Даниэла Стил - Питер, Поль и я

На следующий день повторилось то же самое. Проснувшись, мы снова предавались любви, а потом я приготовила завтрак. Мы плавали в бассейне, болтали, ели, гуляли. Большую часть уик-энда мы провели в постели, а к концу уик-энда, хотя я и не желала в этом признаться ни себе, ни ему, половинка моей души уже принадлежала Питеру. Я поняла, что потихоньку влюбляюсь в него. Впрочем, нет, ошибочка. За это время я успела влюбиться в него. Все это было слишком хорошо, слишком необычно, слишком нежно. Я пропала.

Когда в понедельник я закрыла дом и Питер повез меня в город, он обмолвился, что в сентябре ему придется уехать в Калифорнию.

– А ты долго там пробудешь? – спросила я с напускной небрежностью.

То ли он намекает на то, что это конец нашей короткой летней идиллии, то ли хочет, чтобы я привыкала к его частым отлучкам. Я вдруг поняла, что могу ради него привыкнуть к чему угодно. Со мной такого не было со времен учебы в средней школе, но мне пока не хотелось, чтобы он это знал. Господи, как получилось, что я по уши втрескалась в человека, с которым знакома всего два месяца? Почему это произошло со мной? Я ведь имею определенный опыт. Я целых тринадцать лет была замужем за человеком, которого любила и которому верила, а у него хватило духу посмотреть мне в глаза и сказать, что он меня больше не любит. Тот, кто сейчас со мной, тоже сделает это рано или поздно. Уверена в этом. Я взрослый человек и знаю жизнь. Поэтому упоминание Калифорнии меня насторожило – здесь кроется какой-то подвох. Но он сказал это как бы между прочим, а когда мы остановились рядом с моим домом, поцеловал меня.

– Все будет хорошо, Стеф, – сказал он, словно почувствовав мое внутреннее беспокойство. – И не волнуйся насчет поездки. На этот раз я пробуду там недолго – пару недель, не больше. – Сердце мое отчаянно заколотилось. Значит, он понял, как на меня подействовало известие о его отъезде и что я буду по нему скучать. – И у меня есть для тебя сюрприз. Тебе не будет тоскливо в разлуке.

– А что за сюрприз? – наивно спросила я, несказанно обрадованная его словами.

Он уезжает в Калифорнию, но, кажется, не собирается порывать со мной. Пока. И что за сюрприз он мне приготовил? Он помогал мне затащить мои сумки наверх (как обычно, едва заметив мой багаж, швейцар моментально испарился), и я снова спросила его об этом.

– Увидишь, – загадочно ответил Питер, имея в виду сюрприз. – Он не даст тебе скучать, – пообещал он.

Питер уезжал через два дня, и у нас было немного времени, чтобы побыть вместе в Нью-Йорке.

Вечером накануне своего отъезда Питер пригласил меня на обед в «21» [3]. Там его все знали. Потом мы вернулись в мои апартаменты и опять занимались любовью. Все было даже лучше, чем в выходные. Время, проведенное с Питером, казалось сказочным, и мне было грустно при мысли, что утром мы должны расстаться. Дети все еще гостили у Роджера и Хелены, так что нам никто не помешал. Утром, прощаясь со мной, Питер признался, что любит меня, и я сказала, что тоже его люблю. Я еще не знала, что за сюрприз меня ждет, да, по правде сказать, я совсем про него забыла. После признания Питера это стало уже не важно. Он любит меня. Но что это означает?

Питер позвонил мне из аэропорта перед отлетом. Голос его звучал бодро, по-видимому, он пребывал в отличном расположении духа. Он снова вскользь упомянул о сюрпризе и тут же попрощался со мной, поскольку опаздывал на самолет.

Меня обуревали странные чувства. Я успела привыкнуть к нему за то короткое время, что мы провели вдвоем. В наших отношениях присутствовали все элементы волшебного романа, и одновременно нам было хорошо и просто друг с другом, как будто мы уже не один год прожили в браке. Я не знала никого, кто был бы похож на него. Я не могла сравнить его даже с Роджером. С Питером у меня все было по-другому, более ответственно, более спокойно. Вместе с ним мы смеялись, разговаривали и радовались каждой минуте, проведенной вдвоем. В его обществе меня не посещали разочарования, я не замечала в его характере неприятных черт, какими обладал Роджер. Питер был потрясающим мужчиной.

Ему удалось завоевать дружбу Сэма еще несколько недель назад, а вот Шарлотта по-прежнему дулась на него. Она не верила в искренность его намерений и подозревала его во всех смертных грехах. При первом же удобном случае она старалась оклеветать его в моих глазах, возможно, потому, что он хорошо ко мне относился и я была с ним счастлива. Он знал, что она настроена враждебно, но, судя по всему, нисколько не тревожился по этому поводу, что делало его почти героем в моих глазах. Как бы она ни пыталась его задеть, уколоть, оскорбить, явно или намеком, он принимал все ее выпады с неизменным добродушием. Похоже, ничто не способно вывести его из себя. У него был на редкость покладистый характер, и он действительно любил детей.

Вечером того же дня Шарлотта не замедлила поделиться со мной своей радостью по поводу его отъезда. Она как раз говорила мне, как счастлива, что он наконец смылся, и выразила надежду, что его самолет разобьется вдребезги. Едва она приступила к описанию ужасающего взрыва и пламени, которое поглотит его изуродованное тело, раздался звонок в дверь. Я готовила обед, и язвительные разглагольствования Шарлотты меня ужасно раздражали, поскольку я знала, что Питер еще на пути в Калифорнию. По крайней мере, я думала, что это так, пока не открыла дверь, сжимая в руке половник и поправляя передник. Шла первая неделя учебы, и Сэм сидел в своей комнате за уроками. При звуке звонка Шарлотта тотчас исчезла за дверью своей комнаты, как будто догадывалась, что сейчас произойдет.

Меня удивило, что швейцар не сообщил мне, кто пришел: либо вошедший незаметно проскользнул мимо него, либо это кто-то из нашего дома принес мне посылку. Но я была совершенно не подготовлена к тому, что предстало моим глазам, когда я открыла дверь. От неожиданности я чуть не выронила половник. На пороге стоял Питер в таком наряде, который мне никогда, нигде и ни на ком не приходилось видеть, тем более на Питере. Он был одет в сверкающие зеленые атласные лосины, обтягивающие ноги, как вторая кожа, прозрачную черную сетчатую блузку с искрой и черные атласные ковбойские сапоги с блестящими пряжками, которые я видела в рекламе коллекции Версаче (помнится, тогда я еще удивилась, кто станет носить эту безвкусицу). Волосы его были гладко зачесаны назад, хотя такую прическу он никогда себе не делал. На лице его играла довольная ухмылка. Это, без сомнения, Питер. Какой потрясающий розыгрыш он придумал! Оказывается, он и не собирался уезжать из города. Он остался, нарядился в маскарадный костюм, как на Хеллоуин [4], правда, сделал это рановато. После безукоризненно белых джинсов, отглаженных хаки и голубых оксфордских рубашек, которые мне так полюбились, его сегодняшний наряд выглядел более чем экстравагантно.