Рэйчел Гибсон - Бегу за тобой

Стелла никогда не участвовала в благотворительности, за исключением того, что жертвовала деньги Армии Спасения на Рождество.

- Вы голодны? – спросила Наоми у Стеллы, отступая на шаг назад.

Бью поднял сумку Стеллы.

- Я умирают от голода.

- Ты с самого рождения умираешь от голода. - Наоми повернулась, и все последовали за ней через комнату с греческими колоннами и массивным каменным камином. – У меня для вас есть чудесный салат из креветок с авокадо, маринованные крабы и охлажденный лосось в укропном соусе.

По мнению Стеллы, звучало очень вкусно. Она любила маринованные продукты. Без разницы - крабы или огурцы.

- Холодная рыба? – заныл Бью. – А что-нибудь еще есть?

- Конечно. Потрясающие хлебцы и пророщенная пшеница.

Бью пробормотал что-то, что казалось подозрительно похожим на еще одно ругательство.

- Это же не одно из твоих благотворительных мероприятий, и я не одна из твоих худосочных подруг.

- Это полезно для здоровья сердца.

- Мое сердце и так достаточно здорово.

- Твое сердце не может быть слишком здоровым. – Наоми распахнула двойные стеклянные двери и вышла на веранду, с которой открывался потрясающий вид на залив. – Лишь на прошлой неделе в госпиталь Святого Джозефа поступил тридцатилетний мужчина с сужением левой главной коронарной артерии.

Стелла вдохнула воздух залива. Она не знала никого, кто бы так жил. И сомневалась, что даже Сэйди со всеми ее деньгами жила таким образом.

- Мое сердце в полном порядке, и я хочу красного мяса. – Бью положил сумки рядом с дверями. – С кровью.

Наоми подошла к столу с ярко-красными сервировочными блюдами и корзинками с хлебом, притворившись, что не слышит.

- Я читала статью, опубликованную в журнале Американской ассоциации сердечных заболеваний, что люди со второй, третьей и четвертой группой крови особо подвержены сердечно-сосудистым заболеваниям. У тебя и твоего брата вторая группа. Как у Уильяма.

- В прошлый раз, когда я разговаривал с отцом, он казался здоровым. - Бью взял тарелку и загрузил ее едой.

- Маринад просто объеденье, - сказала Наоми Стелле, когда та взяла тарелку. Затем снова повернулась к сыну. – Все кажутся здоровыми, пока не случается угрозы для жизни. – Она взяла бутылку вина, охлаждавшегося в серебряной корзине со льдом. – Пино?

- Да, пожалуйста, - ответила Стелла, накладывая себе на тарелку салат из креветок с авокадо. Локтем она задела предплечье Бью и почувствовала, как тот вдруг напрягся, будто она сделала что-то неправильное. Уголки его губ опустились от неудовольствия.

- Выглядит чудесно, Наоми.

Она взяла горку маринованных крабов и кусочек рыбы и решила даже не пытаться понять Бью. Захватив кусок хлеба, последовала за ним к столу из стекла и металла с тканевыми салфетками и серебряными приборами. Стол затенял полосатый зонтик. Стелла села напротив мужчины, который изменил ее жизнь одним ударом по голове Рикки. Она знала Бью менее чем двадцать четыре часа и все же сидела тут, на веранде поместья стоимостью в несколько миллионов долларов, с Бью и его матерью, чувствуя себя удивительно расслабленной. О, она по-прежнему была не в своей тарелке, будьте уверены, но не нервничала и не паниковала. Может быть, потому что Наоми была спокойной и дружелюбной и казалась искренне доброй. В отличие от сына, который походил на едва сдерживаемый ураган. Или, может, из-за событий последних суток Стелла чувствовала отупение. Как жертвы катастроф, которые не ощущают боли от огромных зияющих ран из-за травматического шока.

Наоми поставила на стол три бокала вина и пододвинула один к Стелле.

- Полагаю, вам есть двадцать один, Стелла?

- Да, - Стелла сделала глоток и улыбнулась, зная, что выглядит молодо. Но не настолько. Холодное пино пощекотало язык и оставило грушевое послевкусие. – Чудесно, - сказала она, имея в виду не только вино.

- Я рада, что вам нравится.

Бью расправил салфетку и разложил ее на коленях, наблюдая, как мать занимает свое место.

- Почему ты не ешь?

- Я поела раньше.

- Ты слишком худая.

- Я поела! – настаивала Наоми, и пока они с Бью обсуждали ее привычки в еде, Стелла подцепила на вилку большой кусок креветки с авокадо и попробовала.

Оказалось, что она хочет есть сильнее, чем думала, и ей пришлось помнить, что не надо торопиться и набрасываться на еду как дикий зверь. Положив салфетку на колени, она напомнила себе, что должна прибегнуть к своим лучшим манерам за столом.

Стелла любила хорошее вино и вкусную еду. Для себя готовила редко, но, взрослея, определенно испытала свою долю кухонного рабства. Кроме блюд для семейных обедов, два раза в год она с матерью и Абуэлой готовила тамал для всей семьи. Готовка занимала целый день от рассвета до заката, а съедался тамал за считанные часы. Иногда, когда Стелла позволяла себе, она скучала по этому стоянию рядом с матерью и бабушкой на задымленной кухне в Лас-Крузесе. Скучала по деловитым рукам матери и богатому тембру Абуэлы, пытавшейся перекричать сериал «Счастливая семья», орущий из телевизора, что стоял на кухонном столе. Хотя большую часть времени Стелла вовсе не позволяла себе скучать по ним. Большую часть времени она засовывала эти чувства и воспоминания на задворки сознания, где они не могли причинить ей боль.

- М-м-м.

- Ты в порядке?

Стелла не осознавала, что закрыла глаза, до тех пор пока не открыла их и не посмотрела через стол в сощуренные серые глаза Бью. Тень от зонтика падала ему на лоб, нос, четко очерченные скулы и подбородок. Стелла спросила себя, что она теперь-то сделала не так? Не то чтобы ее это сильно волновало.

- Все в порядке. А что?

- Ты застонала. – Он всадил вилку в свой лосось так, будто рыба совершила уголовное преступление.

- Правда? – Бью разозлился, потому что она застонала? Ну и смех. Стелла повернулась к его матери: – Я застонала?

- Я бы не стала называть это стоном, - Наоми сделала глоток вина. – Больше похоже на тихий звук удовольствия.

- Назови это, как хочешь, - пожал плечами Бью. – Звук удовольствия. Задыхающийся стон. Это все один и тот же звук.

Ее стон был задыхающимся? В словах Бью прозвучал сексуальный подтекст, хотя Стелла даже не думала о сексе. Совсем.

- Не смущай нашу гостью. – Веселая легкая улыбка коснулась губ Наоми. – Бью никогда прежде не знакомил меня с женщиной.

После всего, через что Стелла прошла за последние сутки, секс в ее голове стоял на последнем месте. До нынешнего момента. Пока Бью не выставил его на стол как десерт. Стелла посмотрела на мужчину, который жевал, хмуро глядя на свою мать. Его адамово яблоко двинулось вверх по мощной шее, когда он сглотнул. Стелла не могла представить себя в постели с Бью. Он был не в ее вкусе. Ей нравились худощавые парни с чувствительной душой, не боявшиеся показать это. Ей нравились парни, пишущие поэмы и стихи для песен, и она даже не стала бы возражать против лака на ногтях и небольшого количества подводки для глаз время от времени. Она не могла представить, чтобы у Бью была чувствительная душа. Не говоря уж о написании поэм или подводке для глаз.