Рэйчел Гибсон - Без ума от тебя

— Это не только непонятно, но и оскорбительно.

— Я непонятна? — Лили положила ладонь на его грудь. — Ты сказал, что хочешь узнать каждую часть меня. Так вот, эта часть закрыта для посещений.

— Ради Бога, я говорил не о твоей заднице. — Он поднял руку ладонью вверх. — Я говорил о тебе. Твоей жизни. Твоем сердце и душе. — Ее сердце и душе? — Мне нужно больше, чем секс.

Повернувшись, Лили схватила кружку, чтобы хоть чем-то занять руки. Чего он мог хотеть? Большего, чем секс? Все мужчины хотят секса. Ее сердце и душу? Лили взяла кофейник и стала наливать себе кофе. Что это значит?

— У меня были отношения, которые ограничивались лишь сексом. Я больше не хочу этого. Я не хочу этого с тобой.

— Отношения? — Кофе перелилось через край кружки с надписью «В Техасе все большое», и Лили повернулась к Такеру.

— Оторваться от тебя оказалось самым трудным решением в моей жизни. — Он потер лицо ладонями и опустил руки. — Все еще не могу поверить, что сделал это, но я не хочу начинать таким образом.

— Начинать? Мы ничего не можем начать. У нас не может быть отношений.

— Почему?

— Потому.

— Это не причина.

— Ладно. — Лили указала на него пальцем: — Тебе тридцать, а мне тридцать восемь.

— И?

— И у меня маленький сын. — Она опустила руку. — Я просто… просто не могу встречаться… с тобой.

— Потому что мне тридцать?

Лили уже так много пережила.

— Люди будут болтать.

А было так хорошо заходить в комнату и не слышать шепот за своей спиной.

— И что?

Если Такер так говорит, значит, люди никогда не болтали о нем.

— Они скажут, что я извращенка, и что ты, наверное, захотел найти кого-то, кто бы содержал тебя.

— Чушь. — Он прошел через кухню и взял свою куртку. — Ты недостаточно старая, чтобы быть извращенкой. — Надел ее. — У меня есть дом, машина и деньги. Мне не нужна женщина, чтобы содержать меня. Я сам могу содержать себя и еще кого-нибудь. — Он промчался через кухню, но чуть притормозил в дверях, чтобы сказать: — Сегодня я пытался поступить правильно, но когда в следующий раз ты окажешься в моих объятиях, я не остановлюсь. — Лили услышала, как он прошел через гостиную и открыл входную дверь. — Здравствуйте, миссис Брукс.

Дерьмо! Мама.

— Помощник шерифа Мэтьюс? — Лили поднесла руку к горлу, рот у нее открылся. Пожалуйста, Господи, пусть ее мама просто зайдет в дом, не останавливаясь, чтобы поболтать. — Как ваша кошечка?

Очевидно, Бог не слышал Лили Дарлингтон. Вероятно, из-за того, что она обжималась с молодым соседом.

— У Розочки все хорошо. Спасибо, что спросили.

— У Мэрилил Джефферс была такая же черная кошка, как у вас. Мэрилил заболела диабетом, и ей пришлось отрезать ступню. — Неудивительно, что Лили иногда поступала необдуманно: у ее матери явно были не все дома. — Ногу тоже.

— О, как жаль.

— Потом она подхватила плеврит и умерла. Я не говорю, что это из-за кошки, но Мэрилил была ужасно неудачлива. До этого ее ударила…

— Мам, ты весь дом выстудишь! — перебила Лили, заглядывая в гостиную. Она не могла смотреть на Такера, поэтому уставилась на копну седых волос матери. Лили была уверена, что щеки у нее ярко-красного цвета, и не знала, что смутило ее больше: то, чем занимались они с Такером, или глупая болтовня матери. — Спасибо еще раз, что помогли мне донести пакеты, помощник шерифа Мэтьюс.

— Пожалуйста. До встречи, леди.

