мне желание.

Сигареты. Схватив с прикроватного столика пачку и зажигалку, я выхожу на веранду.

Каждая затяжка потихоньку утоляет жажду и, одновременно, раздражает чудовище, которое взяло мои гланды в заложники.

С трудом — и это не преувеличение — мне удается выкурить две сигареты. Такое чувство, что легкие вот-вот восстанут против меня.

Приняв душ, звоню Ма на работу.

Она отвечает на втором гудке.

— Здравствуй, милый. Как ты себя чувствуешь?

— С добрым утром, Ма. Превосходно. — Хриплый голос явно противоречит моим словам. — Прости за вчерашнее. Я не хотел срываться на тебе. Мне просто нужно было проспаться.

— Не переживай. Если ты голоден, то остатки тако лежат в холодильнике.

— Это хорошо. Спасибо. Я должен кое-куда съездить по делам. Тебе нужно что-нибудь купить, пока я мотаюсь? — Я болтаю о пустяках, ожидая, когда она изъявит желание прояснить ситуацию с Нетерпюхой. Например, почему она ничего не сказала мне о ней раньше. Не понимаю, зачем было делать из этого секрет.

— Это очень мило с твоей стороны, но мне ничего не нужно. Спасибо. — Она знает, что мы ходим вокруг да около, поэтому ее голос звучит слегка нерешительно.

— Хорошо. Увидимся, когда ты вернешься домой.

— Буду где-то в пять сорок пять. И не забудь о прощальной вечеринке Микайлы в «Делдаго». Она начинается в семь.

— Ни за что не пропущу, — отвечаю я. Это так. Я приду. Неважно, болен я или нет.

***

Ма входит ровно в пять сорок пять. Она всегда очень пунктуальна. Никогда не появляется рано или позже, только точно. А я постоянно опаздываю. Судя по всему, своевременность не передается по наследству.

Она оставляет дверь после себя открытой, и я боюсь спросить почему. Неожиданно входит Нетерпюха. Черт возьми. Если вчерашний вечер был сюрпризом для меня, то сегодняшний явно переплюнул его в этом.

На ней черное довольно скромное платье, если не считать того, что оно заканчивается примерно на середине бедра. Ее ноги выглядят просто фантастически, особенно на каблуках. Волосы, слегка завитые на концах, каким-то образом смягчают ее жесткие черты. Я привык к Скаут с гладкими волосами, в шортах или растянутых футболках с длинными рукавами. Обычно она выглядит такой простой. Не то, чтобы это было плохо. Нет. Мне нравится естественность. Сейчас она тоже выглядит естественной. Никакого макияжа; я рад, что она не пытается скрыть им свои шрамы. Он ей не нужен. Ее ореховые глаза — это странное сочетание зеленого и золотого, даже без намека на коричневый. Окаймленные длинными густыми ресницами, они смотрятся поразительно.

Но сейчас ее простота и естественность завернуты в это платье. Подобранное со вкусом, деловое, но… чертовски … сексуальное платье. Несмотря на отвлекающий внимание новый наряд Нетерпюхи, мне становится любопытно, зачем она ходит за Ма, как тень. Я понимаю, что они работают вместе, но почему она была здесь вчера вечером? Почему она и сегодня здесь?

— Привет, Ма. — И снова я ищу ответы, обнимая ее.

Она крепко прижимает меня к себе, а потом произносит:

— Привет, Гас. Как ты себя чувствуешь? — Ее ладонь уже на моем лбу, проверяя, нет ли у меня жара.

— Я в порядке, Ма, — кашляя, отвечаю я. Боль в горле после обеда превратилась в мучительный кашель. Ну, что тут скажешь, я — счастливчик.

— Мне так не кажется, — качает головой она.

— Я в порядке, — заверяю я ее.

Платье проходит мимо меня, не сказав ни слова, только коротко кивнув головой. Я снова растерян и не понимаю, что это значит. Кивок. Здесь, на моей территории. Это: «Привет», «Как дела» или «Пошел на хрен»?

Разворачиваюсь и смотрю, как Нетерпюха идет по коридору. Куда, черт возьми, она направляется? А потом я произношу эту фразу вслух:

— Куда, черт возьми, она направляется?

Ма начинает перебирать почту на краю стола. Это отвлекающий маневр, чтобы не смотреть на меня, когда она будет говорить то, что я не хочу слышать.

— В свою комнату.

— Что? В свою комнату? — взрываясь, кричу я.

Ма продолжает рьяно изучать стопку рекламных буклетов. Там нет ничего стоящего — я знаю, потому что порылся в ней, когда вытащил из почтового ящика после обеда. Она тянет время.

— Что значит в «ее комнату»? — повторяю я.