Селена Лоуренс - Вершитель судеб

Дерек ухмыльнулся самому спокойному, самому невозмутимому и скромному члену клуба «Силовых игроков». Джефф был солдатом во всем, до мозга и костей. Он никогда не стремился сделать что-то для себя, всегда работал, как часть команды, помогая именно там и в тот момент, когда был действительно необходим. Но сейчас Дерек четко осознал, что до конца так и не понимал ценность этого мужчины. Он был, даже пожалуй, умнее в своих стратегических решениях, чем остальные члены команды, с этим он поспорить не мог.

Тиг встал и подошел к Джеффу, хлопнув его по спине, прежде чем допить свою бутылку пива.

— Парень, ты немного пугаешь меня, поэтому я рад, что ты на нашей стороне.

Джефф закатил глаза и хмыкнул Скотту.

— Итак, у нас имеется двадцать четыре часа, чтобы выяснить это, — сказал он собравшимся. — Мы должны раз и навсегда выяснить, какое отношение ко всему имеет Уильямс.

— Раз и навсегда, — повторил Дерек. — Мы наконец-то узнаем.

Лондон только вышла из душа, услышав телефонный звонок. Она подумала, что это должно быть Дерек. Он работал допоздна, рано утром у него должно было быть совещание, поэтому он предпочел остаться на ночь у себя в кабинете. Взглянув на определитель номера, звонок был от неизвестного абонента, но она уже догадалась, чей это был номер.

Она секунду колебалась прежде чем ответить.

— Привет, мам, — тихо произнесла она, ее сердце билось с двойной скоростью.

— Хабиби, — ответила Фаррах. — Как я рада слышать твой голос.

Лондон молча кивнула.

— Как ты себя чувствуешь сегодня? Ты в безопасном месте, тебя не беспокоят эти ужасные журналисты?

Лондон села за туалетный столик, включив телефон на громкую связь, пока высушивала полотенцем волосы. Не прикасаясь к телефону, она таким образом ощущала своеобразную дистанцию между собой и Фаррах. Это расстояние помогало ей сохранять эмоциональное равновесие.

— Я в порядке, мам. Дерек Эмброуз нанял телохранителей, которые удерживают журналистов подальше от меня. Они охраняют дом и отвозят меня, если мне куда-то нужно. Кто бы мог представить меня с телохранителями?

Она пожалела, как только сказала это. Такими фразами было легко вернуться к нормальным отношениям с матерью, словно не было всех этих лет, и того, что с ней произошло, словно не было ее прежней работы, и того, кем она стала и кем была сейчас.

Но Фаррах не уловила ничего или решила не обращать внимания.

— Я очень рада. Мистер Эмброуз хорошо заботится о тебе. Ты сказала, что с ним все не так просто?

Лондон смотрела на свое отражение в зеркале, у нее были такие же темные глаза, как и у матери, она пробежалась расческой по длинным, густым волосам.

— Возможно, не так сложно, как я думала. Он... мы встречаемся.

В этот раз она сказала без колебаний. И Лондон точно знала, что колебаний она не чувствовала. Ее не захлестнуло чувство унижения, она отвела взгляд от зеркала, не увидев стыда в своих глазах.

— Он никогда... — она прочистила горло и потерла переносицу, чтобы не заплакать. — Он не платит мне. Я не работаю сейчас, я взяла отпуск. Подумываю, может мне стоит заняться... чем-то другим.

Фаррах прочистила горло, когда она снова заговорила, у нее дрожал голос:

— Это хорошо, хабиби. Ты моя, самая красивая девочка, и ты заслуживаешь мужчину, который смог бы заботиться о тебе. Ты заслуживаешь быть с тем, с кем хочешь.

Лондон услышала скрытый смысл в словах матери (после того, как обнаружила, что Фаррах скрывала от нее правду, пока она была маленькой, но для Лондон как оказалась эта правда была очень важна), очень глубокий смысл. В семнадцать лет она была полна решимости сделать выбор, мало задумывая о цене самого выбора. Сейчас, впервые за десять лет столкнувшись с людьми, которые по-настоящему любили ее — с Джоанной, Дереком и матерью, она стала задумываться о своем выборе, вернее о цене. Несмотря на то, что она представляла свою мать долгое время, демоном, исковеркавшим ее жизнь, Лондон не могла пропустить мимо ушей подтекст, который несли собой слова Фаррах: «Ты заслуживаешь быть с тем, с кем хочешь». Возможно, ее мать понимала ее намного лучше, чем она думала о ней?

Фаррах продолжила:

— Я хочу спросить тебя кое-о-чем. Я пыталась подобрать правильные слова, но не могу притворяться, что мне безразлично, о чем ты думаешь и что чувствуешь. Я боюсь, если слишком сильно надавлю на тебя, ты перестанешь со мной общаться, а мы только сейчас возобновили наши отношения. Но мне необходимо спросить тебя.

Фаррах сделала паузу, ожидая ответа Лондон.

— Хорошо, — сказала она слабым голосом.

— Ты не хотела бы со мной встретиться?

Вот оно, этот вопрос. Вопрос, на который Лондон необходимо ответить. Последний раз она видела мать, рассказывающую ей во всех ужасных подробностях историю ее семьи.

Она училась в старших классах, у них был предмет мировая политика. Терроризм еще не укоренился в американском сознании, это произойдет после 9-11, но Иран, Ирак и Ливия были включены в учебную программу в ее классе.

Тема была ирано-иракская война, окончившаяся в год рождения Лондон. Учитель рассказывал о важных политических лицах Ирана, проецируя фотографии и биографические факты на экран, висевшем на доске.

— Мохаммад Роухани, — произнес учитель, сменяя фотографию. — Этот человек главный советник Верховного лидера Ирана. Он занимал пост с 1989 года и считается одним из самых опасных военных преступников в мире. Пока Роухани был командующим армией, он вербовал детей, убивал десятки тысяч мирных граждан и нарушал Женевское Конвенцию по обращению с военнопленными.

Потом учитель сменил фотографию, перейдя на другую ключевую фигуру, Лондон смотрела на изображение Роухани, не в состоянии отвести от него глаз, ей показалось что-то знакомое в его лице, что-то нечетко всплывало в памяти.

— Эй, Эл? — окликнула ее подруга Моника, шепча. — У тебя случайно нет родственников в Иране? Потому что этот парень похож на тебя.

Вернувшись домой из школы, Лондон решила больше узнать о мужчине с фотографии. У нее начал болеть живот, как только она села за компьютер матери и стала искать в инете. Через час она знала уже гораздо больше, он правил в Иране, когда ее мать была еще студенткой университета, а Лондон была ребенком и росла в Тегеране.

Когда Фаррах прибыла домой, на экране компьютера была его фотография. Она вошла в квартиру, что-то говоря по поводу обеда, вещая куртку, положив портфель, и только тогда взглянула на монитор и замерла.

Ее вздох отразился от стен комнаты, у Лондон сжался живот.

— Откуда ты это взяла? — потребовала Фаррах с бледным лицом. У нее дрожали руки, когда она шла к столу, за которым сидела Лондон.

— Кто он?

— Где ты это взяла? — повторила Фаррах.