Луэлла Брукс посмотрела на закрывшуюся дверь, потом перевела взгляд на младшую дочь.

— Ну…

В этом одном возгласе содержалось очень многое. Лили спряталась обратно в кухню, посмотрела на две кофейные кружки и поднесла ту, что с надписью «В Техасе все большое», ко рту. И умудрилась проглотить половину. Кофе обожгло язык и горло, и Лили поставила кружку обратно, когда в кухню зашла мать.

— Он, определенно, красивый мальчик.

Лили сглотнула, не обращая внимания на обожженные вкусовые рецепторы и горло. Взяла свою розовую кружку от «Диан Дудс» и повернулась с легкой улыбкой на лице.

— И милый. Помог мне донести покупки.

Морщинистое лицо матери посуровело.

— Ты одинокая женщина, Лили. И должна смотреть, кого пускаешь в свой дом.

— Он помощник шерифа. Что, по-твоему, он собирался сделать? Убить меня?

Коснуться меня? Поцеловать меня? Сделать меня такой сумасшедшей, как считают окружающие?

— Я говорю не о твоей физической безопасности.

Лили понимала.

— Он просто принес мои покупки и выпил полчашки кофе. — Свободной рукой она указала на кружку, стоявшую на столе. — А потом ушел.

Благодарение Господу. Если бы Такер не остановился тогда, когда сделал это, ее мать воспользовалась бы своим ключом и прокралась в дом. Мысль о матери, которая увидела бы их с Такером, была слишком ужасной, чтобы допустить ее в голову.

— Осторожность будет не лишней, когда речь идет о репутации одиноких девушек. Вот недавно электрик провел в доме Дорин Яворски три часа. — Мать бросила на Лили многозначительный взгляд. — Починка проводки не занимает три часа.

— Ма, Дорин семьдесят лет.

— Именно. Она всегда одевалась немного неожиданно. Конечно, это было до того, как она вышла замуж за Лина Яворски…

…и это доказывает, что память у людей длиннее, чем ириска.

Прикрыв глаза, Лили подула на кофе.

— Ее дочь Дорлин не падала с того дерева. Она…

Лили не стала останавливать мать. Луэлла будет говорить, пока у нее не кончатся слова, что могло занять некоторое время. С того момента, как она ушла на пенсию из «Ужина Дикого Койота», болтовня ее стала еще хуже. И Лили не могла ничего поделать с этим, кроме как отрешиться от голоса матери и уйти в собственные мысли. К сожалению, ее мысли были наполнены Такером. Он сказал, что хочет отношений, но он не знал ее. Не знал ее прошлого и того, что говорили о ней. По крайней мере, пока. Без сомнения, он передумает, когда услышит о происшествии с Ронни в две тысячи четвертом.

Лили глотнула кофе и вздрогнула, когда жидкость попала ей на обожженный язык. Но прошлое было не самой главной причиной того, что любые отношения были невозможны. Лили была занята. У нее не было времени. Она не могла связаться с Такером.

Ему тридцать. В тридцать Лили даже не знала, чего хочет.

Может, у него и не было проблем с разницей в возрасте, но у нее были. Люди назовут ее извращенкой. Сумасшедшей извращенкой Лили Дарлингтон. Если бы все это касалось только ее, она бы рискнула. Могла бы показать миру средний палец. Но речь шла не только о ней. Она знала, что значит быть школьницей, чья мама не особо держит себя в рамках. Дети могут быть очень жестоки, и она не могла поступить так с Пипом.

Светильники в салоне красоты «У Лили Белль» сияли золотым огнем, отражаясь от блесток на наряде хозяйки. Платье с длинными рукавами закрывало Лили от ключиц до середины бедра и могло бы считаться скромным, если бы не обрисовывало каждый изгиб тела. Тела, которое Лили сохранила подтянутым с помощью тяжелой работы, Родни Уи и занятий пилатесом в одной из подсобок салона. Она не только делала стрижки, но была лицом своего бизнеса, и ей было очень важно создать положительный, здоровый имидж.