Доктор Нонна - Мама, мамочка!

А еще она помнила, как посмотрела на нее дядина жена, когда дядя спросил ее, что им делать с племянницей.

– В детских домах тоже вырастают хорошие люди, – ответила она, – мы не обязаны.

Из детского дома Леночку через две недели забрала Мария Савельевна. Сразу, как выяснила, куда старший сын сбыл не нужную ему и жене племянницу.

– Не понимаю, в кого ты такой уродился! – Бабушка была вне себя и топала ногами. – Что вы вообще за люди?!

– Люди как люди! – Дядина жена уперла руки в боки. – Нормальные! Не мать Тереза!

– Об этом я даже не говорю! – не уступала бабушка. – Вам что, трудно было один междугородный звонок сделать?! Или дорого?!

Так и не получив ответа, почему ей ничего не сообщили ни про гибель сына, ни про оставшуюся в живых Леночку, Мария Савельевна смачно плюнула под ноги невестке и увела девочку на вокзал.

Так урожденная киевлянка стала москвичкой.

Бабушке тогда уже было семьдесят, жила она на мизерную пенсию театральной билетерши, но характер у нее был железный. После гибели Леночкиных родителей никто больше о ней не вспоминал и ей не помогал, хотя расходов, конечно, стало вдвое больше, но и пропитание, и какую-никакую одежду, и даже образование она внучке обеспечила. Дождавшись, пока та снова научится высказывать свои мысли вслух, устроилась консьержкой в дом побогаче. Дежурила через день, ночами, накормив девочку ужином и уложив спать.

И следить за ней тоже не забывала. С кем Лена дружит, куда ходит, что читает – обо всем имела понятие. Внучка, впрочем, ничего и не скрывала. Даже когда влюбилась в самый первый раз, в третьем классе, сразу пришла к бабушке и созналась: хорош, мол, собою очень, все девчонки от него без ума, но вдруг все-таки не тот ?.. Не принц из «Алых парусов»?

– А приведи-ка его к нам на чай, детка, – посоветовала бабушка, – на улице одно, в четырех стенах другое.

Пригласили, заварили крепкого черного чаю, поставили на стол небольшой тортик, а возлюбленный как накинулся на сладкое, так за пять минут почти все один и съел. Леночка от стыда чуть сквозь землю не провалилась. Зато сразу ясно стало, что он в самом деле не принц.

По части мужского пола бабушка становилась тем строже, чем старше делалась внучка. Не из каких-то там соображений собственности, отнюдь, Мария Савельевна считала семью и детей главной жизненной целью любой женщины. Вокруг, однако, царила такая распущенность, что без стойких моральных принципов, действующих на уровне безусловного рефлекса, девушке любого склада грозило, по ее мнению, очутиться на панели.

– Первая ночь с мужчиной для девушки важнее всего остального, она должна быть особенной, как сказка про «Синюю птицу», – говорила Мария Савельевна. – Какая у девушки первая ночь, такой и будет вся оставшаяся жизнь!

Понятно, что в результате к двадцати двум годам романтичная, очень разборчивая Леночка не приобрела совершенно никакого практического опыта, и мужчины представлялись ей существами такими же бесполыми, как она сама.

Многолетние занятия в балетной студии, которая находилась в доме напротив, превратили ее и без того тоненькое тело в сгусток твердых, красиво развитых мышц, не дали груди вырасти даже до того небольшого размера, который был запланирован природой. Танцевать ей нравилось, хотя лучшие роли всегда доставались детям спонсоров. Нравилось и учиться. И тут уж никто не мог перейти ей дорогу. Училась она прекрасно. И в школе, и в университете.

Жаль, что теперь про диплом придется забыть.

Странные боли внизу живота сопровождали ее лет с двенадцати: поболит – пройдет, поболит – пройдет. Иногда, правда, болело день или два, как судорога, так что ни чихнуть, ни засмеяться. Тогда особенно трудно было не подавать вида, но стареющую бабушку, единственного родного человека на всем белом свете, волновать не хотелось ни в коем случае, и Леночка храбро терпела. Даже когда «Скорая помощь» неделю назад подобрала ее, потерявшую сознание, на улице, первое, что она сказала, придя в себя, было:

– Пожалуйста, не сообщайте бабушке!

Сообщить, однако, все-таки пришлось, потому что диагноз, который поставили Леночке на основании маточного кровотечения, совершенно исключал своевременное возвращение домой.

По телефону бабушка страшную новость приняла стоически, как принимала все удары судьбы, выпавшие ей на долю, но в ту же ночь сама слегла в предынфактном состоянии. Теперь они с Леночкой дважды в день перезванивались по мобильному и старательно делали друг перед другом вид, что все вот-вот снова будет хорошо.

О том, что тщательно хранимой девственности Леночку лишили за секунду в рамках необходимой биопсии, бабушка, конечно, не узнала.

– Доктор, скажите, после операции я еще смогу иметь детей? – преодолевая ужасное смущение, Леночка все-таки решается спросить.

– Нет, – честно отвечает Казаков и, обращаясь к медсестре, показывает на что-то в истории болезни: – Что это такое?

– Результаты анализа, – говорит та.

– Это я вижу, я вот про это, – уточняет профессор, тыча пальцем в конкретную строку. – Вот это что? Невнимательность?

– Откуда я знаю!

Казаков сильно жалеет, что у сообразительной Даши сегодня выходной. Валентина, хоть и операционная сестра, особыми талантами не блещет.

– Повторить все анализы.

– Все?! – Валентина вскидывает тонюсенькие брови. – Это деньги, профессор, у нее нет… Она и так бесплатно в VIP!..

– В самом деле, доктор, мы с бабушкой… – Леночка, которой очень неловко, пытается вмешаться, но Казаков останавливает ее одним взглядом, далеко не кротким.

– Повторить. Все. От начала до конца.

Он и тихо ворчащая медсестра выходят из палаты, и тут Леночке становится еще неудобнее: за их широкими спинами и своими грустными мыслями о незадавшейся жизни она не заметила, что у соседней, еще пустой кровати опять стоит он. Блудный сын покойницы. Американец. Богатенький Буратино. И наверняка посмеивается и над ее теперь уже неизбежной женской неполноценностью, и над ее кричащей нищетой…

Собирая в спортивную сумку оставшиеся Иннины вещи, Сережа действительно разглядывает испуганную девочку неприлично долго.

– Что вы на меня так уставились? – Ее грубые слова нисколько не соответствуют ее же ангельскому тону. – Я все-таки не обезьяна в зоопарке!

– Извини, ты мне просто нравишься, – поясняет он, как принято в Америке, без лишних реверансов.

– Мы на «ты»? – В ответ на панибратство Леночка, наоборот, старается говорить чопорно, как английская королева.

«Никогда! Никогда не будет у меня ни сказочной первой ночи, ни принца, ни даже ребеночка! Никогда!»

– Тебе очень страшно? – спрашивает Сережа невпопад и, оставив раскрытую сумку стоять на полу, наклоняется к самому Леночкиному уху. – Хочешь, я все брошу и останусь с тобой?