Доктор Нонна - Суп из топора

Едва познакомившись, она настояла на приватной беседе с Верой. И тут уж сразу «взяла быка за рога»:

– Итак, вы Вера. Приятно познакомиться. – Гостья усмехнулась. – А я Берта. Понятно?

– Что вы имеете в виду? – растерялась Вера. Впрочем, она уже догадывалась, кто перед ней. Похожи, и никуда от этого не денешься.

– Надо же, какая недогадливая! Мать я вашей… доченьке. Самая настоящая мать. Не верите? Да я вас умоляю! Не юлите. Смешно. Зовут Берта – это врачиха в роддоме подсудопила, как напоминание, – дата рождения, можно и ДНК-тест сделать. Только ведь достаточно нас рядом поставить.

– Что вы хотите? Зачем вы пришли? – Вера едва сдерживалась.

– Так прижать к сердцу потерянное чадо. – Гостья гадко ухмыльнулась. – Ладно, это лирика. Денег я хочу, конечно. Гонорары у девочки немалые, а у меня проблемы с финансами, хорошо бы поделиться. А то ведь журналюги удавятся от восторга: знаменитая фигуристка отказывается помочь собственной матери. Да и Берточка переживать будет. Она ведь не знает, что приемная? Вот радость-то – папа и мама всю жизнь ее обманывали. Ну что?

Но Вера наконец смогла взять себя в руки. В ней проснулись и природная практичность, и деревенская прямолинейность.

– Вот что… дама, – она постаралась вложить в это слово все мыслимые запасы презрения. – Не помогает собственной матери? Журналисты еще с большим восторгом вцепятся в историю о том, как эта самая… мать бросила ее в роддоме. И где вы тогда окажетесь? Это раз. Конечно, мне не хотелось говорить Берте о том, что она приемная. Но если вы решите ее… просветить, я вас уверяю: нашу семью это не разрушит. Мы – родные. А кто там кого родил – дело десятое. Так что убирайтесь! Никто и никогда не будет нас шантажировать!

– Ну-ну, – усмехнулась гостья. – Ничего, это вы сгоряча. Подумайте немножко. Вот, оставляю номер телефона, – она положила на стол визитку и удалилась, бросив с порога: – Кстати, вдруг вы не в курсе. У Берточки близняшка есть. Мартой зовут.

Берта, услышав грохот входной двери, кинулась к Вере, которая вдруг почувствовала, что ее разом оставили все силы:

– Мама, кто это? Что с тобой? Почему ты плачешь?

Она накапала Вере валерьянки и села рядом, тесно прижавшись к материнскому плечу:

– Кто эта ужасная женщина? Что она от тебя хотела?

Вера поняла, что придется сделать еще одно усилие. Ведь шантажистка, разозлившись, может действительно открыть Берте тайну ее рождения. И, конечно, сделает это максимально грубо. Нет, никуда не денешься, надо все рассказать сейчас.

– Это твоя мать, – сглотнув комок в горле, сообщила Вера и, не останавливаясь, рассказала все.

Но, вместо того чтобы удариться в переживания, Берта лишь теснее к ней прижалась:

– Ну что ты такое говоришь, мамочка! Не плачь, ну, пожалуйста, не плачь. Ну какая разница, кто меня родил? Вы мои родные папа и мама. А всякие… всякие… всякие вот эти могут хоть подавиться своими мерзкими тайнами! Главное, ты только не плачь, а то у меня сердце разрывается! – И Берта наконец разрыдалась.Марта.

В два с половиной года Рон выглядел настоящим ангелочком: блестящие «мамины» глаза, еще по-детски пухленькие ручонки, кудряшки – и совершенно неотразимая улыбка. Огорчало Марту лишь то, что малыш явно предпочитал общество отца: поиграв с ней пять минут, он убегал «к папе!», который оказался великолепным воспитателем. Он чувствовал желания и интересы сына как будто телепатически. В конце концов, ведь именно с Геной мальчик проводил все свое время. Марта все время была занята.

Во время редких болезней сына она просиживала рядом с ним ночи напролет, не смыкая глаз, как самая лучшая сиделка. Но утром, постояв под холодным душем, чтобы встряхнуться после бессонной ночи, она все равно бежала в офис. Работа есть работа.

По тому же принципу она строила отношения с Ицхаком. Тот все не оставлял своих притязаний, даже готов был развестись. Но Марта сумела провести четкую границу: в бизнесе они партнеры, а дальше – стоп. И никаких совместных командировок, только по очереди. Ицхак, поначалу пытавшийся скандалить, вдруг неожиданно успокоился. Казалось, одинокие поездки его вполне устраивают. Марта вздохнула с облегчением: в офисе справиться с неудержимым мачо было гораздо легче.

Она вообще мастерски «справлялась» с людьми. Каждый клиент искренне считал Марту своим лучшим другом: она никогда ничего не забывала, помнила дни рождения и состав семьи каждого, с кем приходилось работать, поздравляла с праздниками, посылала цветы и конфеты. Даже охранники в бизнес-центре, где Марта снимала офис, ее любили. Большинство арендаторов смотрят на охрану свысока, а Марта никогда не забывала поздороваться, улыбнуться и переброситься парой фраз хотя бы о погоде.

Свекровь уехала из «этой холодной бандитской Москвы» и жила теперь с ними. Она даже не пыталась задуматься о том, чтобы ненаглядный сыночек наконец-то хоть как-нибудь реализовал свои «таланты». Вместо этого она предпочитала пилить Марту: плохая жена, плохая мать, дома появляется только к ночи, да еще и в поездки какие-то мотается, и вообще занимается там, в своем офисе, черт знает чем! Не в силах дождаться вечера, чтобы выплеснуть очередные претензии «этой шлюхе» прямо в глаза, свекровь повадилась терзать Марту телефонными звонками.

Умная секретарша старалась оградить ее от звонков свекрови, но Марта после ухода сотрудников обычно оставалась в офисе еще часа на два, и тут уж приходилось брать трубку самой.

Выслушав очередной обличительный монолог, она чувствовала себя выжатым лимоном.

Марта глядела на ворох срочных бумаг и думала: неужели эта… женщина никогда не угомонится? Сил совсем уже нет. Ицхак уже две недели в отъезде, а тут с документами завал. О господи! Еще и посетители какие-то…

Дверь офиса грохнула так, что стекло шкафа жалобно тренькнуло. Над столом Марты нависли два наголо бритых парня.

– Где твой хахаль, ты!

– К-какой хахаль? – Марта даже не успела испугаться. Конечно, вечером в бизнес-центре пустовато, но даже на ее этаже наверняка кто-нибудь да есть. Если закричать… Спокойно, наверняка это какое-то недоразумение.

– Где твой козел Ицхак?

– В Стокгольме… что случилось?

– Нет его в Стокгольме! Кинуть нас решил? Бабки забрал, а товар где?

– К-какой т-товар?

– Ты че, дура совсем? Бизнес общий, а она спрашивает, какой товар, слышь! Глазками хлопает, невинность изображает, типа не при делах! Значит, так. Нам плевать, какие у вас там расчеты, но раз этот козел свалил, отвечать ты будешь, усекла? Завтра выложишь тридцать косарей, и разбирайтесь там сами.

– Тридцать… простите? – Марте казалось, что она попала в какой-то глупейший дешевый боевик.