Попробуй меня (СИ)

Спасибо, моя маленькая. – подавленным голосом прохрипел Стайлс.

От этого хрипа мне захотелось заорать на всю улицу, чтобы он снял эту чертову маску и вновь стал моим.

Моим Гарри.

Сейчас я наконец-то понял, что такое боль.

Бесконечная благодарность милой Дашеньке. Успехов тебе и вдохновения!

Сегодня эта очаровательная девушка исполнила мою мечту.

Трейлер к моему фанфу: https://www.youtube.com/watch?v=JwVuESaCfpg

========== Глава 35. ==========

POV Рикка.

Гарри. – прошептала я в снежнюю тишину. - Ты не понял. Ты, черт тебя возьми, ничего не понял.

Стайлс стоял, усмехаясь в эту дурацкую пустоту, и продолжая стоять на том месте, которое совершенно не нравилось мне. И не нравилось просто потому, что оно было слишком далеко.

А я с самого начала не любила, когда этот человек был далеко.

Далеко от меня.

Я хочу развернуться и уйти. – самым спокойным на свете голосом произнес Стайлс, за что мне тут же захотелось съездить ему пощечину с самого неспокойного размаха. – А потом развернуться, подойти к тебе максимально близко. Слышишь меня, Рикка? Максимально. И в тысячный раз сказать тебе, что я, блять, тебя никуда не отпущу.

Я выдохнула изо всех сил, и этот выдох оказался настолько больным, что в сердце тут же неприятно закололо, да и посреди легких, казалось, застрял какой-то камушек.

Ты ненормальный. – наконец, произнесла я, слегка ослабляя тугой шарф на шее. – Ты просто чокнутый.

Это ты чокнутая. – не растерялся тот, мгновенно съязив. – Все мои предыдущие девушки до тебя, оказавшись бы они на твоем месте прямо сейчас, давно бы врезали мне по тому месту, которое начинает напрягаться, когда я вижу тебя, ты уж прости за откровенность.

Я громко фыркнула и сложила руки на груди, внимательно слушая этого ненормального и склонив голову немного вбок.

А потом бы они «красиво» ушли, взмахнув густыми волосами и виляя симпатичными бедрами. – Стайлс рассмеялся, а у меня внутри все сжалось от нереального возмущения, которое к тому же смешалась с диким отвращением. – Ты же стоишь посреди дороги и внимательно слушаешь то, что я говорю тебе.

Гарри улыбнулся ослепительной улыбкой, ради этой улыбки я готова была простоять на этой дороге целую вечность. Нет, даже больше, чем просто вечность.

Два миллиона и целую вечность.

Орел или решка Дейвидсон? – он вынул из кармана серебряную манетку и помахал ей в воздухе. – Орел – ты хочешь меня поцеловать, решка – ты хочешь…

Какая к черту разница, орел или решка, я в любом случае хочу поцеловать тебя, ты, гребаный идиот. – выругалась я себе под нос и тут же дернулась, чтобы подойти к парню, но тот вновь сделал шаг назад.

Эти его выходки брутального самца уже давно сидят поперек горла.

Я сделал шаг назад только для того, милая Дейвидсон, чтобы ты сделала шаг вперед. – Гарри приподнял уголок губы и резко сверкнул бирюзовыми глазами, прошибая меня на прочь.

Чт…

Широкий шаг ко мне.

Меня точно вихрем снесло с середины дороги и с силой пришибло к телу Гарри – это выглядело точно так же, как волны океана с превеликим удовольствием ударяются об огромные камни.

Мне хочется плакать от того, что он играет со мной, а он хрипло смеется, потому что он выиграл.

Он снова выиграл.

А теперь, Дейвидсон, лучше не рыпайся. – произнес Стайлс, сжимая мою руку и медленно отходя с места. – От судьбы не убежишь, слышала такую мысль?

Слышала. – киваю головой я и продолжаю прижиматься к его руке всем телом, боясь, что он меня вновь отпустит.

Так вот знай, что от судьбы действительно не убежишь. – он снова улыбается. - А от меня тем более.

Мы шли по ночному Лондону крепко держась за руки. На наших глазах небо украшало себя серебристыми звездочками, а неугомонный ветер потихоньку унимался.

Зима была мягко-снежной, приятной и жутко теплой.

Или это все было потому, что Гарри шел рядом и от него излучало такое тепло, от которого поневоле хотелось стянуть с себя шапку, или же слепить из чистейшего снега маленький снежок и засунуть его в связанную вещицу, а затем спокойно продолжить путь по направлению туда, куда глядят эти сумасшедшие зеленые глаза.

Важно то, что мы были. Мы с ним были, вы понимаете?

Гарри и я.

Прямо здесь. Сейчас. Смотрим в небо, слегка прищурив глаза, а затем наоборот, широко раскрывая и вновь считая звездочки, потому что мы сбились в очередной раз. Мы чувствуем лёгкий страх от неизвестности, однако же смело соприкасаемся друг с другом теплыми плечами – и вот мы вновь можем идти вперед. Мы можем делать вместе все, что угодно.

Смеяться и молчать.

Тыкать пальцами в незнакомцев и смотреть друг другу в глаза.

Вспоминать прошлые обиды и наживать другие.

Время рядом с нами, наверное, бесконечно. – тихим голосом говорит Гарри и неожиданно целует меня в шапку, а затем ворчит себе под нос, что ему опять щекотно.

Время рядом с нами действительно тянулось бесконечно.

В детстве каждый из нас растягивал клубничную жвачку на огромное расстояние, и нам было наплевать, что оно прямо изо рта – смело, уверенно, ужасно грязными пальцами мы растягивали жевательные резинки и удивлялись, какие же они, все-таки, были длинными!

Наши минуты были похожи на сладкий баблгамм – мы хотели растянуть их до невозможного.

Мы хватали каждую частичку времени и прятали ее глубоко в карманы, сохраняя ее, точно дорогие камушки.

Время было нескончаемым, бессрочным, безграничным, вечным, каким угодно, но самое главное – оно целиком принадлежало нам.

Это было наше с ним время.

Время для того, чтобы узнавать новых себя, находить в друг друге новые недостатки, а потом соглашаться в том, что это вовсе не недостатки – это целые достоинства.

Время для того, чтобы обещать, забывать, напоминать, и снова забывать, вспоминать, вспоминать, вспоминать… И отчаянно, всем сердцем, до самой глубины души - любить.

Рядом с нами были дни, в которые сердце будет распирать от пожирающих чувств. Когда сердце будет колотить с новой силой, когда оно совсем не будет уставать от того, что на него вновь обрушилась масса заботы. Но оно будет благодарить нас лишь за то, что оно все еще с нами, что влюбленные чувства так и не покидают его.

Оно все еще живет.

Где-то рядом и ночи, в которые будет невозможно удержаться от слез, которые внезапно нагрянут в момент тяжелых воспоминаний. Эти слезы будут самыми солеными и, возможно, самыми мерзкими и до ужаса противными.

Но я точно знаю, что для него эти слезы будут приторной сладостью. Он будет просить меня успокоиться, нежными прикосновениями смахивая их с влажных щек.

Он скажет, что все еще рядом и никуда не уйдет. А затем попросит заснуть и вновь сожмет мою руку настолько крепко, что уснуть ну никак не получится.