Ирина Баздырева - Ночной магазинчик

– Странно, – задумчиво проговорила я, – а у меня с ним получалось аж четыре раза.

Оба повернулись ко мне. В тусклом свете подсобки их лица казались бледными нечеткими масками с темными дырами вместо глаз.

– Извините, я забыла здесь свою сумочку…

Господи, какая сумочка! Развернувшись, я быстренько покинула магазин. Кто меня дергал за язык говорить такие вещи? Ну, хорошо, я терпеть не могу, когда кого-то так унижают, но ведь разговор не был предназначен для моих ушей. Да и Сеня не из тех, кто не способен постоять за себя, чтобы вступаться за него. Нет! Мне очень надо было вломиться в их выяснения отношений, как слону в посудную лавку. И уж, конечно, как не мне, ни разу не ложившейся с мужчиной в постель, знать сколько раз за ночь у них там это происходит. Бестолочь! Может вернуться и объясниться? Нет, будет только хуже. Сеня не дурак и поймет, что я лила воду на его мельницу и сумеет использовать мои слова в свою пользу.

Злясь на себя, на них и на весь белый свет, я направилась в супермаркет. В отместку! Там толкая тележку вдоль полок, заваленных продуктами в ярких упаковках, теряясь в изобилии, сбитая с толку мишурой оформлений и броской рекламой на которую ежесекундно натыкались глаза, я испытывала тоску и глухое раздражение.

Так толком ничего и не выбрала в огромном торговом зале, где суетились и бегали, словно на вокзале озабоченные, возбужденные люди, натыкаясь друг на друга тележками. Мелодичный голос динамика, что выдавал информацию сразу же после звукового сигнала, только усиливал сходство с вокзальной толкучкой.

Я подкатила к кассе тележку в которой перекатывалось манго и лежал пакет «Мокко». На фоне перегруженных тележек, из-за которых, порой, не видно было самих покупателей, моя покупка выглядела по-нищенски скудно. Зато здесь можно было расплатиться кредиткой, сунутой мной совершенно случайно в карман плаща, все что у меня осталось. Бумажник с деньгами, визитки, записная книжка, флэшка, ключи от квартиры и машины, все было в сумочке, которая так и осталась в «Короне». Сейчас же я пользовалась запасными ключами от квартиры, которые предусмотрительно оставила соседке, да дубликатом ключей от машины, хранящихся дома.

Пока я выстояла очередь, на улице стемнело и заметно похолодало. Небо затянуло тучами, сеял тихий мелкий дождик. Мой зонт, конечно же, остался в машине, и я прибавила шагу. Подходя к подъезду, я принялась искать ключи в карманах, не замечая ничего вокруг, когда меня окликнули.

– Марина.

Вздрогнув, я подняла голову. На оградке, окружавший палисадник, под развесистым кустом сирени, сидел Сеня, поставив ноги на нижнюю перекладину. В руках он держал мою сумочку, что покачивалась меж его худых колен.

– Привет, – сказал он. Видно было, что парень продрог в своей джинсовке и, видимо, пытаясь согреться, курил сигарету за сигаретой, асфальт перед ним был усыпан окурками.

Мне не хотелось его видеть, не хотелось, чтобы кто-то лишний раз напоминал мне о том какая я идиотка.

– Вообще-то, здесь не сорят. Урна рядом, – недовольно заметила я, невольно поежившись от порыва холодного ветра, обдававшего мелкими дождевыми брызгами.

– Да, ладно, – огрызнулся он, тут же бросив на асфальт недокуренную сигарету, и вызывающе глянув на меня.

Преодолев сильное желание столкнуть несносного нахала с его насеста в сирень, я присела на корточки и, подобрав все окурки до единого, выбросила их в урну. После чего отряхнув ладони, протянула к нему руку и потребовала:

– Давай сумочку, и спасибо, что принес.

Но Сеня, повесив ее на плечо, спросил:

– Читала газеты?

– Да.

– Что думаешь об этом?

– Не принимай все на свой счет.

– А я и не принимаю. Я сержанта предупредил? Он меня послушал? Вот теперь и огребает по полной.

– Ты, похоже, торжествуешь?

– А я должен разрыдаться по этому поводу?

– Правильно тебе в полиции наподдавали.

– Ах, это, – Сеня потрогал скулу. Глаз в ореоле желтизны сходящего синяка, уже распрощался с отеком и выглядел вполне нормально. – Это Кубышкин перенервничал, когда его дочку похитили. Я не в обиде. Девчонку жалко, но ты не переживай. На ее розыски все менты в городе поднялись. Ориентировки разосланы по всей области. Так что пока мы здесь с тобой разговариваем, Торофима, наверняка, уже повязали.

– Что будет с малышкой? – поежилась я. Невыносимо было даже думать об этом, представляю сейчас состояние ее отца.

– А что с ней будет? Отделается лишь испугом.

– Тебе-то откуда знать, умник? – накинулась я на него. – Ты что, меня утешаешь? Меня, которой лучше чем кому-либо известно, каково побывать в руках этого извращенца! Он что угодно сделает, если ему что-то померещиться!

– Трофиму девчонка живой нужна. Она гарантия того, что он уйдет целым из города. Она его заложница. Что тут, блин, непонятного? А Кубышкин наподдавал мне за то, что я, видишь ли, идею преступнику подкинул. Понятно дело – мужик психует. А ты-то чего кисейную барышню тут изображаешь, поглядеть на тебя – сейчас без чувств свалишься.

– Слушай, давай сюда мою сумку, – протянула я за ней руку, решив, что как только она окажется у меня, не откажу себе в удовольствии и, все же столкну Сеню с оградки.

– Марина, – раздался позади меня глубокий бархатный голос.

Сначала я не поверила. Все, происходящее сейчас походило на сцену из дешевой мелодрамы. Это не могло быть правдой. Такое не может происходить на самом деле. Я обернулась.

Он стоял передо мной в длинном черном плаще с белым шарфом и смотрел мне в лицо с выражением человека, уверенного в том, что его неожиданное появление не что иное, как долгожданный подарок судьбы.

– Здравствуй, Родион, – поздоровалась я, стараясь, чтобы он не заметил моего раздражения.

Он постоял еще немного изображая сюрприз, и давая мне время выказать бурный восторг от встречи с ним. Мне стало смешно и я отчего-то покосилась на Сеню. Вот уж, кто с ехидным удовольствием наблюдал за ним.

– Может поднимемся к тебе? – сухим, не терпящим возражения тоном, предложил Родион.

– Познакомься, Родион, это Сеня. Сеня, это Родион, – представила я их, стараясь придумать, как бы повежливее отделаться, от так не вовремя появившегося Родиона.

Сеня кивнул и, подняв плечи, сгорбился, защищаясь от порыва ветра, чем еще больше напоминал нахохлившегося воробья.

– Почему, ты не звонила все эти дни? – намеренно проигнорировав Сеню, глухо спросил Родион.

– Ты ошибаешься. Тебе всю неделю только и делали, что названивала…

– Но не ты, – резко перебил он меня. – Слушай, почему бы нам, не подняться к тебе и спокойно поговорить? А вы, молодой человек, можете быть свободны.

– Это Марине решать, – отозвался Сеня, не шевельнувшись на своем «насесте».