Холден Ким - Гас (ЛП)

Как только Опти заползает под одеяло, то сразу же перебирается на мою сторону и прижимается в поисках тепла. Холодные простыни, как и всегда, вызывают у нее дрожь, она опускает руку на мою грудь, а голову на плечо. Я обнимаю Опти и кладу ладонь на ее бедро. И сразу же, все в этом мире становится так, как и должно быть.

Когда она начинает говорить, ее голос больше похож шепот. Он тихий, но все равно разрывает тишину:

— Я буду скучать по тебе, чувак. Очень.

Целу ю ее в лоб и шепчу в ответ: "Я тож е. Ты даже не представляешь как".

— Тебе придется купить одну из этих огромных подушек или надувную куклу, чтобы прижимать их, когда я уеду.

Конечно же, она шутит, поэтому я начинаю смеяться.

— Думаю, я даже смогу найти такую, которая будет разговаривать и пукать во сне. Своего рода реалистичную копию тебя.

Она хлопает меня по животу, но, тем не менее, смеется.

— Заткнись. Это не правда. Грейси бы мне сказала.

Логика ее отрицания вызывает у меня еще больший смех, и я признаюсь: "Это не правда. Я пошутил."

С довольной улыбкой она переворачивается на другой бок, и я следую ее примеру. Чудовище в штанах уж е немного успокоилось, поэтому притягиваю ее поближе к себе. Именно так мы всегда и спим. Как же приятно держать ее в руках. Клянусь, Бог создал Опти именно для меня. П рижимаюсь лбом к ее затылку, и на меня накатывает грусть. Она уезжает. Опти уезжает. У меня странное предчувствие, что это — все, финал, но сердце быстро задвигает его подальше.

— Я люблю тебя, Опти.

Она ласково гладит меня по прижатой к ее животу руке.

— Я тоже люблю тебя, Гас. — Опти всегда знает, как заставить людей чувствовать себя любимыми. У нее это чертовски хорошо получается.

Когда ее рука замирает, я понимаю, что майка немного задралась , и теперь мой мизинец и безымянный палец касаются ее обнаженной кожи чуть выше трусиков. Я дотрагивался до ее кожи миллион раз. Но не так, как сейчас.

И, черт, возбуждение в паху опять начинает быстро нарастать. Чтобы избежать неловкости, я сдвигаю бедра так, чтобы не прижиматься к ней. Но ничего не могу с собой поделать — моя рука начинает жить своей жизнью. Дерзкие, но нежные, эгоистичные, но щедрые поглаживания должны расслабить нас обоих. Пальцы скользят по этой тоненькой полоске кожи, наслаждаясь ей. Почувствовав, что Опти напряглась в моих руках, я замираю.

— Прости, — шепчу я. Но, когда я поднимаю руку, она берет ее и притягивает обратно, тем самым давая мне свое разрешение. Не думая ни секунду, я принимаю его. В этот раз я полностью просовываю руку под футболку так, чтобы и пальцы, и ладонь касались ее кожи. Теперь мы оба дышим чуть чаще. Она выглядит расслабленной в моих руках, но я чувствую каждый ее вдох — медленный и размеренный. Опти так делает лишь когда концентрируется на чем-нибудь.

Я снова медленно глажу ее по животу пальцем, очерчивая нижнюю часть груди. Ее дыхание становится прерывистым и мой член моментально твердеет. Я знаю, что она это чувствует. Напряженная головка больно упир ается в эластичную преграду. О тодвигаюсь, но она протягивает руку, хватает меня за бедро и вжимает в себя.

Я не могу сдержать хриплый стон, когда ее задница упирается в мой пах. Это одновременно и облегчение, и возбуждение. Ч увствую ее вздох под моей рукой. Она со мной. А потом, прост о потому что это так приятно, несколько раз трусь об нее бедрами. Господи, я, должно быть, умер и попал в рай.

Н е хочу его покидать. Никогда.

Ее рука скользит вниз, пока не натыкается на ягодицу и сжимает ее. Мои бедра продолжают медленно вжиматься в ее. Когда она поднимает майку и направляет мою руку к свой груди, я ни секунды не сомневаясь, обхватываю ее и аккуратно сжимаю, а потом кручу сосок между указательным и большим пальцами.

