Эми Хармон - Такая разная Блу (ЛП)

День, когда мистер Уилсон появился на пороге кафе в обществе симпатичной женщины в большом меховом пальто, как раз пришелся на мою вечернюю смену. У спутницы учителя были пышные светлые волосы, в ушах красовались небольшие бриллианты, а на ногах — сапоги на высоком каблуке и ажурные чулки. Она была либо родом из мира фантазий, либо одной из тех женщин, которым никогда не надоедает наряжаться. Ее меховое пальто настолько не вписывалось в интерьер кафе, что я едва удержалась от смеха, направляясь к их столику, чтобы принять заказ. Тем временем она сбросила свое пальто и лучезарно улыбнулась мне, когда я поинтересовалась, не принести ли им напитки.

— Умираю от жажды! Для начала я возьму большой кувшин с водой, дорогая, и начос, если они у вас есть, — прощебетала она с акцентом. Значит, она тоже англичанка. Я перевела взгляд с Уилсона на его спутницу.

— Привет, Блу, — вежливо улыбнулся мне Уилсон. — Блу одна из моих студенток, Тиффа, — представил он меня.

Брови Тиффы на мгновение поползли вверх, но она быстро справилась с собой. Мне показалось, будто она считает, что я не похожа на студентку. Затем, она протянула мне руку, которую я в нерешительности пожала.

— Значит, это ты выхватила пистолет у того бедного мальчика. Уилсон рассказал мне все о тебе! Какое прекрасное у тебя имя! А я Тиффа Снук, сестра Дарси… то есть, мистера Уилсона. Ты должна посоветовать мне что-нибудь из меню! Я готова съесть единорога и почистить зубы его рогом! Я ужасно голодна! — Тиффа выпалила все это буквально за несколько секунд, и я поймала себя на мысли, что она мне нравится, несмотря даже на ее меховое пальто. Если бы она не упомянула о родственных связях, я бы подумала, что Уилсону нравятся женщины в возрасте.

— Тиффа всегда голодна, — сухо добавил Уилсон, а Тиффа фыркнула и запустила в него салфетку. Но при этом она рассмеялась и пожала плечами.

— Это правда. И я должна буду провести на беговой дорожке не меньше часа, чтобы сбросить эти начос, но мне все равно. Так что посоветуй, Блу, что заказать?

Я порекомендовала им несколько вещей, не переставая думать о том, во что одета Тиффа Снук на тренировке, если в кафе она ходит в сетчатых чулках и меховом пальто. Лично мне она представлялась бегущей по дорожке на каблуках и детском потном костюмчике с меховой оборкой. Она была тощей, как рельса, и при этом довольно высокой, а энергия била из нее фонтаном. Возможно, ей нужна была лошадиная — или единорожья — порция еды для того, чтобы как-то ее утихомирить.

Я поймала себя на мысли, что слежу за Уилсоном и его сестрой на протяжении всей их трапезы и вовсе не потому, что я была их официанткой. Они, казалось бы, наслаждались обществом друг друга, и из угла, в котором они сидели, постоянно доносился смех. Похоже, Тиффа, принадлежала к тому типу людей, которые говорят без умолку. Когда же я наконец принесла им счет, она удержала меня за руку так, словно мы с ней были старинными друзьями. И единственное, что я могла сделать, это не вырывать ее.

— Блу, ты должна разрешить наш спор. Дарси сказал, что ты разбираешься в резьбе по дереву, не так ли? Так вот, в местном магазинчике я видела прелестные изделия из дерева, ты знаешь что-нибудь о них?

На мгновение я замерла в смущении, не зная, что ответить.

— О, а что конкретно вы хотите узнать? — осторожно спросила я.

— Дарси сказал, что на них вырезана твоя фамилия. Но я сказала, что они просто не могут принадлежать тебе. Без обид, дорогая, просто они изготовлены очень профессионально.

— Они мои, — выпалила я. — Если это все, вот ваш счет. Можете расплатиться на стойке. Спасибо, что зашли, — с этими словами я поспешила прочь, вбежав на кухню так, словно за мной гнались. Я поймала себя на мысли, что ищу место, где спрятаться, как будто Уилсон и его сестрица вели на меня охоту. Притаившись на несколько минут, я достаточно осмелела для того, чтобы выглянуть из-за створчатых дверей, отделяющих кухню от общего зала.

Они рассматривали сувениры в магазине, несколько раз остановившись возле моих работ. Тиффа ткнула в одну из них пальцем и что-то произнесла, обращаясь к Уилсону, однако я не могла ее слышать. Чувства застенчивости, ужаса и восторга боролись в моей груди. Я отвернулась, не в силах больше смотреть на это. Время близилось к закрытию, кафе почти опустело, поэтому я осталась на кухне и занялась своими обязанностями, одновременно дожидаясь их ухода.

Через полчаса, на кухне появилась сияющая Джослин — ночная управляющая.

— О боже! О боже, Блу! Ты видела эту леди в меховом пальто? Она только что скупила все твои работы! Каждую! Она воспользовалась кредиткой и сказала, что утром пришлет кого-нибудь, чтобы их забрали. Ты только что заработала 1000 баксов! За все десять штук! Она заставила меня ходить за ней с калькулятором, а еще она оставила тебе 200 долларов на чай, сказав, что цена на твои изделия преступно занижена, — цитируя, Джослин изобразила пальцами кавычки.

— Она купила их все? — пискнула я.

— Все, кроме одной. Но только потому, что парень, который был с ней, сказал, что сам ее купит.

— Какую?

— Все же, говорю тебе!

— Нет, я имею в виду, что купил тот парень?

— Ту, которая ближе всех к выходу. Иди сюда. Я покажу тебе, где она была. Он забрал ее с собой.

Щебеча, как маленькая девочка, она вышла из кухни, а я пошла за ней следом. Я была искренне удивлена ее восхищением.

— Вот. Вот тут она была! — Джослин указала на пустующую полку. — У нее еще было странное название, кажется, арка? Да, точно! Он забрал ее.

Уилсон забрал арку. Я почувствовала волнение, подумав, что он догадался, что она значила. Я нашла выгнутую дугой ветку мескита. Медленно, сосредоточенно, я обрабатывала его, придавая материалу очертания женщины, стоящей на коленях, со спиной, выгнутой дугой, на манер кошки, замершей в глубоком поклоне, готовой служить. Ее тело было похоже на арку, руки лежали у головы, и она почти готова была целовать землю, которую сжимала в кулаках. Как и другие мои работы, эта была довольно абстрактной, лишь слегка напоминающей женщину. Кто-то, возможно, видел в ней просто глянцевое дерево, испещренное линиями и впадинами. Но когда я вырезала ее, я представляла себе Жанну. И во мне без конца звучали ее слова: «Нет ничего хуже, чем жизнь без веры». Моя Жанна д’Арк… которую забрал Уилсон.

Неделю спустя я вошла в класс Уилсона и тут же остановилась как вкопанная, создав позади себя небольшую пробку из учеников. Одноклассники толкались и бурчали, огибая мою застывшую фигуру. Моя скульптура стояла на столе в самом центре класса. Сам преподаватель находился у стола, разговаривая со студентом. Я уставилась на него, надеясь, что он взглянет на меня и объяснит, что означает этот цирк. Но он так и не поднял глаз.