Татьяна Тронина - Чужая свадьба

– И почему же ты не уехала?

– Так платье надо было еще подшить! – возбужденно воскликнула Оля. – А это еще день.

Артем подумал, затем произнес спокойно:

– Машина починена? Платье подшито?

– Да! То есть я надеюсь, что да…

– Так что тебя еще удерживает? Ты настолько потеряла голову из-за этого мужчины?

– Ага, – не раздумывая, честно ответила Оля. – Я изменила Сереже. Я не могу уже быть его женой.

– Оля, милая Оля. Детский сад какой-то! – устало вздохнул Артем. – Это у тебя все от нервов. Я же тебя знаю… Никому не скажу, никто не узнает. Поехали! Ну мало ли кто как бесился перед свадьбой… Главное, потом будь верной женой. Сергей тебя любит и ждет. Он меня за тобой послал.

– Сергей… Дело еще и в Сергее, – не без труда произнесла Оля. – Мне кажется, он не мой человек. Он… он ведь не умеет быть верным. Я понимаю, как это звучит, особенно после того, что я сама сделала, но…

– Он изменился, – возразил Артем. – Он же болел, ты помнишь, чуть не при смерти был. После болезни всю свою жизнь пересмотрел. Он стал другим человеком.

– Люди не меняются.

– После каких-то страшных, серьезных событий – меняются, – убежденно покачал головой Артем. – Не все и не всегда, тут соглашусь, но есть ситуации, когда человек полностью пересматривает свое отношение к жизни. И вот еще что… Про то, что Сережа гулена. Неправда это. То есть по молодости иногда у него крышу сносило на этой почве… Но он женился на Наташке, они хорошо жили, очень любили друг друга и были счастливы, несмотря ни на что. А потом эта чертова Алиса увела Сергея из семьи! И началось… Он от горя гулял. Ведь он, получается, бросил Наташку, которая в нем души не чаяла, двух пацанов… Серега пил и гулял, словно безумный, лишь в тот период. Когда второй раз женился…

– «Алиса увела», – сердито передразнила Оля. – Сергей не теленок на веревочке.

– Если бы я не знал Алиску, я бы тоже так усомнился, – глухо произнес Артем. – Но это же Алиса!

Оля молчала. Она не знала, что делать дальше, словно оказалась между землей и небом.

– Подумай, Оля, – глядя на нее с сочувствием, сказал Артем. – Еще есть время. Свадьба завтра, в одиннадцать, на набережной. Очень красиво все будет. Летняя веранда, гости. Распорядительница прямо в ресторан прибудет, никакого ЗАГСа, все на природе. Волга рядом. Погоду обещают хорошую…

Оля молчала, сцепив руки.

– Я не скажу Сереге про Дениса, – тихо продолжил Артем. – Было и было. С кем не бывало! Наваждение это. Пройдет. Ты хоть с утра завтра в Ярик приезжай. А я передам, что ты платье искала. Про платье все поймут.

– То есть вот-вот свадьба, гости, а я появляюсь и говорю: «Свадьбы не будет!..»

– Почему не будет? Будет. Ты приезжай. Подумай. Еще раз посмотри на Сережу. Я уверен, ты передумаешь. Не ломай дров. Я вот сейчас один в Ярик вернусь и скажу Сереге, чтобы он тебя ждал. Он ведь тебя любит. А то, что с тобой произошло в дороге, – это наваждение. И оно скоро пройдет.

У Оли сжалось сердце. Артем с печальной, едва заметной усмешкой смотрел на нее. Затем махнул рукой, сел в свои «Жигули» и уехал.

Только пыль змейкой вилась теперь над пустой дорогой.

Артем с тех самых пор, как осознал себя мужчиной, человеком (а это случилось чуть не в ясельном возрасте), старался всегда поступать по-мужски, со всей ответственностью.

Он понимал, что каждый его шаг по жизни – это как кирпичик. И от каждого кирпичика зависит прочность целого строения. Надо все делать правильно, по совести, стараться, чтобы стены вышли ровными, прямыми. Единственная ошибка, один криво лежащий кирпич – и все здание рухнет. Вся жизнь насмарку.

Поэтому он никогда не лгал. Не выгадывал, не прятался за спины других. Всегда помогал друзьям. Не обижал тех, кто был младше и слабее. Пару раз его честность вылезала ему боком, но зато совесть всегда оставалась чистой. С девушками вел себя как рыцарь.

Оля, живущая по соседству, ему нравилась. Нет, влюбленности он не чувствовал, тем более что она много младше его… Ну как-то неудобно с малявкой связываться. Но нравилась. Всегда отмечал мысленно, видя ее: «Милая какая девчушка!»

Артем предпочитал девушек подобного типа – скромных тихонь, нежных и воспитанных. Мечтал, что и жена у него будет такой.

Но потом что случилось. Он встретил Галю, и у них быстро все так завертелось, и он даже не успел понять, какая она, Галка… Раз – и девушка уже в положении. Что делать, пришлось жениться, он же не мог бросить своего ребенка. Потом, спустя год после рождения первой дочки, Галя опять оказалась в положении. Не на аборт же ее посылать? Появилась вторая дочь.

Это были довольно тяжелые, мучительные годы. В стране все еще не слава богу, сплошные дефолты да инфляции, двое детей, почти погодков, а у них то понос, то сопли.

Артем света белого не видел – работал, по дому жене помогал, с детьми возился. И как-то не думал о том, нравится ли ему такая жизнь и во всем ли его жена устраивает. Какая разница, не бросать же семью?..

Но потом, не скоро, он осознал, что не чувствует счастья, не ощущает радости. Удовлетворение от того, что все сделал правильно, да, было. Никаких мук совести.

Только вот по утрам буквально заставлял себя вставать. Просыпаться почему-то не хотелось… Устал? Надорвался?

Нет. Просто… Просто не то всё.

Он, оказывается, не любил свою жену. То есть когда встречался и первые годы совместной жизни любил, конечно, и сейчас испытал к Гале теплоту, но чем дальше, тем сильнее истиралось, ветшало первоначальное чувство, превращаясь в раздражение. Не та это любовь была…

Артем, по специальности строитель (прораб), человек без высшего образования, тем не менее поразмышлять о жизни любил. Вот отчего ему не живется с Галей?

Наверное, дело в том, что жена ничуть не напоминала его идеал. Шумная, резкая, безапелляционная. Есть только одно правильное мнение – ее собственное.

Когда Артем только с ней познакомился, этого заметно не было. Ну да, открытая девчонка, за словом в карман не лезет… А потом из Гали, что называется, полезло . Хотя, надо честно сказать, многие уважали Галю за ее открытость. Прямая, молчать не будет. Другие называли Галю хабалкой.

Артем же хотел видеть женщину нежной, мягкой…

Он говорил о своих желаниях Гале.

Она отвечала, что жизнь нынче тяжелая, ангелы в России, в провинции, не живут, и вообще, с двумя детьми трудно справиться тихоне и неженке, воспитатель обязан обладать характером жестким и строгим, иначе девки на шею сядут.

Она называла дочерей «девки». Суровое, рабоче-крестьянское слово, без налета сентиментальности… И дочери Артема были действительно девками – такими же горластыми, решительными, строгими, как и мать. Они ходили в спортивных костюмах, вместо «хотим есть» говорили «пожрать бы», смеялись басом и закурили обе рано.