Он твердеет под моими прикосновениями, и она стонет.

О, черт. Этот стон просто убивает меня. Она — самая сексуальная женщина на земле.

Я не могу больше сдерживаться, поэтому шепчу ей: "Мне нужно прикоснуться к тебе".

Опти кивает и это больше, чем разрешение, — это согласие.

О пускаю руку к трусикам и дразню ее пальцами, отчего вся нижняя часть ее тела приходит в движение. Я отвечаю на ее мольбу и спускаюсь ниже. Опти раздвигает ноги навс тречу мне. Она такая мокрая. Н есколько раз круговыми движениями поглаживаю клитор, а потом погружаю в нее пальцы. Каждое проникновение она встречает своими бедрами.

— Гас?

— Да? — Голос, погруженный в эмоции взаимного притяжения, звучит слабо и глухо.

— Я хочу , чтобы ты поцеловал меня. — Н и разу не слышал, чтобы ее голос был так пронизан страстью. Меня охватывает зависть к каждому, чьи уши слышали его до меня.

Н икогда в жизни я не хотел ничего бо льшего. Вытащив из нее пальцы, сдвигаюсь, чтобы она могла перевернут ься на спину. Подперев голову, скольжу взглядом по ее телу.

— Ты такая красивая. — Слова прозвучали так тихо, что я даже не уверен, слышала ли она их.

Но легкая улыбка на ее лице, говорит, что "да".

Черт, я мечтал об этом целую вечность. Целовать Опти. Пока она лежит на спине, я приподнимаюсь и ложусь сверху, беру ее лицо в свои руки и благодарю Бога за то, что вот-вот произойдет.

А потом закрываю глаза и опускаю свои губы на ее. Этот поцелуй не похож ни на один из тех, что были в моей жизни. Перед глазами самым настоящим образом взрываются фейерверки. Я люблю эту девушку. Люблю каждую ее клеточку. Но что я люблю больше всего сейчас, — это целовать ее. Как она встречает каждое движение моего языка своим. Как подхватывает темп и глубину, которые я задаю.

После нескольких минут поцелуев я так возбужден, что даже ничего не вижу перед собой. Все мое тело поет. Я хватаюсь за ворот майки и тяну ее вверх, спрашивая между лихорадочными поцелуями: "Снимаем?"

Она, практически не дыша, отвечает: "Да".

Как только майка становится историей, у меня возникает одно желание — почувствовать ее к ожу своей. Скатившись с Опти, перетягиваю ее, и она опускается на меня всем своим весом, обхватывая коленями по бокам. Я еще больше возбуждаюсь от этой сцены, если это вообще возможно. Ее соски трутся о мою грудь, отчего каждый нерв во всем теле напрягается и кричит от бешеного наслаждения. Я притягиваю Опти и снова завладеваю ее ртом. Это глубокий и очень требовательный поцелуй. Она тоже этого хочет. Ее тело трется о мое, я просовываю руку и приспускаю боксеры, чтобы обнажился член. Еще один барьер уничтожен. Потом перемещаю руку на спину и ласкаю ее пальцами, пытаясь мысленно заставить себя сбавить обороты. Последние несколько минут я был не в себе, а мне хочется помнить каждую секунду происходящего. Каждую деталь. У меня только один шанс. Я это знаю и хочу, чтобы все было идеально. Она осыпает поцелуями мою шею и спускается к груди, чередуя нежные, восхитительные движения губ жгучими, игривыми укусами и сексуальными, мучительно-дразнящими касаниями языка. В эйфории от ее действий, я скольжу рукой вниз по спине, опускаю на ее трусики, сдвигаю тонкую ткань в сторону и начинаю ввод ить в ее лоно средний палец. Б ольше не могу терпеть. Я должен снять эт и чертовы вещи. Обоими руками хватаюсь за резинку ее трусиков, то же самое одновременно делает и она. Не зря говорят, что великие умы мыслят одинаково. Опти встает, чтобы их снять, и я твердо намерен последовать ее примеру пока... не замечаю, как она просовывает большие пальцы под ткань и танцующими, плавными движениями стягивает eё вниз. Я полностью парализован видом обнаженной женщины, стоящей надо мной.