Кристина Лорен - Прекрасный секрет (ЛП)

Это был удар под дых.

И поэтому, естественно, ездить на метро вместо пешей прогулки стало совсем невозможно. Каждый день я чувствовала, как мое тело тянется туда, будто внутри меня громадный магнит. И тогда я снова и снова шла прямо, а не поворачивала направо, не смотря на то, что чувствовала: будет больно.

С расстоянием от него и его сдержанностью было трудно справиться; все в нем было логично: Порция была готова к разговору, значит, ему следует ее выслушать. Я всегда поощряла его к разговорам со мной, поэтому, естественно, это сказалось и на Порции.

Я чувствую себя обязанным по крайней мере пойти и послушать, что она хочет сказать.

Полагаю, я попытаюсь быть непредвзятым. Как минимум, я ей должен.

В тот день казалось, что его эмоции так и не появятся, пока не стало слишком поздно. Но для меня происходящее было просто невероятным, и боль эхом звучала у меня в голове.

Даже когда, найдя меня в офисе за сбором вещей, он умолял меня его простить. И даже когда пришел ко мне и сказал, что любит меня.

Я была дурой, что прогнала его тогда. Я понимала это в тот момент. Но еще больше я знала, что, если впустила бы его, часть меня была бы безвозвратно утеряна.

А тишина казалась бесконечной.

Количество Дней, Когда Я Не Разговаривала С Найлом Стеллой:

Один.

Семь.

Пятнадцать.

Тридцать два.

Пятьдесят девять.

***

В июне я получила письмо из Оксфорда о зачислении в программу Мэгги.

Когда пришла домой с работы, меня ждал безобидный на вид конверт. В последние несколько дней мне было труднее обычного сопротивляться и не приблизиться к дому Найла. В другие дни я бы притворилась, что просто заслушалась песней, или зачиталась новостями на айфоне, и сама мысль, что я могла бы случайно задержаться у него на ступенях и дождаться его, послала резкий удар между ребер. Но сегодня эти игры ума были мучительны. Значит ли это, что я поборола мой гнев? И если да, и если бы я пошла к нему, откроет ли он дверь и, непонимающе глядя на меня и неловко извиняясь, скажет, что я была права, и все закончилось? Что он исчерпал свой запас импульсивности, чтобы снова связываться со мной? Что его жизнь была лучше будучи упорядоченной, нежели с сумасшедшей эмоциональной девушкой?

Проблема была в том, что я одинаково ярко могла представить, как он обнимает меня и как отталкивает. Я знала распорядок Найла, факты его жизни и предпочтения в еде, кофе и одежде. Но я не была уверена, что достаточно знала, что творится у него в душе.

С колотящимся сердцем я вскрыла конверт и трижды перечитала письмо, стискивая его в дрожащих руках. Казалось, я несколько минут не могла дышать и моргать, потому что все случилось . Я еду в Оксфорд и буду учиться у Мэгги. Этот говнюк Энтони не разрушил мои планы.

Еще раз перечитав письмо, я запомнила даты и мысленно вписала их в свой календарь. Осенний триместр программы начинается в сентябре. Это означало, что я могу проработать остаток июня, июль и начало августа, вторую половину которого потрачу на поиск квартиры в Оксфорде.

Конечно же, моим первым порывом было желание позвонить Найлу.

Вместо этого я набрала моей девочке Лондон.

– Руби!

– Ни за что не угадаешь, что произошло! – сказала я, ощущая, что улыбаюсь впервые за пятьдесят девять дней.

– Гарри Стайлз [участник группы One Direction – прим. переводчика] твой новый сосед, и ты купила мне билет?

– Очень смешно, попытка номер два.

Она издала задумчивое «хм-м-м».

– Ну раз ты сейчас гораздо счастливее, чем за последние месяцы, я предполагаю, что ты наконец позвонила Найлу Стелле, он принял тебя с распростертыми объятиями, и ты сейчас лежишь по уши в озере посткоитального блаженства. И под «озером блаженства» я, конечно, имею в виду…

В груди резко заныло, и я ее перебила, больше не в состоянии играть.

– Нет.

Ее тон смягчился.

– Но это звучало очень даже хорошо, правда ведь?

О да. Но перспектива увидеть Найла не могла быть лучше, чем содержание письма в моей руке.

Не могла же ведь, да?

Но едва она это произнесла, я знала, что идея вернуться к Найлу будет ничуть не хуже. Я хотела его так же сильно, как и работать с Мэгги. И впервые с тех пор как меня уволили, я не почувствовала неловкость от того, что предала свою феминистскую сущность, признав, насколько глубоки были мои чувства. Если я вернусь к Найлу, в какие-то дни он будет всей моей жизнью. Другие займет аспирантура. Они будут равными по важности. И это понимание – что я смогу найти баланс, и что, возможно, мне наконец нужно отделить сердце от головы – ослабило напряжение, которое поселилось в моей груди в последние несколько недель.

– Я попала в группу Мэгги, – сказала я. – Только что получила письмо.

Лондон закричала, и с того конца послышались шумы, которые я поняла как победный танец; она уронила телефон, потом подняла и закричала снова.

– Ты едешь в Оксфорд!

– Еду!

– И будешь учиться у женщины свой мечты!

– Знаю!

Она глубоко выдохнула, будто упала на диван, и сказала:

– Руби, я собираюсь задать тебе вопрос, и ты не обязана на него отвечать. Хотя, если честно, я месяцы мирилась с твоей хандрой и заслуживаю ответ.

Понимаю, к чему она ведет, я застонала.

– Мы можем продолжить обсуждать Оксфорд?

Проигнорировав меня, она спросила:

– Была ли я первым человеком, кому ты захотела позвонить, получив письмо?

Ничего не ответив, я сосредоточилась на выбившейся нитке из моего свитера.

– Почему бы тебе просто не поделиться с ним? – мягко спросила она. – Он будет безумно рад за тебя.

– Наверное, он даже не помнит меня.

Ее недоверчивый смех превратился в рычание.

– Ты меня бесишь .

Я подошла к дивану и села.

– Я просто нервничаю. И что мне сказать? «Ой, привет, я была зла, но мы все еще вместе?»

– Нет. «Привет, я собираюсь работать с Мэгги, есть какие-нибудь советы?» Такое начало куда лучше.

Закрыв глаза, я ответила:

– Даже учитывая все, что я о нем знаю, понятия не имею, что он мне скажет, если позвоню…

– Но ты же не звонишь , Золотце. Иди к нему по своей обычной дороге домой, жди его на крыльце, пока он не придет, а когда увидит тебя, у него встанет, и ты расскажешь ему, что попала в группу Мэгги, да, и кстати, любишь его и хочешь от него гигантских детей.

– Что, если я приду к нему, а дверь откроет Порция?

– Не откроет.

– Или, ну я не знаю, он обдумал все, что я сказала, и пришел к логическому выводу, что я была права. И тут справляйся, Руби, с эмоциями, как хочешь.

– Ты меня вообще слушаешь? – спросила она. В ее голосе сквозило разочарование, и я достаточно хорошо знала Лондон, чтобы понимать: она на грани. Она всегда терпела, как могла, но когда теряла его, то все.