Алюшина Татьяна - Утоли мои печали

Аким Лукич ждал решительного разговора, к которому явно уже созрел его сослуживец, и собирался и Михаила, и агента, курировавшего его, сдать органам безопасности без всякого зазрения совести.

Вернее, зазрения эти у него были, но иного рода – он винил себя, что взял на работу этого гнилого человечка, поддавшись на уговоры одного их общего знакомого из прошлой жизни. Гнилым однокашник был всегда, и как только не убежал за границу в семнадцатом? Непонятно. Но не суть! Важно, что сейчас эта его «деятельность» по вербовке Акиму Лукичу была как нельзя на руку.

Решительный разговор состоялся, подчиненный прошел в кабинет к Акиму Лукичу, тщательно закрыл за собой дверь и предложил ему связь с родителями, а также возможность хорошо заработать, начав выносить некоторые художественные полотна и передавать их нужным людям. Через полгода, обещал бывший однокашник, Вершинина с семьей переправят через границу, и он получит возможность соединиться с родственниками.

– То есть вы предлагаете мне поторговать достоянием страны? – спокойно спросил Аким Лукич и тем же ровным тоном отказался. – Вынужден отклонить ваше предложение, я богатством России не торгую и вам не советую, – и строго распорядился: – Вот бумага и перо, пишите заявление об увольнении.

Золотарев перепугался страшно. Он понял, что неправильно просчитал бывшего однокашника, и только сейчас осознал до конца все последствия этой роковой ошибки. Кровь отхлынула у него от лица, руки затряслись, но он все же написал заявление и, ссутулившись, вышел из кабинета.

Аким Лукич составил заявление в органы, в котором подробно описал все разговоры с Золотаревым, а также дал описание внешности гражданина, которого дважды видел в компании Мишки. Один экземпляр заявления убрал в сейф, второй же положил в портфель, намереваясь сегодня же вечером отнести его в НКВД и начать свою игру.

Но он сделал фатальную ошибку – упустил время! Упустил время, дав таким образом возможность врагам перехватить инициативу! Ему надо было сразу же после разговора с Золотаревым звонить, вызывать органы или идти самому в Комитет, а он остался заканчивать дела. Уволенный Михаил сразу же покинул место теперь уже бывшей работы и побежал связываться с куратором. Ну а тот, в свою очередь, поняв, чем им грозит отказ Вершинина, да еще и сделанный в жесткой форме, предпринял некоторые шаги.

На Акима Лукича напали в подворотне, когда он вышел с работы, направляясь в сторону Лубянки. Ничего не говоря и не требуя, три тени окружили его, несколько раз пырнули ножом, забрали портфель и неслышно растворились в темноте.

На него почти сразу же наткнулся дворник и, засвистев в тревожный свисток, подозвал наряд милиции, проходивший неподалеку. А те вызвали «Скорую помощь». Аким Лукич был еще жив и в сознании и успел объяснить одному из милиционеров, кто он и зачем шел на Лубянку, что в его кабинете, в сейфе, лежит копия заявления с описанием возможного вражеского агента, которого он видел в компании своего подчиненного, и что следует действовать очень быстро. Срочно сообщить в органы!

Старший патруля оказался мужчиной неглупым, записал все, что сказал пострадавший, и тут же связался с комитетчиками.

Аким Лукич умер по дороге в больницу в карете «Скорой помощи».

Он все рассчитал правильно, кроме одного – не додумал, что агенты спецслужб могут быть столь оперативны, и погиб. Впрочем, большой вопрос – оставили бы его в покое, даже учитывая его прошлые заслуги и помощь в поимке иностранных агентов, энкавэдэшники и отпустила бы его система. Скорее всего, нет.

Но так или иначе, а благодаря показаниям и записям Вершинина комитетчики арестовали его бывшего подчиненного и накрыли целую агентурную сеть.

Акиму Лукичу воздали определенные почести, назвали героем и патриотом и наградили посмертно Знаком Почета и грамотой, только тихо, без помпы и освещения в прессе. Ну и положили половину его зарплаты в виде пенсионного пособия для родных, как для семьи погибшего героя. Его личное дело, которое уже велось, закрыли за гибелью объекта и невозможностью дальнейшей его разработки. Было принято решение семью не трогать.

Полина Георгиевна от горя потеряла ребенка и тяжело болела, не в силах смириться с такой двойной бедой. Стала безучастной к жизни, лежала молча, а если и заговаривала, то все только о любимом Акимушке, и все вспоминала, улыбаясь улыбкой, обращенной в прошлое, в глубь этих воспоминаний, и рассказывала сыну какие-то истории из их жизни, все безвозвратней погружаясь разумом в прошлое.

И пришлось тринадцатилетнему Пете брать на себя ответственность за их семью и жизнь. Каждое утро он теперь вставал пораньше, готовил завтрак на двоих, кое-как заставлял маму поесть, а потом отводил ее на работу и бежал в школу. Из школы торопился домой, готовил обед и шел забирать маму с работы, приводил домой, кормил, а после занимался уроками и домашними делами.

А мама так и лежала на диване, отвернувшись к стене, часами не двигалась и не разговаривала. Так продолжалось несколько месяцев, пока однажды, когда Петя вел маму за ручку на работу, на них едва не наехал автомобиль. Какой-то ошалевший водитель несся на немыслимой скорости и чуть не сбил Петю, успевшего в последний момент отскочить и дернуть за собой маму.

Петя сильно расшибся, поцарапав руку от кисти до локтя, ударился коленом и бедром. И в этот момент Полина Георгиевна словно очнулась от морока наведенного – кинулась к сыну, судорожно осматривая его, громко спрашивая, где у него болит. Тут же собрался народ, возмущенный происшествием, прибежал милиционер, который вызвал для мальчика карету «Скорой помощи» и записал показания.

Благодаря этому происшествию Полина Георгиевна вновь стала прежней, в одно мгновение осмыслив, что чуть не потеряла и сына и несет за него ответственность.

И жизнь потекла по-новому, скоро ставшему привычным укладу жизни их семьи, теперь без отца. Мама работала, Петя учился, увлекался моторами, машинами, ходил в технический кружок лет с восьми и на автослесарные курсы лет с десяти. К четырнадцати годам он знал до мельчайших подробностей устройство двигателя внутреннего сгорания и мог собрать и разобрать его с закрытыми глазами.

В тридцать шестом году Петр закончил с отличием школу и поступил в институт учиться на инженера.

А в тридцать седьмом арестовали Полину Георгиевну.

Вернее, не арестовали, а задержали – без обыска и реквизиции. Вызвали повесткой к следователю, и назад ни в тот день, ни на следующий она не вернулась. Петя пошел на Лубянку выяснять в чем дело, его погнали оттуда в какой-то следственный комитет, где туманно объяснили, что гражданка Вершинина задержана до выяснения обстоятельств.