Наталья Ручей - А звезды падают вверх

Понятно, что он видел меня и раскрасневшейся после ванны, и усталой, и сонной, но мне хотелось, чтобы он увидел меня немного другой, и понял, что я могу выглядеть лучше. Чуть-чуть, но лучше.

— Идем.

Мы вышли из квартиры, и я замешкалась, глядя на ключи.

— Что? — спросил Назар, потом посмотрел на связку ключей и развеял сомнения: — Вечером я за тобой заеду, так что ты сама откроешь мне дверь.

— Заедешь?

— И завезу, и заберу, — его взгляд стал хитрым, — так что Ире ты можешь ничего не говорить, она сама все поймет.

Он угадал. Я понятия не имела, как сказать обо всем Ире, но, может, это и к лучшему? У меня нет ни его мобильного, ни его адреса, и если он вдруг пропадет, не нужно будет искать предлог, чтобы спросить у нее…

— Хорошо, — бросив быстрый взгляд на Назара, я начала спускаться по ступенькам, ужасаясь тому, что только что поняла.

Нет, не то, что хочу Назара, и он мне нравится. С этим я определилась, это я приняла, это я даже прочувствовала. Но я только что допустила мысль, что если он растворится на горизонте, я ему позвоню.

Я, которая терпеть не может выяснения отношений и не навязывается мужчинам, более того, ненавидящая прощальные встречи, которые они мне устраивали. Позвоню ему…

Улица встретила солнцем, шумом проезжающих неподалеку машин, и это отвлекло, успокоило. Мы пересекли дворик, подошли к дороге, и я увидела красную иномарку. Не Павла, нет. Ту я запомнила и могла узнать даже без номерных знаков. Эта была роскошней, наверное, и стоила дороже, но она была красной, и я невольно скривилась, когда заметила, что Назар остановился именно возле нее.

Конечно, это его машина. И какая мне разница, что она красного цвета, который я с недавних пор терпеть не могу? Павла в душе отпустила, а красный цвет все еще ассоциировался с неприятным. Пройдет.

— Наташ?

Заметив в глазах Назара вопрос, призналась:

— Не люблю красный цвет.

— Я тоже, — к моему удивлению, согласился он. — Когда за рулем. А сейчас нормально.

Он взял меня за руку, и когда загорелся красный свет светофора, мы перешли на другую сторону улицы. Назар подвел меня к черному внедорожнику, и после короткого писка сигнализации помог забраться в салон. Только когда мы отъехали, я оглянулась на красную иномарку и облегченно выдохнула. Едва успела подумать: как хорошо, что Назар принял мою реплику на счет светофора, как он спросил:

— Моя машина тебе нравится больше, чем та?

— Однозначно, — я улыбнулась.

— Что еще раз доказывает, что у тебя хороший вкус.

— Еще раз? А что было доказательством в первый?

— Я.

Глава 11

Признаюсь, я ожидала от Иры более ярких эмоций, а она, увидев в дверях офиса меня вместе с Назаром, только сказала:

— Ну, наконец-то.

И продолжила щелкать мышкой, ведя с кем-то бой на экране.

— Ты что, по мне совсем не соскучилась? — подойдя к ней и чмокнув в макушку, поинтересовался Назар.

— Соскучилась, конечно, — отказалась от предположения Ира, — просто надеюсь, что теперь ты будешь появляться в городе чаще, и я скоро опять тебя увижу. Ты надолго, кстати?

— Нет, завтра утром уезжаю обратно.

— Жаль, — Ира все-таки отвлеклась от игры и посмотрела на него, — а я думала, ты… вы, — кивок в мою сторону, — вечером заедете. Дети и Миша были бы рады.

— Я не могу. И Наташу тебе не отдам, — улыбнулся Назар. — Сама понимаешь, уезжать рано утром, так что…

— Ну да, ну да. Ладно, — если Ира и обиделась, то тут же простила брата. — Но в следующий твой приезд чтобы оба были у нас. Как хочешь, планируй на день больше, но семейный ужин обязателен.

