Полина Раевская - Каюсь

Многие говорили, что надо жить по средствам и не выдумывать велосипед — ехать одной, со всем своим барахлом, за тысячи километров, не будучи уверенной в поступлении. Если нет денег, то и нечего соваться в большой город. Много было разговоров на данную тему, присутствовали сомнения со стороны мамы.

Она, естественно, боялась отпускать меня одну в столицу. А поехать со мной не могла, как из-за банальной нехватки денег, так и по причине загруженности на работе. У бабушки же возраст не позволял трястись трое суток в поезде. И даже наличие тети Кати, маминой подруги, у которой я буду жить первое время, не уменьшало беспокойства родных. Но ничто уже не могло остановить меня на пути к мечте, поэтому, проверив в последний раз сумки и убедившись, что ничего не забыла, я легла спать.

Сон долго не шел, я оглядывала свою комнату и, как ни странно, прощалась. Никогда не была сентиментальной, но в эту минуту сердце защемило и стало грустно.

Когда я сюда вернусь? Вся моя жизнь прошла в этих стенах, они хранят в себе много воспоминаний: хороших и не очень; хранят мое детство, а человеку этот период особенно дорог.

Расчувствовавшись, я тихо плакала, сама не понимая отчего. Вроде и не желала здесь оставаться, но в тоже время не хотелось уезжать — вот такой парадокс. Трагедию я, безусловно, из этого не делала: поревела чуток, поностальгировала, да и уснула уже с мыслями о предстоящей поездке.

Утро встретило меня дождем, суматохой и перешептыванием в коридоре. Видимо, бабушка с мамой уже встали и вовсю суетятся на кухне, думая, чем бы меня накормить. Вот сколько можно им повторять, что по утрам я не ем?! Непробиваемые люди. И ведь придется давиться их шедеврами, а то обидятся. Еще в дорогу, небось, напихали всяких пирогов – деревня, говорю же. Ну, это я так — шучу. Понимаю, что они заботятся. И умиляюсь. Кто еще так будет? Верно, никто! Поэтому ценю, но виду не подаю.

Такие вот мысли копошились с утра. Но я быстро их пресекла. Ибо хватит забивать мозги сентиментальной дурью, пора вставать и собираться, что я и делаю. Потягиваюсь, разминаю мышцы и бегу в ванную.

— Янка, давай быстрее, надо еще чай попить. — кричит мне бабушка вслед, когда я выскакиваю из своей комнаты.

— Ага, баб. — кричу в ответ, закрывая за собой дверь.

В темпе вальса скидываю трусики и майку, залезаю под едва теплый душ и начинаю уменьшать температуру, закусываю губу, чтобы не визжать. Закаливание — отличный способ укрепления иммунитета. Помню, в детстве, я ненавидела эту процедуру, но мама была неумолима — спасибо ей за это. Болею я исключительно редко. Постепенно увеличиваю температуру и уже через пять минут нежусь в теплой воде. Закончив с водными процедурами, привожу себя в порядок и лечу на кухню, где меня уже ждет целая тарелка бутербродов с колбасой и сыром. Что касается еды, то тут у меня полная свобода действий. Покушать я люблю, поэтому не худышка, хоть и пашу на тренировках по шесть часов в день. По мне, лучше скушать, что хочется и потом хорошенько потренироваться, сгоняя калории, чем ничего не есть и вечно ходить с кислой миной. Но утром не могу в себя ничего запихнуть, а эти две кумушки словно сговорились. Вот сижу, давлюсь бутербродом и думаю, что уже один плюс в переезде есть — теперь смогу есть когда хочу.

Мама носится взад - вперед, проверяя, все ли положила, и дает последние указания. Я киваю и продолжаю гонять во рту микроскопический кусочек моего завтрака, делая вид, что жую. Пристально посмотрев на меня и надкушенный еще десять минут назад бутерброд, она вздыхает и сдается:

— Так, ладно, хватит придуриваться, поехали !

Я ликующе улыбаюсь. Сделав последний глоток чая, поднимаюсь из-за стола.

— Спасибо бабуль, мамуль.

— Ой, ну, ведь совсем ничего не съела! — сокрушается бабушка, размахивая прихваткой.

— Да, паразитка! — согласилась мама.

— Надо есть, доча, по утрам, а вот вечерком можно и затянуть кишку… — начала бабушка свои извечные нравоучения. Я в кои – то веки состроила виноватую рожицу и закивала. Мама скептически наблюдала за мной. Видимо, актриса из меня была не ахти какая.

— Ну все, давайте собираться. — прервала она очередную тираду бабушки, за что я была ей безмерно благодарна, и тут же выскочила из кухни.

Натянув джинсы, футболку и кроссовки, подхватила одну из сумок и пришла в ужас. И как я это потащу?

Корячась, доперла ее до коридора и еле разогнулась.

— Каким образом я там все это буду выгружать ? — спросила, задыхаясь.

— Обыкновенным, Ян. Тетя Катя тебя встретит. — ответила мама, крася губы.

Да уж, хорошенький ответ, многое объясняет. Тетя Катя женщина, конечно, крепкая, но до Шварца ей далековато. Ладно, разберемся на месте, хотя уверенна, в Москве от крестной будет нагоняй за такой сюрприз.

У мамы запиликал телефон, извещающий нас, что такси прибыло. Сразу наступила тишина, мы переглянулись и одновременно присели на мои сумки. У бабушки глаза были уже на мокром месте, да и мы с мамой недалеко ушли: сидели с закушенной губой и смотрели в пол. Я в последний раз обвела нашу двушку взглядом: маленькая, с допотопным ремонтом, но такая родная. Память сохранила картинку, а я отвернулась, захлопнула дверь, под названием «Рубцовск», и двинулась навстречу новой жизни, окрыленная надеждами и мечтами.

На вокзале мы рыдали, не сдерживаясь. Бабушка разве что в истерике не билась, а мама, не выпуская меня из объятий и сквозь слезы, давала указания. Я слушала вполуха, взвинченная до предела. Смотрела на заплаканных бабушку, маму, и сердце разрывалось. Только сейчас вдруг пришло какое-то понимание: мои самые близкие и родные люди останутся за тысячи километров от меня. Через несколько минут я сяду в поезд, и он помчит меня в огромный мир, где я буду совершенна одна. Стало страшно, желудок скрутило, но я старалась сохранять улыбку на лице. Последнее объятие, поцелуй, слезы ручьем и вот толпа уже несет меня в поезд. Захожу в тесный вагон и бегу скорее к окну, расталкивая людей. Поезд трогается с места, я машу своим, все расплывается, а на сердце тоска.

Так я стояла довольно долго, перед глазами проносилась окраина города. Я проводила ее взглядом и вернулась на свое место. А потом были трое суток чтения. Моими соседями оказались три бабульки, которые только и знали, что пить чай, да обсуждать знакомых. На станциях я бегала по пятнадцать минут, чтобы размять затекшее тело — долго сидеть на одном месте не могу. Три дня тянулись бесконечно долго и в то же время пролетели, как один миг.

В Москву мы прибыли рано утром, поэтому заспанная и растерянная я металась из стороны в сторону, не зная, что делать с моими пожитками. Благо навстречу мне вышли двое мужчин и помогли вытащить багаж из поезда. И вот стою я с четырьмя гигантскими сумками на перроне Ярославского вокзала и не знаю, в какую сторону ломиться. Мимо пробегают люди — все куда-то спешат, что-то кричат, толкаются. У меня голова шла кругом от этого дурдома. К такому я, однозначно, не была готова.