Светлана Демидова - Вся палитра нежности

Галя хотела выскочить на улицу, но возле входных дверей стояли директор школы с капитаном милиции, который, помимо исполнения прямых должностных обязанностей, исполнял еще и роль отца одного из Галиных одноклассников. Таким образом, спасительный путь на улицу для девушки был отрезан. С минуту задержавшись в вестибюле школы, Галочка бросилась вверх по лестнице к своему классу, который находился на втором этаже. Она отсидится там, а потом, когда Сашка успокоится и пригласит на танец кого-нибудь другого, а директор с милиционером покинут пост у двери, она и уйдет тихохонько домой.

До своего класса Галочка не добежала, потому что из туалета мальчиков ей навстречу вдруг вышел Васька Лагутенок из параллельного одиннадцатого и загородил дорогу.

– И куда же мы так несемся? – развязно спросил ее Васька и даже попытался приобнять. Девушка вырвалась и отскочила к стене. Лагутенок тут же уперся обеими руками в стену с двух сторон от Галочки, и она таким образом оказалась в настоящем капкане. Васька, совсем как Вербицкий, приблизил к ее уху свои губы и гораздо более противным голосом проговорил: – Не на свиданку ли летишь, Харя ты наша тонконогая?

Галочка почувствовала, что от него сильно пахнет спиртным. Это было неудивительно, потому что Лагутенок являлся гнойной болячкой на теле образцового коллектива школы № 1. Странным было то, что он наливался в туалете в одиночку, никого не пригласив к себе в компанию.

Долго размышлять о Васькином одиночестве Гале не пришлось, потому что Лагутенок вдруг схватил ее за руку и с силой потащил в мужской туалет.

– Не надо… Вася… да ты что… отпусти… – лепетала Галочка, напрасно пытаясь найти на гладкой стене коридора какой-нибудь выступ, за который можно было бы ухватиться и хоть как-нибудь задержаться. Никакого выступа не было, и Лагутенок на удивление быстро затолкал упирающуюся Галю Харину в туалет.

– Ну че ты из себя изображаешь… – начал Васька, дыша в лицо девушки зловонным перегаром и одновременно пытаясь расстегнуть на ней прозрачную блузочку с пуговками-глазками-наоборот. – Все же знают, что Колька тебя давно распечатал… а я… чем я хуже Кольки… я тоже хочу…

Лагутенок с силой рванул полу Галочкиной блузки. Пуговки горохом посыпались на кафель туалета. Девушка обеими руками попыталась как-то запахнуться обратно, но Васька начал задирать кверху ее узкую юбку. Старенькая ткань затрещала по швам. Галя оторвала руки от блузки, чтобы не позволить Лагутенку разодрать на ней еще и юбку, но тот уже распалился так, что сам черт ему был не брат. Он всем телом навалился на нее, прижимая к стене, крашенной масляной краской. Капроновая блузочка Галочки заскользила по ее поверхности, и девушка рухнула, увлекая за собой Лагутенка. Они оказались прямо в луже, которая образовалась от подтекающего унитаза.

Ваську, похоже, уже не смущало даже то, что из туалета когда-нибудь придется выходить, мокрым, встрепанным, и как-то объясняться на этот счет. Он елозил по мокрому полу, пытаясь содрать с Галочки то, что вперед удастся: трусики или лифчик вместе с белой комбинацией. Девушка сопротивлялась как могла, пытаясь сбросить с себя насильника, но он был сильней. Когда озверевший парень, присосавшись к ее шее, несколько ослабил бдительность и уже не с такой силой совал ей руку между ног, Галочка сумела крикнуть: «Помогите!» Конечно, не слишком громко, потому что на грудь ей давила туша Лагутенка, но ему и это не понравилось. Он оторвал мокрые губы от ее шеи, размахнулся и ударил кулаком в лицо. Из носа девушки сразу потекла кровь. Васька злобно выматерился и, взявшись за края юбки, уже разошедшейся по шву, разодрал ее пополам.

– Не-е-е-ет!!! – сумела крикнуть Галочка, и потом уже больше ей крикнуть не удавалось, потому что все силы уходили на то, чтобы не позволить Лагутенку сделать то, чего он так яростно добивался.

Видимо, их борьба производила все-таки достаточно много шума, потому что в туалет вдруг кто-то ворвался и с диким криком: «Ты что делаешь, мразь!!» – оторвал Лагутенка от Галочки. Она сразу отползла в угол и вжалась в него, пытаясь как-то прикрыться остатками одежды. Это получалось плохо. На руки и на пол из носа продолжала капать кровь. Девушке даже не приходило в голову как-то ее унять. Галя прижималась к стене, с ужасом глядя на то, что происходило перед ее глазами. А посмотреть было на что. Сашка Вербицкий (а это именно он ворвался в туалет) жестоко и методично избивал Лагутенка, который почти и не сопротивлялся, поскольку его, похоже, совсем развезло. Галочке хотелось крикнуть, чтобы Сашка перестал, что уже достаточно, что так можно и убить, но губы плохо слушались, и из горла вылетали лишь бесполезные сиплые звуки.

В конце концов она выпала из времени. Ей казалось, что она всю жизнь сидит на мокром кафеле мужского туалета, а рядом Сашка Вербицкий убивает Лагутенка. Когда в дверях вдруг выросли фигуры капитана милиции и директора школы, Галочка восприняла это как спасение. Она сглотнула густую вязкую кровь, уже заполнившую рот, и потеряла сознание.

Вербицкий сломал Лагутенку два ребра и выбил передний зуб, за что отделался долгим и нудным внушением в отделении милиции. Ему говорили о том, что он мог бы «огрести» срок за нанесение «тяжких телесных» и вместо института, в который намеревался поступать, оказаться совсем в другом месте. Еще о том, что ему повезло, поскольку в деле есть смягчающие обстоятельства: все знают – по Василию Лагутенку и без того давно колония плачет, а в этот раз с его, Василия, стороны было явное покушение на изнасилование, которое Вербицкий, как ни крути, предотвратил.

И все бы ничего, если бы Сашка остановился на Лагутенке. Но на следующий же день после выпускного вечера и соответственно беседы в милиции им был еще более жестоко избит ученик все той же школы № 1 имени В. И. Ленина Якушев Николай. Якушева отвезли в реанимацию с травмой черепа.

Одноклассники понимали, за что Вербицкий отделал Якушева, но молчали. Какую-то Харю, которая наверняка сама навозной мухой липла к Кольке, никто особенно не жалел, а Якушев был свой в доску парень и пострадал явно напрасно. Сама Галочка никогда, ни за что и никому ничего не рассказала бы. Для нее Вербицкий не выглядел героем. Она была уверена, что Сашка избил Якушева за то, что тот получил от нее нечто, чего не досталось ему. Да и Лагутенка почти за то же самое, то есть за то, что тот оказался расторопнее. Вербицкий наверняка сам хотел затащить ее в туалет, а тут вдруг откуда ни возьмись Лагутенок…

В общем, Сашкины дела оказались бы совсем плохи, если бы не его отец. Илья Петрович Вербицкий был серьезной величиной в Григорьевске, а именно директором того самого литейно-механического заводика, на котором работало чуть ли не все население города. Илья Петрович приложил массу усилий и затратил немало средств на то, чтобы его сын, восемнадцатилетний Сашка, вместо отбывания срока все за то же нанесение «тяжких телесных» отправился на воинскую службу вне всякого призыва. По большому знакомству Александр Ильич Вербицкий попал на Черноморский флот, где служить надо было три года. Папенька справедливо решил, что чем дольше Сашки не будет в Григорьевске, тем для него же лучше.