Роман Сенчин - Первая любовь (сборник)

Но, несмотря на его отрешенность и нелюдимость, даже бабуля, далекая от сплетен и слухов, знала, что где-то на Сахалине, в маленьком городке, у этого деда живут сын и внук. Вот этот самый внук в то лето и нарисовался. Впервые.

Увлечена Лера особенно не была. Так, между прочим. Хотя целоваться ей с ним нравилось – что говорить. Пролетело такое любимое и долгожданное лето – и в конце августа он уезжал. Год предстоял нелегкий – последний класс, поступление в институт. Лера тогда уже выбрала – Ленинский педагогический, русский язык и литература. В точных науках она была, мягко говоря, слабовата.

Он рассказывал ей, что будет поступать во Владивостоке в мореходку. Владивосток он называл «Владик». Говорил, что ходить в море – мечта всей жизни. Прощались они долго – он все никак не отпускал ее. Спросил – проводишь? Она не обещала, но почему-то в последний момент все-таки поехала в Домодедово. Впрочем, как всегда, опоздала. Они не встретились. Первое письмо от него она получила через две недели. «Дорогая Валерия» – естественно. И пошло-поехало.

В институт она поступила легко. И дальше закрутила, забурлила веселая, беззаботная жизнь. Театры, кино, музеи, кафешки. Компании – разные, случайные и свои. Своих было три – медицинская (ребята с лечфака, того, что находился рядом с их педом, на «Спортивной»), своя – институтская (их так и звали – медики и педики) и, конечно, родная, дачная. Жизнь завертела – каждый день какие-то события, встречи, даты. Она тогда была хорошенькой – глаз не оторвать. Глаза, волосы, талия – сказочная девочка. Умница-красавица. Плотной чередой, плавно переходя из одного в другой, почти без остановки и передышки – романы.

А он все писал – скучно, однообразно, глупо: казарма, распорядок, увольнения; увольнения, распорядок, казарма. Танцы в доме культуры и индийские фильмы в увольнении. У нее – просмотры в Доме кино: Висконти, Антониони, Бертолуччи. Он – во Владике, она – в Москве. Пути их никак не пересекались. И не могли пересечься, казалось бы. Но нет, не так.

Через год он возник на пороге их квартиры. Ее дома не было. Дверь открыла мама. На лестничной клетке стоял он – черный костюм, белая рубашка, галстук. На улице – январь, минус десять. А у него только рыжая лисья шапка на голове, а в руке букет белых роз. Мама испугалась:

– Где ваше пальто, молодой человек?

Он махнул рукой – ерунда, в такси.

– Такси ждет внизу – пояснил он.

– Ее нет, – сказала мама.

– А когда будет? – спросил он.

– Кто ж ее знает, – вздохнула мама и предложила: – Отпустите такси и проходите, выпейте чаю. – Все-таки мать была интеллигентным человеком.

Он долго пил чай на кухне и, вздыхая, смотрел на часы. Рассказывал ее матери про свой любимый Владик, про учебу, жизненные планы и перспективы.

– А что вы здесь – по делам или просто прогуляться? – поинтересовалась мама.

– Я жениться приехал, – серьезно сказал он и глотнул уже остывший чай.

– Да? И невеста уже есть? – оживилась мама.

Он кивнул:

– Конечно. – И добавил через минуту: – Ваша дочь, Лера.

Мать рассмеялась и махнула рукой – эка хватили, молодой человек:

– Лера, по-моему, замуж не собирается. И вообще, она в курсе?

Он ответил на полном серьезе:

– Пока нет.

Мать опять рассмеялась. Через час он откланялся – злоупотреблять гостеприимством было уже неловко. Он взял букет – мать проводила его удивленным взглядом, он поймал этот взгляд и объяснил:

– Без цветов делать предложение неудобно. Я подожду ее в подъезде.

Мать вздохнула и махнула рукой:

– С богом! – Почему-то ей вдруг стало жаль этого смешного чудака.

Он простоял в подъезде часа три и наконец увидел ее. Она почти проскочила мимо – вся в своих мечтах и мыслях. Он окликнул. Она обернулась:

– Ну ты даешь! Без звонка! Что-то случилось?

Он кивнул. Она стянула с головы шарф.

– Выходи за меня замуж, – волнуясь, произнес он.

– Куда? – переспросила она. И добавила: – Ты что, спятил?

– Почему? – искренне удивился он. – Я тебя люблю.

– А, ну это многое меняет, – усмехнулась она.

– Я тебя люблю. И буду любить всю жизнь, – пообещал он. – Я в этом уверен. Я буду тебе хорошим мужем. Вот увидишь.

– Не-а, не увижу, – рассмеялась она и уже раздраженно проговорила: – Бред какой-то. Чистой воды бред. Какой замуж, о чем ты говоришь? Какая любовь? Встретились, время провели неплохо. Мне восемнадцать лет, понимаешь? – горячилась она. – И я выйду замуж? За тебя? И уеду в твой долбаный Владик! Как там у вас? Сопки, океан. Дом культуры, да? И я, офицерская жена. Кримплен, пергидроль. Клуб по интересам, кружок вязания и макраме. Первое, второе, компот. Дети, пеленки, распашонки. Встреча мужа на пристани, или как там у вас это называется? Порт, причал, может, гавань? – Она зло прищурила глаза.

– А что в этом плохого? – удивился он.

– Да нет, все отлично, – откликнулась она. – Отлично. Только для тебя и для этих девочек из дома культуры, с которыми вы танцуете там. А у меня другая жизнь, понимаешь? Другая. И они, эти две жизни, твоя и моя, никак не пересекаются. И никогда не пересекутся, понимаешь? – Развернувшись, она нажала кнопку лифта.

Он положил цветы на батарею и вышел в темную холодную ночь.

И все-таки, как ни смешно, он написал ей через месяц. Снова. Ну и все то же. Та же нудьга.

Она оканчивала институт. Письма от него теперь приходили реже. Он уходил в плавание. На последнем курсе, случилась, как ей казалось тогда, самая главная встреча в ее жизни. Он был старше ее на десять лет и, естественно, женат. Кормил ее обещаниями – вот сын окончит начальную школу, дочь пойдет в первый класс. Жена устроится на работу. Закончу строить дачу. Получу квартиру. А потом, потом… Он не был вруном и сам верил в то, что обещал.

Но если мужчина не уходит на первом году, вряд ли он решится на это потом. Она понимала это и даже почти с этим смирилась.

«Какая разница, – говорила она себе. – Какая разница, если есть любовь».

Все остальное в ответ не входило. Подруги, ее ровесницы, уже давно вышли замуж и успели нарожать детей. А она – она все искала ключи на вечер, на час, на два, стелила чужие простыни, прибирала чужие брошенные дачи, чтобы было уютно и хоть на вечер, на ночь появилось ощущение общего дома. На работе билась за путевки в пансионат на выходные. Он иногда мог приехать, а иногда – нет: то болели дети, то скандалила что-то подозревающая жена. Она плакала, обижалась, злилась. Но ничего не менялось. Из семьи он не уходил. Она сделала три аборта. «Дура, идиотка», – говорили подруги. «Рожай, – умоляла мать. – Вырастим!» Ну уж нет! Она-то отлично знала, что такое расти без отца. Не приведи господи! Вечная зависть тем, кто из полных семей. Вечные комплексы. Неизбывная мечта сказать кому-то – отец. Тот, кто защитит, прикроет от обид и проблем. Когда ей было тридцать три, они расстались. Измотанные, обессиленные, опустошенные.