Ann Canta - Эйфория (СИ)

А что?

Когда несколько дней назад один из его студентов будничным тоном, словно речь шла о чем-то обычном и не стоящем особого внимания, рассказал ему о том, что преподаватель факультета психологии Школы искусств и общественных наук, Бенедикт Тэррингтон, доктор философии, содержит агентство эскорт-услуг, в котором сам же является единственным сотрудником, то есть, занимается… оказывает… использует… В этом месте мысль Дитериха останавливалась, уступая место эмоциям, яростным и неуправляемым.

Преподаватель его колледжа занимается проституцией.

Конрад глубоко вдохнул и выдохнул, чувствуя сильное облегчение. Произнести эти слова хотя бы про себя, сформулировать четко и явно суть происшествия, не дававшего ему покоя и откровенно испортившего остаток выходных накануне начала учебного года, уже само по себе было шагом вперед. Увы, пока единственным: Дитерих совершенно не представлял, что делать дальше и как вести себя с учетом открывшейся информации. Возможность уволить Тэррингтона без объяснения причин отсутствовала в принципе, во-первых, из-за необходимости впоследствии решать проблемы уже с законодательством и профсоюзами, и, во-вторых, просто потому, что…

Дитерих задумался. Просто потому, что он не хотел его увольнять. Неожиданно придя к этой мысли, которую, по правде говоря, довольно долгое время старался не пускать в свое сознание, то ли из опасения почувствовать себя некомпетентным, то ли просто не желая выглядеть в собственных глазах излишне сентиментальным, он улыбнулся. Каковы бы ни были причины, факт оставался фактом: он не хотел увольнять Бенедикта Тэррингтона и намеревался сделать все от него зависящее, чтобы этого не произошло. С другой стороны, мелькнуло в голове у Дитериха, возможно, делать ничего и не придется – Тэррингтон был прекрасным преподавателем, претензий к нему у руководства университета не было, а то, чем он занимался в свободное от работы время, никого не касалось.

Что же, в таком случае, заставляло его сидеть здесь и битый час подряд мучиться сомнениями? Что заставило позвонить Бенедикту и попросить того прийти, хотя до начала занятий и, тем более, до того момента, когда станет окончательно известным его собственное расписание, оставалось еще, как минимум две недели? Отдельные занятия с дополнительной группой можно было не считать, это была инициатива Бенедикта и его студентов с прошлого года. Дитериху трудно было признаться себе в подобной слабости, но сделать это все же пришлось – если быть абсолютно честным, его попросту снедало любопытство.

Он откинулся на спинку кресла и взглянул на массивную дубовую дверь, из-за которой вскоре должен был появиться предмет его напряженных раздумий.

Бенедикт Тэррингтон был одним из молодых преподавателей, пришедших на факультет восемь лет назад, когда, в результате внутренней реформы университета, в течение очень короткого времени почти полностью изменился его кадровый состав. Строго говоря, из вновь пришедших Бенедикт был самым старшим – решившись в свое время на эксперимент, Дитерих, в тот год как раз получивший место декана, набрал в свою команду «необъезженных» специалистов, активных докторантов, которые, как он рассчитывал, смогут найти общий язык со студентами лучше, чем это выходило у их уволившихся коллег, и среди этих новых людей, младшему из которых едва исполнилось двадцать пять, тридцатилетний Бенедикт Тэррингтон казался чуть ли не солидным взрослым исследователем.

Впрочем, он таким не был.

Вернее, исследователем он был, и даже неплохим, – дело было в другом. Дитерих снова вздохнул и потянулся к стакану с водой, стоящему рядом на столе. Сделав несколько неторопливых глотков и поставив стакан на место, он еще раз задумчиво посмотрел на дверь. Насколько он знал Бенедикта Тэррингтона, его исследовательский талант, в повседневной работе проявлявшийся в том, что студенты, у которых он вел занятия, регулярно оказывались то в самом верху, то, наоборот, в самом низу общеуниверситетского рейтинга успеваемости, легко мог завести его куда угодно, даже если большинству людей в этом месте было бы неуютно, неловко, странно и одиноко. Особенно, если это было так. В этом смысле удивляться тому, что у него обнаружилась еще одна профессия, не приходилось. И даже то, какого рода оказалась эта профессия, не играло столь существенной роли, как… Дитерих задумался.

– Бенедикт, вы нарочно ставите руководство факультета и тех, кто у вас учится, в положение, когда закрывать глаза на то, чем вы еще зарабатываете на жизнь, невозможно, и, в то же время, показать, что им об этом известно, означает выставить себя бесцеремонными и грубыми ханжами? – Конрад удивился облегчению, охватившему его, когда вопрос, не дававший ему покоя последние несколько дней, наконец, достиг ушей своего адресата, как раз в этот момент возникшего в дверях.

– Обожаю, когда вы думаете вслух, – Бенедикт одарил Дитериха жизнерадостной улыбкой и, повинуясь его приглашающему жесту, прошел внутрь.

– Если так пойдет и дальше, мне придется прибегнуть к помощи специалистов, – вздохнул Дитерих, указывая Бенедикту на кресло у стола. – И факультет останется без руководителя в самом начале учебного года.

– Благодарю вас, профессор Дитерих, – Бенедикт устроился на мягком бархатном сиденье и как ни в чем ни бывало спросил: – Энди Торнтон, я полагаю?

– Он, – кивнул Дитерих. – Но это не имеет значения. Важно то, что нам теперь со всем этим делать и как мы будем выпутываться, если об этом узнает ректор.

– Мы? – Бенедикт поднял брови.

– Не думаете же вы, что я оставлю вас одного разбираться с этим, – сердито поморщился Дитерих и нервно постучал пальцами по столу. – Итак, ваши предложения?

– Никаких, – развел руками Бенедикт. – А вы думаете, они нужны?

– Тэррингтон, – укоризненно посмотрел на него декан, – будьте серьезнее. Вы прекрасно понимаете, что будет, когда слухи о вашем хобби выйдут за пределы факультета.

Бенедикт пожал плечами.

– Во-первых, это не хобби, – спокойно проговорил он, – а, во-вторых, за пределами этого факультета есть достаточно людей, знающих, чем я занимаюсь.

– Ваших клиенток, – не удержался Дитерих.

– В первую очередь, – улыбнулся Бенедикт. – Но и помимо них, поверьте, свидетелей хватает. Для того, чтобы не позволить информации распространиться, мне пришлось бы убить десяток-другой моих знакомых. И это не считая тех, кто ежедневно посещает мой сайт в Интернете.

[Конец ознакомительного фрагмента]