Доктор Нонна - Приворот

– Почему Дашенька?

– Не знаю. Я никогда не спрашивал. Мало ли, что она там говорит – домохозяйка, и все. Вот отец совсем другой был. Как… как английский лорд, честное слово! Сколько себя помню, у него всегда была персональная машина с шофером, всегда был на руководящих постах: управления, главки, потом министерство. Он рано поседел, но его это не старило, наоборот. И – это я уж потом понял – ни одной юбки не пропускал. Я думаю, что мама – а она ведь в молодости настоящей красавицей была, я тебе потом фотографию покажу, – просто устала оставаться прислугой. Хотя отец и в «кремлевку» ее возил, и лекарства какие-то ему из-за границы присылали. Но все бесполезно. Мама просто угасала, и все. Из деревни откуда-то приехала мамина то ли детская подруга, то ли дальняя родственница. Полина, кажется. Да, Полина. Мне она очень старой казалась, хотя ей, наверное, лет сорок было. Настоящая старая дева: сухая, суровая, губы вечно поджаты, только глаза сверкают. Но за мамой она хорошо ухаживала. Только через полгода у нее живот появился. Она в каких-то балахонах все время ходила, сначала и заметно-то не было, а потом… Наверное, маму это и подкосило – что вот прямо у нее дома, чуть не на глазах, да еще с такой страшилой… А может быть, и нет, не знаю. Отец быстро эту Полину куда-то сплавил, во всяком случае, на маминых похоронах ее не было.

– Значит, у тебя где-то есть сводный брат?

– Или сестра. Может быть. Я про эту Полю больше ничего не слышал. Потом отец опять женился, но я Милочку почти не помню – школу надо было заканчивать, в институт поступать. Ну, молодая, красивая, конечно. Они очень быстро разошлись. Мне даже кажется, что отец только маму и любил, а все эти «юбки» были так, для развлечения, что ли. У меня до сих пор сердце саднит, как подумаю: я ведь взрослый уже парень был, мог что-то понимать, надо было с мамой больше времени проводить, хоть внимание на нее обращать. А я… Знаешь, если у тебя родится девочка, давай назовем ее Дашей! Для мамы…

– Конечно. Даша, Данюша – очень красиво. Только… ты не рано начал имя подбирать?

– Ничего, в самый раз. Надеюсь, долго ждать не придется, – он улыбнулся.

– А если мальчик будет?

– Мальчик? – Гена как будто удивился. – Ну… Ты ведь Павловна? Давай Пашей – в честь твоего отца.

«Он сказал «у тебя родится», а не «у нас», – думала Лариса. – Но ведь судьба же, и бабка Оля так говорила! Значит, мы – как две половинки, значит, должно быть «мы»!»

«Ты его любишь, – спрашивала она себя. – Конечно. А он? Безумно любит. Но…»

По правде сказать, Лариса немножко заскучала от всегдашнего послушания мужа. «Ну что это такое, в самом деле? – думалось ей. – Он все и всегда делает по-моему – хоть бы раз возразил».

Так что возвращение в Москву Ларису даже обрадовало. Геннадий, приводя в порядок запущенные дела, пропадал на работе целыми днями, но она ждала его с наслаждением. Много гуляла, возилась на кухне, с удовольствием сочиняя вместе с Тимофеевной для мужа новые блюда повкуснее. Кухарка души не чаяла в молодой жене хозяина – мол, не то что эта вертихвостка Наташка, которой лишь бы ногти мазать да подолом вертеть. А Лариса вон какая хозяйственная. Теперь только родить – и совсем в доме счастье будет.

Но «родить» все откладывалось и откладывалось. Видимо, сказались последствия того давнего выкидыша. Месяц, другой, третий – и ничего. Хотя лучшие московские гинекологи – Лариса обошла их всех – в один голос говорили, что все в порядке, но от их заверений ничего не менялось. «А ведь мне скоро двадцать пять», – с грустью думала Лариса. Эта дата ее почему-то пугала – все-таки четверть века, хотелось родить хоть чуть-чуть пораньше.

«Надо ехать к бабке Ольге, – решила женщина. – Ведь она сама говорила – за ребеночком, мол, придешь». Остальное-то ведь все по ее словам исполнилось. Тем более дорога не такая уж дальняя, теперь-то не придется на двух электричках и попутке тащиться. Гена отдал в полное распоряжение жены «Мерседес» и Виталия. Тот был не только классным водителем, но и навыками рукопашного боя владел, так что при необходимости мог бы защитить от любых неприятностей.

Бабка Ольга встретила Ларису неласково:

– Чего приперлась? Нечего тебе тут делать, домой ступай, к мужу! Заполучила – вот и держись около.

– Но баба Оля…

– Я восемьдесят три года баба Оля! А тебе говорю – проваливай. Не надобна я тебе, ты и так с приплодом.

– Как?!

– Как-как? – передразнила ее бабка. – Али с мужем не вместе спишь? Али простынку не мнешь? От этого и детки случаются, не слыхала? Да не трясись ты, говорю – беременная, значит, беременная. – Бабка прищурилась. – С неделю уж будет. Ступай.

Бабка махнула рукой – на пальце блеснуло кольцо с тремя бриллиантами. Лариса вдруг почувствовала, как ее затопляет волна неукротимого гнева:

– Отдавай мое кольцо! – она схватила старуху за плечо.

– Вот дура! – обернулась та. – Не совладаешь ты с ним. И сейчас это не ты говоришь, это оно говорит. А кольцо сильное, мне по руке, с ним ворожить легче.

– Это мамино кольцо! А ты, а ты… ты… ведьма!

– Да я-то ведьма, – спокойно согласилась бабка. – А ты лучше, что ли? Только силенок поменьше. Это кольцо твоей матери свекровь подарила, да наговорила знатно, чтоб со свету сжить, уж больно невестку ненавидела. Только и сына своего зацепила наговором-то. Муж и жена – одна плоть. Долго ли родители-то твои прожили? Потому и говорю – не совладаешь, погубит оно тебя, если ты сама себя уже не погубила.

– Отдавай! А то шофера сейчас позову, он силой отнимет.

– На! Дура, – бабка сунула Ларисе кольцо. – Не будет тебе пути ни на земле, ни на воде, ни в лесах, ни в горах, ни тебе, ни мужу, ни детям твоим. Разве что на небеса пробьетесь. Разожгла огонь – теперь не потушишь, – прошипела старуха, плюнула Ларисе под ноги и скрылась в доме.

Кольцо и в самом деле показалось обжигающе горячим.

«Дура я, дура, – думала Лариса по дороге домой. – Ну зачем мне это кольцо? Бриллиантов не хватает? Что мне помстилось вдруг? Старуха ведь и отомстить может. Как приворожила, так и отвернет. Неужели ей восемьдесят три года? Я думала, не больше шестидесяти, а то и меньше. Точно – ведьма. Ох, знобит-то как… Может, правду бабка сказала? Нет, не пойду сейчас ни к каким врачам, подожду. Через неделю должно быть… вот тогда…»

Через неделю в душе затеплилась надежда, еще через две надежда превратилась в уверенность.

Даша родилась в конце года.

– Три с половиной килограмма, 52 сантиметра, идеальный ребенок, – медсестричка в расчете на «благодарность» улыбалась Геннадию, как лучшему другу, мгновенно оценив и дорогой костюм, и часы молодого папаши. – Через пять дней сможете их забрать.

Гена отдал ей все деньги, что у него были с собой. Ему казалось, что он в чем-то виноват: рядом с ослепительной радостью в сердце угнездилась странная сосущая пустота.