Чтобы никто не увидел, как я покраснела при упоминании семейного ужина, я шире распахнула окно и выглянула на улицу. Город гудел машинами — уже начали образовываться пробки (старая часть города, узкие улицы), и у некоторых водителей сдавали нервы. А Назару куда-то ехать по этим пробкам…

— До вечера, — он обнял меня со спины, лизнул в шею и, не позволяя обернуться, прошептал: — Мне нравится, когда ты в этой позиции.

А потом отстранился и быстро вышел из кабинета. Я видела, как он уверенно пересекает улицу, видела, как садится в машину, не замечая, что я за ним наблюдаю, видела, как отъезжает спустя пару минут… И заулыбалась, как полоумная, когда он посигналил. Он видел. Он знал. И, возможно, тоже наблюдал за мной из машины.

Целый день я была необычайно счастлива и рассеяна. Ира пыталась настроить меня на работу, но я так нелепо рассортировала документы, что она вытащила их из папок обратно, образовав на моем столе свалку, и позволила пробыть в этом беспорядке до завтра.

— Да уж, — только и вздохнула она, — а я уже и забыла, как это прекрасно — влюбиться по уши.

— Это ты про кого? — витая в облаках, поинтересовалась я.

Мне достался укоризненный взгляд, будто я что-то скрываю, и вздох, намекающий, что сколько бы ни скрывала, меня все равно уличат.

Ну и пусть. Ну и ладно.

Я мало воспринимала реальность, то и дело вспоминая, как шагнула к Назару, как его обняла, а потом…

Вспоминала и краснела. Краснела и опять вспоминала. И литрами пила кофе, потому что работать все равно не могла, а день был нескончаемо нудным.

Но неожиданно часы показали шесть часов вечера, и я, встрепенувшись, достала из сумочки пудреницу, помаду и начала приводить себя в порядок.

— С возвращением в реальность, — поприветствовали меня из-за стола напротив.

— Я была сегодня плохой подчиненной, да? — расплываясь в улыбке, поинтересовалась я.

— И ты еще спрашиваешь? У тебя совесть есть? — Прерываясь на тяжкие вздохи, которые вместо слов должны были поведать о моем поведении, Ира начала красить губы. А потом, взглянув на меня, сказала: — Знаешь, видеть в тебе счастливого человека мне нравится гораздо больше, чем усердного бухгалтера.

— Спасибо, — я подбежала к Ире и шутливо чмокнула в макушку, как Назар утром.

— Отлично, — осмотрев себя в зеркало, сказала подруга. — Твой мокрый поцелуй лучше геля уложил мои волосы.

— Поцелуй не был мокрым! — возмутилась я.

— Был. — Ира спрятала пудреницу и помаду в сумочке и направилась к двери. — Жаль, что у Назара волос нет, а то бы и он оценил.

Представив себе живописную картину, как я подкрадываюсь к мужчине, чтобы сделать ему с помощью поцелуев укладку, я рассмеялась. А потом у меня вдруг возник вопрос.

— Слушай, — окликнула я подругу, когда она уже шагнула в коридор, — а он… всегда был лысым?

— Нет, — ответила она. — Только при рождении и последние несколько лет.

— То есть, такая прическа — это его выбор?

— Ну да. Я же тебе говорила, что после того, что случилось с сыном, он начал все сначала. — Я кивнула, и Ира продолжила. — Ну вот, он изменился, Натали. Сильно изменился. И не только внешне. А волосы… понимаешь… — Она зашла обратно в кабинет, прикрыла дверь и только после этого сказала: — У Назара и у его сына были очень густые черные волосы. Они с мальчиком были как две копии — большая и маленькая. У них даже прически были одинаковые, мальчик очень любил отца и во всем хотел быть на него похожим… А после аварии… Последний раз я видела Назара с волосами на похоронах сына. Потом… уже нет. Я думаю, он сделал это, чтобы как-то пережить смерть сына… чтобы не видеть его каждый день… в зеркале. Понимаешь, Натали?