Дж. Хасс - Повстречай меня во тьме (ЛП)

Но вместо этого слышу проклятия.

- Ебаный ад!

Идеально. Было бы и правда крайне отстойно, если бы она померла в результате аварии, еще до того, как у меня появился бы шанс правильно закончить задуманное.

Я жду, пока одна рука в перчатке тянется к разбитому окну дверцы водителя и пытается открыть ручку. Грузовик накренился, так что девушка вываливается кубарем на снег.

- Дерьмо, - стонет она.

Я молча наблюдаю, как она поднимается на колени, а затем, спустя несколько секунд неудачных попыток встать, на ноги. Она прерывисто вдыхает на полную грудь и вытирает лоб, пачкая при этом руку в крови.

- Блядство.

Ее голова подымается, чтобы оглядеться, и тут девушка замирает, наконец-то осознавая, что я стою менее, чем в 20 метрах.

- Привет, - кричит она. - Вы это видели?

Я ничего не говорю, просто сую руку в карман.

- Вы не могли бы мне помочь?

Я достаю пистолет и нажимаю спуск, целясь в область левого плеча.

Она валится назад в снег, даже не пискнув.

Я медленно подхожу к ней, используя это время, чтобы оглядеться, но в округе не видно ни одного огонька света. Мы абсолютно одни.

На расстоянии в пару метров от нее я останавливаюсь и наблюдаю за валяющимся в снегу телом. Ее рука несколько раз дергается, а под телом расползается темное пятно, и только тогда я смотрю на свои часы и жду еще три минуты, прежде чем пойти и забрать свой трофей.

Когда подхожу к ее покрытому кровью телу, то ее глаза закрыты, а рот приоткрыт. Я достаю веревку из кармана и сначала связываю ноги, а затем руки. И только потом перебрасываю ее маленькое тело через плечо и возвращаюсь к своему грузовику. Я открываю задний борт, тяну рычаг, удерживающий заслонку багажника на месте и, когда она откатывается, давая мне достаточно места, я опускаю Сидни на брезент. Заворачиваю ее расслабленное тело, затем снова закрываю задний борт и запираю нижнее ворота багажника.

Готово.

Я смеюсь - она готова. Но я вне сомнений еще не закончил.

Сейчас снег сыпет сильнее, и по моим прикидкам все следы от моего грузовика будут засыпаны спустя минут двадцать. Задолго до того, как кто-то на курорте осознает, что будущая невеста пропала. Задолго до того, как они поймут, что не могут уехать с горы, так как дорога перекрыта упавшим деревом. Задолго до того, как они позвонят в полицию - от этой мысли я начинаю громко хохотать.

Люди, на которых я охочусь, обычно не звонят туда.

Они звонят киллерам.

Таким, как и я сам.

Я забираюсь обратно в грузовик и завожу двигатель, включая обогреватель, так как снаружи чертовски холодно. Бедная Сид будет дрожать как осиновый лист к тому времени, как транквилизатор перестанет действовать. Но по большей части она будет трястись от страха перед грядущим, а не от холода.

Восемь лет назад

"Знаете это чувство? Когда ваш разум затуманен, а в сердце пустота. И затем вы должны взять пистолет и сделать свою работу. Понимаете, о чем я? Так вот я хорошо знакома с этим чувством. Оно называется уступка."

- Сидни

- Сидни?

Я лежу на земле, прислушиваясь к удаляющимся уомп-уомп-уомп вертолета, и желая, чтобы все это происходило не на самом деле.

Однако врезающийся в ребра ботинок говорит о бессмысленности моих надежд.

Я поворачиваю голову к Гаррету, пока боль распространяется по моей грудине, и гляжу ему в лицо. Он убирает ногу, собираясь ударить снова, но почему-то останавливается.

Я сглатываю и закрываю глаза.

- Скажи, что он соврал.

- Он... - В горле пересохло, а голос дрожит.

Гаррет опускается на колени и хватает меня за куртку, приподнимая и в тоже время сильно встряхивая.

- Скажи мне. Что он соврал.

- Он соврал, - шепчу я. И это правда. - Я не делала ничего такого. Я даже не представляю, кто он такой!

- Ты пыталась сбежать, - говорит Гаррет. Обычно, если Гаррета разозлить, он ведет себя, как злобный мудак. Но сейчас он так спокоен. Его спокойствие пугает даже больше, чем гнев, и от этого все мое тело начинает дрожать. - Ты хотела сбежать, верно?

Я снова сглатываю и дальше, раньше чем понимаю, что происходит, я писаюсь. Жар разливается между моих ног, и я начинаю плакать. Просто закрываю глаза и реву.

Не знаю, как долго продолжаю реветь, но следующее событие пугает меня сильнее, чем вероятность повстречаться снова с его ботинком.

Гаррет сгребает меня в охапку и поднимает на руки. Я не открываю глаза, даже когда он усаживает меня в машину и натягивает ремень безопасности через мою грудь, фиксируя его. Он закрывает дверцу, направляется к стороне водителя и забирается внутрь. А затем заводит двигатель. И мы уезжаем.

Так мы едем несколько часов. Солнце поднимается над нашими головами, а мы все продолжаем ехать. Направляясь на запад.

Несколько часов спустя мы съезжаем с главного шоссе и следуем по грунтовой дороге. И только тогда я решаю заговорить.

- Ты собираешься меня убить. - Это не вопрос.

- Собирался, - говорит Гаррет. - До прошлой ночи.

Я не могу сдержать всхлип.

- Но... - Он замолкает. Просто берет и молчит. Не произносит больше ни слова. А я не давлю на него. Просто сижу себе тихо и слушаю песню, что играет из динамиков, позволяя ей себя успокоить, пока мы наконец не приезжаем к площадке для отдыха возле хижины.

Я воняю мочой, но мои брюки давно высохли, а мочевой пузырь снова полон, даже несмотря на то, что я ничего не пила в течение шести часов, пока мы были в дороге.

Гаррет глушит мотор и несколько секунд мы сидим в тишине. Тикающий шум двигателя - единственный звук.

- Теперь мы будем жить здесь. - И затем он выбирается из грузовика и обходит его, останавливаясь перед пассажирской дверцей. Открывает ее для меня и отстегивает пряжку моего ремня безопасности. - Ты можешь идти?

Я поднимаю взгляд на его лицо и не вижу там злости. Ненависть, злоба и садизм, которые я так привыкла видеть, прямо сейчас куда-то подевались.

Гаррет воспринимает молчание, как знак согласия и тянет меня за руку, пока я не выпрыгиваю, становясь на ноги. Моя спина болит. Ребра ноют от ударов его ботинка. Лицо жжет в том месте, куда ударил кулак убийцы.

- Просто убей меня, - говорю я, глядя на Гаррета. - Просто убей и позволь мне умереть. Я не хочу больше этого делать.

- Я не виню тебя, - говорит он. - Если бы я был сейчас на твоем месте, то чувствовал бы тоже самое. Даже если бы я не знал, что последует дальше.

И затем он разворачивается и уходит, оставляя меня стоять на месте. Он поднимается по ступеням на крыльцо маленькой охотничьей хижины, открывает двери, не используя при этом ключ, и заходит в дом, закрывая за собой дверь.