Кирк Дуглас - Танец с дьяволом

— Быть может, перед сном вам угодно будет отужинать? Повар может приготовить омлет, стейк, — все, что пожелаете.

Дэнни молча покачал головой.

Стюард начал объяснять ему назначение разноцветных кнопок на спинке кровати, но Дэнни, не дослушав, выслал его и, как был одетый, рухнул на кровать. Голова гудела от утомления, и не давала покоя мысль: «Какую новую пакость припас ему Джи-Эл?»

Он не мог поверить, что на самолете Стоунхэма, лежа на его кровати, летит к нему на Лонг-Айленд. Все произошло так стремительно, что он не успел ни о чем задуматься. Да он и не хотел думать — он хотел увидеть Патрицию.

Он принялся нажимать кнопки, чтобы погасить свет, но вместо этого высветился во всю стену телеэкран, на котором появилась карта Соединенных Штатов — маленький красный самолетик, двигаясь по ней, отмечал маршрут. Дэнни закрыл глаза, попытался уснуть, но мысли отгоняли сон. Самолетик был уже возле Невады. В нижней части экрана вспыхивали и гасли цифры — скорость 640 миль/час, высота — 47 000 футов, время полета — 4 часа 5 минут, температура за бортом — 42 градуса. Он снова закрыл глаза и, должно быть, все-таки уснул, потому что, когда в следующий раз глянул на экран, самолетик пульсировал уже за Небраской, а «время в пути» составляло 2 часа 10 минут.

В аэропорту Кеннеди, залитом ярким утренним солнцем, прямо к трапу был подан лимузин, рванувший с места, как только за Дэнни закрылась дверца. Он устало откинул голову на подголовник: неужели всего шесть часов назад он мирно спал у себя дома, в Беверли Хиллз? Манера мистера Стоунхэма вести дела поражает воображение.

Автомобиль остановился, водитель открыл перед ним дверцу, и Дэнни увидел, что его привезли не на Лонг-Айленд, а на Манхэттен. Он стоял на углу Парк-авеню и 77-й улицы, у входа в госпиталь «Ленокс Хилл». Неужели что-нибудь с Патрицией? Но клетчатый сказал, что она жива-здорова… Человек в белом, не произнося ни единого слова, повел его за собой и поднял на лифте в реанимационный блок.

В палате было полутемно, и потому издававшие через равные промежутки времени отрывистое гудение высокого тона экраны мониторов, на которых непрерывно возникали ломаные линии, казались до жути живыми. Кровати были поставлены полукругом и отделены одна от другой неплотно задернутыми шторами-ширмами так, что сестры могли наблюдать за больными.

Дэнни с трудом узнал Стоунхэма. Его красное лицо обрело теперь бледно-желтый оттенок, а от носа и рук тянулись какие-то прозрачные зеленоватые трубки. Один только взгляд водянистых глаз оставался прежним. Слабый хрипловатый голос произнес:

— Я вас не люблю. Очень не люблю.

— Взаимно, — коротко ответил Дэнни. — Зачем вы меня вызвали?

— Слушайте внимательно и не перебивайте, — с одышкой произнес Стоунхэм. Судя по всему, говорить ему было трудно. — Хочу предложить вам сделку…

— «Сделку»? Я не ослышался?

— Я же просил… не перебивать!

«Даже бессильно распластанный на кровати, он сохраняет свою властность», — подумал Дэнни.

— Я откажусь от приобретения контрольного пакета «ЭЙС-ФИЛМЗ», уничтожу все, что мне удалось узнать о вас, и… — он превозмог приступ кашля, — сохраню вашу мерзкую тайну.

Дэнни ждал… что с него потребуют за это?

— С одним условием… — медленно падали слова, отвечая на его безмолвный вопрос. — Патриция никогда не узнает о том, что вы — еврей.

Дэнни грубо засмеялся, чувствуя, как что-то вскипает в нем:

— Забавно. От такой сделки не отказываются, да? Еще недавно вы хотели раструбить на весь мир о моей «мерзкой тайне». А теперь желаете сохранить ее. Я своей дочерью не торгую. Делайте что хотите.

— Я всегда делаю то, что хочу, — за прозрачными трубками странно кривились губы.

Дэнни повернулся и пошел к дверям.

— Деннисон!

Дэнни остановился.

— Завтра мне предстоит тройная пересадка. Пятьдесят процентов за то, что я вытяну. — Он откинул голову на подушку, как бы набираясь сил для дальнейшего. — Если не вытяну, все достанется Патриции. — Голос его стал слабее. — Больше у меня никого нет.

Дэнни неотрывно смотрел, как по прозрачной трубке капельницы медленно течет прозрачная жидкость.

Судорожно вдохнув воздух, Джи-Эл сказал:

— Если умру, позаботьтесь о ней.

Дэнни почувствовал, как заколотилось у него сердце. Что это? Жизнь имитирует кино? Ведь он только что отснял эту сцену: Человек подводит итог жизни, отчаянно ищет оправдание своим поступкам. Испытывая нечто похожее на жалость, он сказал:

— Можете не сомневаться в этом. Она моя дочь.

— Не хорохорься, Деннисон… Если в понедельник не увидишь в газетах мой некролог, смирись с тем, что я жив.

ЛОС-АНДЖЕЛЕС.

В третий раз Дэнни, сидя в монтажной, просматривал начальные кадры своего фильма, но так и не смог сосредоточиться. Голова была занята совсем другим. Много событий вобрали в себя последние двое суток.

Джи-Эл, его непримиримый, его заклятый враг, позвал его к себе в смертный час и сказал, что унесет его тайну с собой в могилу. В это трудно было поверить.

В дверях появился Милт с бутылкой шампанского.

— Ты читал это? Все! Бояться больше нечего! — кричал он, потрясая свежим номером «Дейли Вэрайети». — Стоунхэм отказывается от сделки! А что я тебе говорил? Недаром сказано: «Проблема зависит от того, как на нее взглянуть»! Это дело надо спрыснуть!

— Там написано, как прошла операция?

— Не бойся, этот подонок очень живучий. Уверен, что когда он узнал, сколько миллионов принесло ему повышение акций «ЭЙС-ФИЛМЗ», то спрыгнул с постели и пустился в пляс. — Пробка вылетела с громким хлопком, струя шампанского залила ему рубашку. — Тьфу ты, черт! Сара меня убьет!

— Как твоя супружеская жизнь?

— Дэнни, ты можешь мною гордиться: я веду себя, как ангел, — он помахал руками, изображая крылышки.

Они выпили теплого шампанского из пластиковых стаканчиков.

— Ох, чуть не забыл! Арт Ганн осведомляется насчет просмотра. Скажи, Дэнни, когда ты собираешься окончить монтаж и озвучивание?

— Я прикину и сообщу, — вяло сказал Дэнни: шампанское всегда действовало на него усыпляюще.

Милт вгляделся в него:

— У тебя усталый вид.

— Не выспался. Только вернулся — пришлось снова лететь в Нью-Йорк.

Милт расхохотался, блестя очками: он решил, что Дэнни шутит.

— Береги себя, Дэнни! Предстоит еще одно торжество. Сара желает непременно позвать в гости тебя и Лили, — он подмигнул, но Дэнни остался таким же безучастным.

— Милти, — сказал он, — на ближайший месяц можете на меня не рассчитывать: я буду прикован к монтажному столу,

Дэнни, полумертвый от усталости, понял, что работать все равно не сможет, и уехал домой.

Едва войдя в кабинет, он увидел красную лампочку факса, вытянул лист и прочел: