Пенелопа Дуглас - Соперник (бонусные материалы)

– Не здесь, – взмолилась, нервно оглядываясь по сторонам.

Зал не был забит до отказа, в нашем ряду и сзади никто не сидел, но вокруг все равно находились люди.

– Джаред, пожалуйста, – выдохнула я. Мой оргазм приближался; желание сводило меня с ума.

Я хотела оседлать его, прижаться лбом к его лбу и тереться о него, пока не довела бы себя до финиша.

Проклятье!

– О, Боже, – пискнула я, прикусив губу, чтобы заглушить стон.

Однако Джаред взял инициативу на себя.

Подхватив под руки, он перетащил меня к себе на колени, в обратную позу наездницы, чтобы мы оба смотрели на экран.

– Тэйт, – выдохнул Джаред, покусывая мою шею. – Не стесняйся передо мной.

Его рука проскользнула под мою свободную белую блузку, потом под лифчик и накрыла грудь.

– Черт, кончи, детка, – тихо прорычал он мне в ухо. – Я хочу слышать твои вздохи, ощутить каждую дрожь.

Откинувшись назад, уткнулась лицом ему в шею, дыша быстро, прерывисто. Руки Джареда, словно стальные оковы, обхватили мою талию, крепче прижав к себе.

Я начала прижиматься задницей к нему, усиливая действие вибратора. От трения о его джинсы на моей кожи наверняка останутся ожоги, но мне было так чертовски приятно.

– Джаред, – судорожно всхлипнула. – Джаред, я люблю тебя.

После этого я перестала дышать, чувствуя пик оргазма. С затаенным дыханием, вздрагивала и терлась о него, отдавшись ощущениям, и сдавленно вскрикнула против его шеи.

Мое тело дрожало, грудная клетка наконец-то поднялась и опустилась, втянув порцию воздуха, а волна удовольствия поднялась вверх от бедер к груди.

О, Боже.

Стоны и крики, которые я обычно испускала, растеклись по телу, не имя другого выхода, отчего все мышцы сокращались и расслаблялись.

– Боже Правый, – выругался Джаред мне в ухо, удерживая меня, пока мое тело содрогалось от оргазма. – Я люблю тебя, Тэйт.

Измотанная и уставшая, запрокинула голову ему на плечо.

Повернувшись, завладела его губами. Кто знает, сколько времени прошло. Трейлеры закончились, начался фильм, а я просто целовала Джареда, чувствуя, что больше от жизни мне ничего не нужно.

Вот все, что я хотела делать. Лишь любить Джареда Трента.

Я наконец-то отстранилась, пытаясь отдышаться, и улыбнулась.

– Было весело, – сказала счастливым тоном. – Когда мне представится возможность понаблюдать за тобой?

– Мистер Карутерс, – поприветствовала меня Диана, улыбаясь, когда я вошел в "Серебряный Орел". – Отец ожидает вас, сэр.

– Разумеется, ожидает, – пробубнил я, бросив телефон и ключи на стойку, после чего скинул свое длинное черное пальто. – Возьмите, пожалуйста.

– Да, сэр.

Забрав пальто, она развернулась, чтобы повесить его на вешалку, в то время как я сунул телефон в нагрудный карман пиджака и подхватил ключи.

Полчаса. Нет. Двадцать минут. Дольше не останусь. Иначе начну планировать его убийство, а не фантазировать об этом.

Не глядя по сторонам, прошел через толпу людей, которых прекрасно знал, но желал бы не знать. Когда-то мне нравилось это заведение. Побеседовать, пропустить пару стаканчиков, как они и делали сейчас. Но в последнее время у меня пропал интерес. Пропала терпимость.

Меня раздражали присутствующие тут или такие же, как я, если уж на то пошло.

Мы все выглядели одинаково. Стая воронья, одетая в черные деловые костюмы, каркающая попусту о людях, которые мне безразличны. Звон бокалов. Визитки кочуют из рук в руки. Мужчины с обручальными кольцами флиртуют с женщинами без оных.

И бутылки воды Эвиан. Я посмеялся про себя, двигаясь вглубь бара. Нынче бутылки гребанной Эвиан были повсюду.

С каких пор вдруг никто никуда не ходит без воды? Появились какие-то экскурсии в пустыню или грядущий апокалипсис, о которых мне ничего не известно? Пять лет назад всех устраивала вода из-под крана, но сейчас одно исследование показало это, другое исследование показало то, и все провоцировало рак. Вероятно, даже объятия.

И мишки-панды.

Ну и ладно. Мне не нравились панды. Или объятия, только если я не обнимал своего ребенка.

Я провел пальцами по своим коротким белокурым волосам, растрепанным ветром; обогнул пару, сидевшую за высоким круглым столом, держа путь к зарезервированному отцом укромному уголку в дальней части зала. Темному, изолированному и тихому, однако с отличным видом на общую картину. Ему всегда нужно все видеть.

Все. В животе завязался узел.

– Я могу положиться на тебя только в одном, – отец улыбнулся так, словно проглотил что-то противное. – В том, что на тебя нельзя положиться.

– А тебя это как-то касается? – ответил я лениво, расстегнув пуговицы пиджака, и проскользнул в полукруглую кабинку, не глядя на него. – Нет, конечно.

Бросив свои ключи на стол, подозвал жестом официантку, когда мы встретились взглядами. Она знала, что я обычно пил. Я приходил сюда каждую пятницу ровно в шесть часов для еженедельного отчета перед отцом.

– Ты прав, Джейсон, – согласился он. – Очевидно, я ожидаю от тебя слишком много.

От его сухого тона несло разочарованием, только мне плевать. В свои двадцать пять я уже не строил иллюзий и жалел своего новорожденного сына. Какой семьей я его наградил, черт возьми?

У Уоррена Карутерса было четыре сына. Я – самый младший, и единственный, кто хоть чего-то стоил. Один из моих братьев сломался под давлением и впал в зависимость от наркотиков, а остальные выбрали карьеры в отраслях, не интересовавших отца. Если не обретешь известность благодаря своему делу, то не стоит время тратить, а старый добрый Уоррен считал, что любая достойная деятельность заслуживала признания.

Он говнюк. Я слишком поздно это понял.

– Я был в суде в Чикаго, – пояснил. – Что я должен был им сказать? Что тебе нужны еженедельные отчеты о численности моих сперматозоидов, ведь ты хочешь выводок внуков, дабы потешить свои надежды, будто один из них когда-нибудь доберется до Белого дома?

Я так и не перерос сарказм. Он по-прежнему являлся очень полезной штукой.

– Хватит ныть. – Отец покружил в бокале свой Джемисон со льдом. – Сказал бы, что у тебя важная встреча, – распорядился он.

– Ненавижу лгать. Ты же знаешь.

Я вытянул из нагрудного кармана серебряный портсигар, достал одну сигарету, прикурил. Швырнув зажигалку на стол, устремил взгляд вперед, прекрасно зная, что отец наблюдал за мной сквозь дым.

Он взвешивал слова, решая, стоит ли тратить энергию на упреки в мой адрес.

Но отец учился. Медленно. В некоторые битвы я не собирался вступать, потому что ничем не обязан. Он больше не командовал мной.

Выдохнул дым, сдерживая улыбку.

После выпуска из юридической школы прошлой весной я не позволял ему собой помыкать. Я получил ученую степень и стал хозяином положения. Отец нуждался во мне больше, чем я в нем, поэтому, обеспечив себе будущее, дал ему отпор.