Муж на час (СИ)

— Оно тебе велико на два размера. Или на три. — Мстительно заявила я.

— Зато мне будет к чему стремиться! — заявила Зойка и мы захохотали. — Все, радость моя. Иди спать, в субботу мы с тобой увидимся.

— Кстати, вы что дарить будете?

— Конвертик с деньгами, — вздохнула Зойка. — Ну и мои наделки.

— Понятно.

— А ты?

— А я люстру.

— Люстру? — изумилась Зойка.

— Да, уже купила. В «Праге»

— Слушай, болезная, — забеспокоилась Зойка, — ты вообще там питаешься? Отдыхаешь?

— В смысле? — не поняла я.

— В смысле, я знаю, сколько стоят люстры в «Праге»! Ты теперь, поди, круглосуточно работаешь, и сидишь на воде и сухарях!

— Во-первых, я купила не самую шикарную, а очень сдержанную люстру, без позолоты, — обиженно начала я. — Во-вторых, у меня были отложены деньги на отпуск, а отпуск у меня в этом году и так накрылся медным тазом.

— И как ты ухитрилась в ремонт не вбухать, — поразилась Зойка. Я пожала плечами.

— Знаешь, трудно все вбухать в ремонт, если раз в три дня приезжает то один папа, то другой, и оба контейнерами грузят стройматериалы.

— Дядя Паша может, — с удовольствием подтвердила Зойка. — И твой папа тоже может.

— И я о том же. И лучше я не буду вспоминать этот неловкий момент, когда я попыталась возместить им затраты. — Проворчала я.

— Побили?

— Папа подзатыльник дал, а второй папа так посмотрел, что я чуть в подпол не провалилась по пояс, — поделилась я переживаниями.

— А ты думала, — развеселилась Зойка. — Слушай, тебе хоть дали самостоятельно что-нибудь выбрать?

— Обои, ламинат, потолок я отвоевала, — вздохнула я. — Папа номер два привел электрика и мне сделали всю проводку, папа номер один привел сантехника…

— И тебе ее всю поменяли?

— Знаешь, как стыдно? — мрачно спросила я, и Зойка посерьезнела.

— Догадываюсь. Но ты лучше не расстраивайся.

— Я не расстраиваюсь. Мне стыдно.

— Чего тебе стыдно, что тебя родной отец любит как родную дочь, а свекор любит тоже как родную дочь? За это тебе стыдно?!

— Да за что меня любить-то? — вырвалось у меня. Зойка потрясенно заткнулась.

— Ты обалдела? — тихо и зло спросила она. — Совсем чокнулась? У тебя депрессия и жить не хочется?

— Нет, все нормально, — сердито я шмыгнула носом.

— Нина, я тебе не сходя с места могу перечислить десяток причин, по которым тебя любят люди. Надо?

— Не надо, — отказалась я, но Зойку уже было не остановить.

— Ты добрая, отзывчивая, заботливая, искренняя, честная, верная, добрая…

— Добрая уже было, — перебила я ее мрачно. — Ты пошла на второй круг.

— Я щас выйду во двор, сяду в машину, и приеду тебе мозг на место ставить, — пригрозила Зойка. — Хочешь?

— Не хочу, — покорно отозвалась я, водя пальцем по одеялу.

— Боже мой, Нина, давай вспомним, как ты всю нашу семейку лечила от спины, грыжи, всяких остеохондрозов и сколиозов, как мы втроем дядю Пашу после инсульта ворочали, чтобы ты ему массаж делала, как у него ни одного пролежня не было только потому, что ты дневала и ночевала возле него, обстирывала всех, жрать готовила, да еще и придурка своего обхаживала! — У Зойки кончилось дыхание, и она злобно засопела.

— Я осознала и прониклась, — как можно более искренне сказала я. — Просто фигню спорола, вовсе не хотела набиваться на такие комплименты.

— Дура, — взвыла Зойка. — Толик! Толик, иди, грей машину, мы едем к Нине!

— Зоя, я спать ложусь, — тоже взвыла я испуганно. Если еще и Толик подключится к Зойке, пощады мне точно не будет.

