Доктор Нонна - Шлемазл

И как это всегда бывает, в этот момент раздался телефонный звонок.

– Сынок, как дела? – весело спросила мама Зина.

Эдик был не готов разговаривать. Он поймал себя на мысли, что у него нет никаких добрых чувств к женщине, которая считалась его матерью. Он резко ответил:

– Бабенька умерла. Сегодня я ее похоронил. Еще вопросы есть?

– Мой мальчик… – В голосе Зины на мгновение появилось сочувствие. – Я постараюсь прилететь как можно скорее.

– Я не мальчик и прилетать не нужно. Всего хорошего. – Эдик положил трубку.

В час ночи снова раздался звонок. Эдик знал, что это Бэлла.

– Больше никогда не приходи ко мне!

Только теперь, поняв, что потерял трех женщин сразу, он разрыдался.

Пришло время выбирать специализацию, и Эдик метался между иммунологией и пластической хирургией. Он поделился своими сомнениями с живущим в Израиле Димкой, и тот, приняв близко к сердцу проблему друга, как всегда тщательно, изучил сотню специальных статей.

– Читай сюда, шлемазл от медицины, – писал он по е-мейлу. – Пластическая хирургия – это всегда хорошие деньги, но при нашем общении я не заметил у тебя особой тяги к хирургии. А вот за иммунологией будущее. В этой отрасли можно сделать серьезные научные открытия и заработать деньги.

Послушав совет друга, Эдик полностью погрузился в теорию и практику иммунологии.

Через полгода Димка предложил простую и безотказную систему расширения бизнеса Эдика – организовать фирму в Израиле.

– Народ валом валит из совка на историческую родину, и не все они абсолютно здоровы. У нас, Эдька, неважно обстоит дело с деньгами, и мама тоже хочет заняться патронажем, основать свою фирму. Это я ей посоветовал. Тебе тоже выгодно передавать своих отъезжающих пациентов прямо в наши руки. А мы тебе будем пересылать лекарства на основе солей Мертвого моря и другие препараты. Если мы не полные идиоты, пора зарабатывать серьезные деньги.

Эдик принял идею Димки на ура и начал налаживать контакты с таможней, чтобы без проблем получать из Израиля новые лекарства.

Четыре года Эдик посвятил учебе и своему бизнесу. Он создал четкую структуру на фирме, снял хороший офис, сам отслеживал базу данных клиентов и назначал руководителей отделов, общался с очень большим количеством людей… Но ни с кем не откровенничал. Отдушиной была интернет-переписка с Димкой.

Учеба в институте заканчивалась, студенты, уже практически врачи, рассылали свои резюме по известным клиникам, медицинским институтам и научным центрам. Эдик, уверенный в своих силах и знаниях, отбросил ненужное в данной ситуации стеснение и обратился не только в российские, но и во все мировые центры.

Неожиданно для всех, и особенно для самого себя, он получил приглашение в интернатуру в Америку, в Центре иммунологии.

Марк тем временем увлекся восточной медициной, согласно которой каждый орган человеческого тела обладает особой энергетической силой, и если нарушается баланс между силой притяжения и центробежной, может сбиться баланс организма. Он понял, что из-за этой пока неведомой ему борьбы лечение не всегда заканчивается исцелением.

Он продолжал изучать анатомию и патологическую анатомию и в конце концов выбрал специализацию – стал патологоанатомом.

Воспаленное воображение и неудовлетворенная юношеская сексуальность привели его к парадоксальной идее – созданию своего музея самого энергетического органа человеческого тела. Поскольку женские тела его не интересовали, наиболее ярким символом энергии для него стал фаллос. У него будет свой музей фаллосов!

И материал всегда под рукой, то есть под скальпелем.

Марк начал ампутировать фаллосы у мертвых мальчиков и мужчин в последнюю минуту, когда тело уже обряжали перед захоронением. Не у всех, а в особо интересных случаях: либо когда налицо была патология с размерами, либо с конфигурацией, либо – что представляло особый интерес – с искусственно вживленными компонентами.

Сотрудники – бальзамировщики, санитары, косметологи и особенно уборщицы – считали Марка странным. И, когда он внезапно запирался в прозекторской, никто его не беспокоил. А ему на «операцию» требовалось не больше трех минут.

Остающиеся кавернозные полости он моментальной наполнял глицерином, фаллосы бережно помещал в специальные медицинские банки с формалином. Их Марк нес домой и прятал на антресолях в своей комнате, а в отдельную папку подшивал «биографию» объекта и описание патологии.

О своей нездоровой страсти он никому не говорил – боялся, что или заберут банки с драгоценным содержимым, или запихнут его в психушку.

Занятая своими проблемами, Бэлла ничего не замечала.

На церемонию вручения дипломов Марк пришел с матерью. Ему нравилось, что на нее, стройную, эффектную, обращали внимание.

На руках Бэлла держала маленькую девочку трех лет. Малышка была необычайно милая, с большими темными глазами, румяная, с длинными, жгуче-черными локонами.

Эдик, вздрогнув при виде Бэллы, подумал: «Надо же, как быстро она оправилась, забыла и наш роман, и потерю мужа. Ребенка родила…»

Впервые за последние годы Марк подошел к Эдику.

– Хай, Эд, поздравляю с окончанием института. Ты уже не такой шлемазл, каким был шесть лет назад. Звони, пообщаемся. Ну, бай.

Рядом с Марком стоял невысокий бледный юноша с голубыми глазами. В том, как Марк взял его под руку, было что-то противоестественное – слишком плавно и нежно это было сделано. Эдик все понял, и на минуту ему стало неприятно, но он всегда ценил дружбу с Марком. В Москве он был его единственным близким знакомым, другие друзья так и не появились. Постоянных женщин после Бэллы у Эдика не было, случайные связи ничем не оканчивались, он не хотел серьезных отношений.

Когда Марк с юношей отошли в сторону, прямо перед Эдиком оказалась Бэлла с дочкой на руках. В воздушной блузке, юбке ниже колен, Бэлла была похожа на ожившую статую Девы Марии.

Эдик вдруг ощутил свою потерю и страстную, все еще не угасшую любовь к этой женщине. Он, стараясь не споткнуться о ровный паркет, подошел ближе.

– Здравствуй, Бэлла. Как зовут дочку?

– Эдит, – ответила она и посмотрела ему прямо в глаза.

– Имя французское. В честь кого?

– Нет, не французское… В честь тебя.

Задохнувшись от внезапной догадки, Эдик внимательнее всмотрелся в милое лицо очаровательной девочки. Та, смутившись, улыбнулась.

Эдик схватил руку Бэллы, поднес ее к губам:

– Так ты меня еще любишь? Это мой ребенок? Она моя дочка?

Вздохнув поглубже, чтобы не расплакаться, Бэлла кивнула.

– Твоя.

– Марк отомстил мне, Бэлла, не сказал, что у меня родился ребенок… А теперь он меня, кажется, простил.