Diurdana - Жизнь после нее

Тюльпаны…. Ну тут любовь, что красные, что желтые.

Маргаритка – честность, верность, преданность.

Гвоздика. Не-ет! Какого бы цвета они не были и что бы не обозначали, для Марины это навсегда только похоронный цветок и точка.

Орхидея – усердие. Точно! Усердие!

- Молодой человек, - Марина ослепительно улыбнулась парню, - на языке цветов орхидея означает усердие. То есть вы можете объяснить выбор цветка своим бесконечным усердным стремлением сделать дочь этой женщины счастливой. Зелень будем добавлять?

- Я… не знаю. А надо?

- Я бы вам посоветовала вот так, - девушка приложила к цветку ветку геликонии, - нравится?

- Да.

Марина вытащила из-под стола упаковочную бумагу и принялась оформлять для парня букет. Он внимательно следил за ее действиями, словно она создавала какое-то произведение искусства прямо на его глазах.

Девушка тихо улыбалась, наблюдая за ним. Ей всегда нравилось составлять букеты. В детстве она часто рвала бабушкины гладиолусы редких сортов и примеряла их к веточкам аспарагуса, или составляла загадочные композиции с другими цветами. Старушка потом хваталась за сердце, но букеты внучки находила достаточно талантливо выполненными.

Составление букета для нее было сродни медитации. Она уносилась мыслями куда-то далеко, пока ее ловкие руки творили очередное произведение икебанического искусства. А созерцая результат, Марина испытывала настоящее удовлетворение от своего дела. Она считала красоту, своим призванием и была совершенно права.

- Пожалуйста. – Девушка протянула покупателю букет и назвала его стоимость.

После она посмотрела на часики на руке. Два часа дня. Скоро можно будет отлучиться на обед. Марина уже повернулась к девушке, с которой работала, чтоб сообщить ей о том, что она отлучится на часок в ближайшее кафе, когда колокольчик на входной двери брякнул, пропуская очередного покупателя. Марина обернулась и увидела, как в магазин вошел Денис.

Да, она не видела его целую неделю, но сразу узнала. Да, она намеревалась забыть об их знакомстве и не думать о нем. Да, она всю эту неделю вспоминала его голубые глаза. Марина себя никогда не обманывала.

Денис смотрел на стеллаж с розами. Наверняка он ее не узнал. Он даже не посмотрел в ту сторону, где она стояла.

- Мне нужны белые розы. – Он, наконец, повернулся к ней, и застыл, видимо пытаясь вспомнить, где он ее видел, или, пытаясь понять, почему она улыбается ему как старому знакомому.

- Привет, - он слегка улыбнулся уголками губ. Наверное, вспомнил. – Марина… кажется? А что ты здесь делаешь?

- Привет, Денис. Я здесь работаю. Помочь с букетом?

- Помоги.

- Белые розы, да?

«Вечная любовь, тоска, смирение. Эх…»

- Да. Белые розы….

- Сколько? – она подошла к вазе, в которой стояли цветы.

- Десять.

- Прости? Я не ослышалась? Ты сказал – десять? Может девять, или одиннадцать?

- Нет, десять.

- Но это четное число.

- Я знаю. Красиво упаковывать не нужно. Просто заверни в прозрачную пленку и все.

- Хорошо. Зелень?

- Нет, спасибо. Ничего не нужно.

Марина, молча, собрала этот странный букет и отдала его мужчине. Денис поблагодарил ее, рассчитался, попрощался и ушел. Марина задумалась, глядя сквозь стеклянные двери, как он садится в машину и уезжает.

Десять белых роз. Белые розы…. Вечная любовь, тоска, смирение.

Ей было интересно, кого он обещает любить вечно, о ком тоскует и с чем смирился. А главное – почему их десять!

*

Денис ехал на кладбище. Он ехал туда в последний раз. Он должен проститься с женой и отпустить ее, пока эта бесконечная скорбь не свела его с ума. Жанна умерла, и этот холмик земли никогда не заменит ее. И с ним бесполезно разговаривать, потому, что погребенная под ним жена никогда не услышит его. И никогда не ответит ему.

Сегодня утром он убрал ее фотографию с тумбочки. Нужно жить дальше. Жить без нее.

Денис посмотрел на лежащие, на соседнем сидении цветы. Совсем недавно их касались руки Марины. Неожиданная встреча с ней до сих пор стояла перед глазами. Он не вспоминал девушку эту неделю, прошедшую со дня их первой встречи, но сразу, как только увидел, узнал ее.

Она была так непохожа на его Жанну. Она была как солнечный лучик. Такая светлая, веселая… живая. Она так радостно улыбнулась ему, что Денис понял – она узнала его, и она помнила о нем.

Почему он думает об этом? За этот год Марина была не первой девушкой, обратившей на него свое внимание. После смерти Жанны, спустя несколько месяцев, его друзья постоянно подстраивали ему «случайные» знакомства. Но он не замечал их. Никогда не думал о них.

Денис вышел из машины, прихватив цветы, и подошел к могиле Жанны.

- Здравствуй, родная, - он смахнул с памятника сухие листья, провел тыльной стороной ладони по высеченному на черном граните лицу жены. – Я пришел проститься. Я больше не приду сюда, Жанна. Я должен жить. Я… я хочу жить, понимаешь. Я похоронил себя вместе с тобой. Так больше не может продолжаться. Мне нужно думать о нашей дочке, а не только о своем горе, пойми меня. И прости. Прости за все. За то, что не смог сделать тебя счастливой. За то, что не замечал того, что с тобой творится. Не почувствовал и проспал тот момент, когда ты решилась на этот страшный шаг. Прости меня, Жанна, любимая, прости. За то, что продолжаю жить без тебя.

Денис закрыл лицо ладонями и зажмурил глаза. Потом он прикурил сигарету и молча, выкурил ее, глядя на портрет жены. Было тихо и спокойно. Первые недели после похорон, Денис приходил сюда часто и подолгу сидел на скамейке у памятника. Где-то в ветвях деревьев чирикали птицы, и больше никто не нарушал покой обитателей этого города мертвых. Жанна была похоронена в одной оградке со своей бабушкой, на старом квартале кладбища, где уже много лет никого не хоронили. Поэтому Денис, никогда не встречал здесь похоронные процессии, никто не нарушал его уединения.

Денис огляделся вокруг, посмотрел на знакомые старые могилы в ржавых оградках. Старые железные памятники с выцветшими овальными фотографиями. Этим захоронениям было по двадцать, тридцать лет…. За год Денис успел прочитать все даты на ближайших к нему табличках.

Интересно, что станет через двадцать лет с могилой Жанны? У нее ведь никого нет. Никто не будет приходить сюда, и ухаживать за местом последнего упокоения его жены. Но и он больше не сможет этого делать. Потому что если уж рвать с прошлым, то раз и навсегда, а не бередить себе душу воспоминаниями, приходя сюда даже в те редкие дни, отведенные церковью на поминовение усопших.

Уходя с кладбища, Денис ни разу не обернулся. Он чувствовал себя так странно. Словно снял с души непомерный груз. Словно он стоял на пороге новой жизни. И в эту новую жизнь нельзя было принести шлейф своих прежних проблем. Все должно измениться и он должен измениться.