— Значит так, — тихо и грозно начала подруга. — Выкини из головы всю эту постразводную чепуху, которую ты себе придумала, иначе…

— Иначе, что? — заинтересовалась я.

— Иначе я твой телефон и домашний адрес дам Игорю, и отбивайся от него, как хочешь.

— О боже, — притихла я, осознав значимость угрозы. — Он же мне весь мозг того…

— Вытрахает, — злорадно подтвердила Зойка. — И ты точно не будешь думать о том, какая ты хреновая.

— Да я не так, чтобы у очень об этом думаю, — промямлила я. — Просто как-то все…

— Я сказала, а ты услышала, — провозгласила подруга. Толик на заднем плане уточнял, спускаться ему вниз, или нет.

— Дай своему мужу отбой, и все, давай уже спать будем, — зевнула я в трубку.

— Давно пора. Спокойной ночи, радость моя.

— И тебе, — согласилась я.

— Вот и неделя пролетела, — тоскливо сказала я себе в зеркало. Отражение показало мне ответную гримасу и застыло. Я придирчиво себя рассматривала. Живот не отрастила, поправилась самую малость, только в плюс мне пошло. Волосы мне девчонки в салоне немного распрямили, чтобы прическа продержалась вечер. Предлагали подстричься, но так, в шутку. Если меня подстричь, прическа моя будет называться «брокколи». Маникюр всегда при мне, пусть ногти короткие, зато руки ухоженные. Туфли привычные, удобные, лодочки. Новомодные каблучищи на платформе я не признаю — всегда вспоминается фраза моей наставницы: «Девочки, один сантиметр каблука — это плюс десять килограмм нагрузки на позвоночник. Вы женщины, а не Муравьишки!».

Платье сидит хорошо. Не идеально — но отлично. Я сделала несколько кругов по комнате, не отрывая взгляда от зеркала. Так, руками не размахивать, не гвардеец на параде… Так, а клатч где? Вот он. И руки как раз заняты, а то вечно не знаю, куда их девать. Раньше одна рука была занята мужем, теперь ее придется занять чем-то другим. Я с сомнением посмотрела на обручальное кольцо. Снять — не снять? Нет уж, и так себя чувствую не слишком уверенно, пусть уж лучше будет. Губы накрасить. Вот. И все, и сесть. Я снова посмотрелась в зеркало, и губы вдруг расползлись в улыбке. Чудо, как хороша!

В дверь позвонили, и я подскочила от неожиданности.

— Кто там? — голос чуть не дал петуха, и я кашлянула.

— Нина, это Захар, помните меня?

— Конечно, помню, — с изрядной долей удивления я распахнула дверь, и мы с Захаром уставились друг на друга. — Здравствуйте.

— Здрассте, — протянул он. — Вы куда-то уходите, что ли?

— Ну да, — я смущенно развела руками. — На юбилей пригласили.

— Выглядите просто… шикарно. — С трудом сказал Захар, отводя глаза в сторону.

— Спасибо, — я немного приободрилась.

— Я чего пришел, — медленно начал он. — Я визитку вашу куда-то сунул, ну и потерял. А сестра мне скандал закатила…

— Ох, да, точно, вы же говорили про племянника, — припомнила я и сунула клатч под зеркало. — Сейчас я вам дам новую визитку, конечно! — Я направилась в зал, за непарадной сумкой, потому что в клатч помещался только телефон и деньги, и то, без кошелька. — Минуточку!

Твою ж мать, да что ж это за платье такое! Она когда передом стояла к нему, дышать еще можно было, а уж когда спиной повернулась — как будто под дых дали кувалдой — весь воздух из груди вышибло. Он такую спину только на фотографиях в мужских журналах видел, и всегда спокойно считал, что это фотошоп, а в природе таких спин не бывает. Молочно-белая, все изгибы, впадинки, позвонки, открыта до ямочек на пояснице… Он с трудом сглотнул и перевел взгляд на потолок, радуясь, что куртка на нем длинная, потому как в штанах стало тесно до неприличия. Вот уж не думал, что так бывает, если просто на женскую спину смотреть. Ну, ладно там, грудь, задница — это-то понятно, но спина-то! Это как подбородок, чего от спины возбуждаться, да еще так… Так только после армии и было, когда он только на гражданку пришел.